увлажнилась. Она посмотрела через его плечо в сторону калитки и парковочной площадки, там никого не было. Тем не менее она не стала выяснять, что послужило причиной возбуждения Винса, а тем более пытаться его успокоить, поскольку не любила заниматься сексом в спешке. Вместо этого она торопливо выпалила:
– Не хочу, чтобы нас увидели вместе. Если даже что-нибудь узнаете, не пытайтесь войти со мной в контакт, расскажите все Наде Кей, а я ей перезвоню. Спасибо, что приехали сюда, но я должна бежать!
Она повернулась и пошла к калитке, чувствуя, как Винс сверлит взглядом ее ягодицы. Бедра ее вспотели, в промежности пылал пожар, но она не обернулась, а лишь ускорила шаг. Оказавшись по другую сторону стены, Кори затворила калитку и, привалившись к ней спиной, взглянула на окна старинного особняка. Однако оттуда не доносилось ни звука, только шмели деловито гудели, перелетая с цветка на цветок. Из дверей дома вышла Томасина и заботливо поинтересовалась, полегчало ли Кори после прогулки.
– Да, спасибо! – ответила она. – Но я все еще нервничаю.
– Успокойтесь, Элалья! Я позвонила в двенадцатый класс и попросила преподавателя дождаться вас.
Кори расправила плечи и, вскинув подбородок, пошла на встречу с неизведанным, цокая каблучками по плиткам дорожки.
– Я провожу вас до раздевалки, – не оборачиваясь, сказала Томасина и стала подниматься по лестнице.
Кори ускорила шаг и вскоре поравнялась с ней. Преподавательница ободряюще улыбнулась и негромко промолвила:
– Я ознакомилась с вашим личным делом. У вас нет оснований для беспокойства. Ваш опекун полагает, что вам нужно научиться ублажать своего будущего супруга. Но мы, знатоки этого вопроса, считаем, что прежде вам следует познать себя и самой научиться получать удовольствие. Этим вам и предстоит здесь усиленно заняться.
Она взяла ее под руку и увлекла в проход под аркой, за которым начиналась лестница в подвал. Стуча каблучками по каменным ступеням, Кори представила себе спускающуюся по ним Эмилию Кенвуд, и перед ее мысленным взором явственно возникло улыбающееся лицо старой развратницы, идущей на рандеву со своим поваром или садовником. Томасина остановилась напротив неприметной двери и тихо сказала:
– Вот мы и пришли. Я помогу вам переодеться. Кстати, вместе с вами будет заниматься еще один студент.
– Кто он? – спросила Кори.
– Вы все узнаете в свое время. Не нужно торопить события, Элалья, – с загадочной улыбкой ответила наставница и открыла дверь.
Кори застыла на пороге и оглядела комнату. Солнечный свет проникал в нее через крохотные зарешеченные оконца под потолком, каменный пол был устлан ворсистым коричневым ковром. Вдоль одной из стен стояли три открытых сундука, вдоль другой – большой платяной шкаф. Приглядевшись, она разобрала содержимое крайнего слева сундука: в нем лежали металлические цепи, кольца и наручники – и спросила:
– Это предназначено для наказания нерадивых учеников?
– Нет, для пикантных игр, – с улыбкой ответила наставница и погладила ее по обнаженному плечу. – Участвующие попеременно изображают то рабов, то их повелителей. Словами этого не объяснить, нужно ощутить это самой. Кем бы тебе хотелось стать – рабыней или госпожой?
– Право же, я не знаю, – пролепетала Кори, перевоплощаясь в застенчивую и неопытную Элалью Сантьяго.
– Подойди к шкафу! – сказала Томасина. – А теперь замри и не шевелись. Я буду тебя раздевать.
Она опустилась на колени и, сняв с нее туфли, потянулась к молнии на юбке. Кори почувствовала, как ткань соскальзывает по ногам на пол, и сама стянула через голову майку. Томасина погладила ее по бедрам и расстегнула застежку бюстгальтера. Груди Кори набухли, волоски на голых руках зашевелились, по спине побежали мурашки. Ворсинки ковра щекотали ей щиколотки, дыхание ее участилось.
Томасина погладила ее по бедрам и стянула с нее трусики. Кори переступила через них и с тревогой покосилась на зарешеченные окна, слыша, как гулко стучит в груди сердце и как учащенно дышит Томасина.
– А теперь я тебя одену, – низким, чувственным голосом промолвила шатенка и встала. Кори невольно попятилась: наставница, перестав улыбаться, рыскала взглядом по ее обнаженному телу.
Томасина повернулась к ней спиной и, подойдя к сундуку, извлекла из него яркий красно-золотистый шелковый шарф. Полюбовавшись им, она вернулась к своей ученице и ловким движением обмотала ей шарфом голову, так чтобы его концы ниспадали на ее спину и грудь.
У Кори пересохло во рту от охватившего ее предчувствия чего-то необыкновенного. Шелк ласкал ее кожу, словно легкий летний ветерок, в промежности разгорался пожар, волосики на лобке увлажнились.
Томасина приблизилась к Кори, держа в руке какой-то блестящий металлический предмет, и, подняв указательным пальцем ей подбородок, проворно застегнула на шее стальной ошейник. Кори вздрогнула от щелчка замочка и, схватившись за обруч руками, попыталась его снять.
– Бесполезно, – бесстрастно промолвила наставница. – Стой спокойно и не дергайся.
Кори не осмелилась ей перечить. Томасина опустилась на колени и надела ей на щиколотки ножные браслеты, соединенные короткой металлической цепью. Кори оцепенела.
– Вытяни руки! – приказала ей шатенка и, достав из сундука наручники, защелкнула их на ее запястьях.
Кори захлопала глазами, привыкая к новым ощущениям. Ей впервые довелось стоять голой посередине комнаты с решетками на окнах, скованной по рукам и ногам и с толстым обручем на шее.
