завернулась в него и направилась в спальню.
На ее кровати кто-то лежал.
Она остановилась на пороге и только тут ощутила оставшийся на полотенце запах. Приятный, знакомый, но тем не менее чужой.
— Эй, вам лучше вернуться в комнату для гостей и…
Договорить Аркет не успела — в постели была не Элит.
Волосы цвета восковой свечи, бледные, немного расплывшиеся во сне черты — узнавание пришло раньше, чем женщина успела сесть. И пришло оно благодаря запаху, вызвавшему в памяти сцену пятидневной давности, прикосновение влажной руки Джирала к ее подбородку и солоноватый душок высыхавших на пальцах императора соков девушки-рабыни. Ноздри ее затрепетали при воспоминании, и она вдруг поймала себя на том, что сама не знает, что скажет сейчас.
— Я… — Девушка определенно перепугалась и торопливо поднялась, натягивая на себя шелковую простыню. — Мне приказали, госпожа. Сам император… я не сама… я бы никогда…
Ей вспомнилось хитроватое лицо Джирала и слова, которыми он встретил ее, когда она вошла в тронный зал. «Я так понимаю, что прежде чем заглянуть к нам, вы наведались домой. И как там? Все в порядке?» Его похотливую усмешку и доверительный тон в палате перед ее отъездом. И брошенное вскользь обещание: «Пришлю девочку, как только ты вернешься».
Да, прихоти Джирала недооценивать нельзя. Это поняли пока еще не все — и при дворе, и в городе. Уж, казалось бы, должны были усвоить, но нет, урок не пошел впрок даже самой проницательной и прагматичной из его советников, Аркет Индаманинармал.
Она снова с благодарностью вспомнила Кефанина, его лицо, когда он, приняв Элит, пытался предупредить ее о гостье.
…в вашем доме нежданный гость.
…девушка-рабыня, ожидающая ваших распоряжений.
При этой мысли внизу живота словно тренькнул крошечный колокольчик.
Прекрати.
…неожиданный и щедрый подарок императора, доставленный и представленный без лишней скромности.
Вот и объяснение тому, что девушка делает в ее спальне. Джирал требовал строжайшего, до буквы, исполнения своих приказаний, и нередко в подробностях объяснял, что ожидает ослушника. Доставивший девушку посланник императора передал соответствующие инструкции Кефанину, и тому, чужаку по рождению, рабу с пяти лет, кастрату с пятнадцати, ничего не оставалось, как повиноваться.
Аркет откашлялась.
— Ничего, ничего. Все в порядке. Можете…
Но девушка уже откинула покрывало и поднялась — обнаженная, бледнокожая, с мягкими округлостями бедер, сочными, тяжело покачивающимися грудями. Опустившись на четвереньки, она подползла по ковру к ногам Аркет и встала на колени.
Аркет скрипнула зубами.
— Мне приказано ублажать вас, госпожа. — У нее был сильный акцент. Светлые волосы густой волной падали на лицо. — Вы только скажите…
Как же давно это было.
Рука потянулась к склоненной голове девушки…
…она же рабыня, Аркет…
…и повисла. Сердце дрогнуло и затрепетало, как птичка в клетке. Она заставила себя зажмуриться. Кровь гудела в крови, подгоняемая крином.
«Ты не человек, Аркиди. — Грашгал стоял у трапа корабля, и в его глазах блестели слезы. — Мы оставляем тебя, но никогда не позволяй себе думать, что ты человек. Ты — Аркет, дочь Флараднама из кириатского клана Индаманинармала. Вспоминай об этом в тяжелый час. Ты — одна из нас и всегда будешь одной из нас».
Она сглотнула и открыла глаза. Собралась с силами, взяла себя в руки.
— Щедрость императора не знает границ. — Аркет добавила иронии. — К счастью, его здесь нет, поскольку я не уверена, что смогла бы найти сейчас слова благодарности. — Она потуже затянула полотенце, опасаясь, что если девушка поднимется, самообладания может и не хватить. — Я, конечно, найду для тебя какую-нибудь работу по дому, но пока в голову ничего не приходит. Ложись, а утром поговорим. Как тебя зовут?
— Ишгрим, — чуть слышно прошептала девушка.
— Хорошо. Иди в постель, Ишгрим. Уже поздно. Утром я тебя вызову.
Аркет повернулась и торопливо вышла из комнаты, чтобы не видеть ничего: ни длинных ног, ни налитых, раскачивающихся грудей, ни бледной кожи, ни разделенных темной линией ягодиц…
Вбежав в гардеробную, она сунула ноги в домашние туфли, остановилась на секунду перед зеркалом, посмотрела на себя, нахмурилась и быстро спустилась по лестнице. На этот раз Кефанин проснулся и выглянул из своей каморки у входа.
— О, госпожа. Вы уже…
— Да. Уже дома. И уже видела, кто у меня в постели. Щедрость императора порой бывает чрезмерной.
Кефанин согласно кивнул.
— Да, госпожа. Я бы предпочел…
— Я тоже. С другой нашей гостьей все в порядке?
— Полагаю, что да. Она поужинала после заката и вернулась к себе.
— Хорошо. — Аркет зевнула. — Я иду в восточное крыло. Пожалуйста, принеси в кабинет бутылку приличного вина и что-нибудь поесть.
— Сию минуту, госпожа.
— Лампы там горят?
— Нет, госпожа. Но у меня есть фонарь и…
— Достаточно. — Она сняла фонарь с полки, покрутила фитиль. — И вот еще что. Захвати немного кринзанза, хорошо? В правом от двери шкафчике есть бутылочка с настойкой. Синяя.
Кефанин, прищурившись, посмотрел на нее.
— Не уверен, госпожа, что это мудрое решение. Я бы…
— Согласна. И что?
Кефанин низко поклонился, как делал, только когда хотел выразить хозяйке свое крайнее неодобрение. Аркет фыркнула и зашагала по длинному коридору в восточное крыло, куда и прибыла через пару минут, немного запыхавшись. Справившись с задвижками, она потянула на себя дверь. В воздухе слегка повеяло плесенью — восточное крыло не пользовалось у нее большой популярностью.
Аркет прошла по кабинету, зажигая лампы от фонаря бумажным жгутиком. По стенам запрыгали тени. Теплый желтоватый свет вытащил из темноты стопки книг и еще какой-то, менее поддающийся классификации хлам, занимавший немалую площадь пола. Кабинет выступал из мрака частями. Письменный стол с книгами и бумагами. Завешенное окно. Картины с видами Ан-Монала на стенах. Карта, выгравированная на кириатском стекле.
Кормчий.
— Привет тебе, Аркет Индаманинармал.
— Привет, Ангфал. — Она расчистила часть стола, чтобы было куда положить ноги, выдвинула стул, села. — Давненько не виделись.
— Обо мне можешь не беспокоиться. — Голос у Кормчего был глубокий, мелодичный, добродушно мягкий и в то же время со слегка резкими окончаниями, что немного нервировало — казалось, он мог в любой момент сорваться на нечеловеческий крик. — Ты же знаешь, время не имеет для меня такого значения, как для… людей.
Расчетливый выпад вызвал у Аркет лишь усмешку. Такое случалось и раньше. Скрестив ноги на столе, она посмотрела на то, с чем делила сейчас кабинет.
— И все-таки я рада тебя видеть.
