Шейла чувствовала себя как рыба в воде, но для Джордана они были еще одной вынужденной ролью. Интриги и грязь, связанные с работой юриста, перемежавшиеся с фальшивой изысканностью высшего общества, заставили человека, который когда-то был Джорданом Бреннером, потеряться в суете.
Покорно разъезжая между домом, офисом и модными вечеринками, он ощущал себя участником, но не игроком. С виду блестящий молодой юрист, счастливый муж и отец, он вел себя соответственно, когда было необходимо, но с каждым часом становился все более и более равнодушным.
Шейла вначале ни о чем не подозревала. Джордан был ее рыцарем в сияющих доспехах, ее воплотившейся мечтой. Собственные фантазии влияли на нее куда больше, чем лю бые слова или поступки Джордана, а благодаря ее усилиям, их брак постепенно становился прочнее.
Рабочий день Джордана был очень длинным. У него почти не оставалось свободного времени, но это не тревожило Шейлу. Она знала, что значит быть юристом на примере отца, а потому не ожидала другого от мужа. Правда, ей было невдомек, что для Джордана работа предлог, чтобы удрать из дому. Утро понедельника было желанным освобождением от светских раутов, которые Шейла исправно планировала на выходные дни.
Он понимал, что у него нет причин жаловаться. Шейла была превосходной женой. Она была восхитительной женщиной, она отлично вела хозяйство, не упуская из виду ничего, что требовало внимания, и Джордан был уверен, что одежда у него всегда будет чистой, еда горячей и умело приготовленной, а дом, куда всегда можно с удовольствием вернуться, красивым и уютным. Он старался отогнать неблагодарную мысль, что то же смогла бы обеспечить ему нанятая за деньги экономка. Шейла как могла старалась стать ему хорошим товарищем. Она знала, как выслушать мужчин, преданно глядя им в глаза, чтобы они острее чувствовали собственную значительность. Она всегда красиво одевалась и держала наготове запас дорогого шелкового белья, чтобы ублажить мужа после утомительного рабочего дня. Они почти никогда не ссорились, потому что Шейла всегда была готова уступить, сгладив все углы, давая ему ощутить себя хозяином положения.
Джордан корил себя за то, что не испытывает ни радости, ни благодарности за все, что имеет. Он понимал, что прежде у него было что-то еще, что-то совсем другое. Была та, что умела его зажечь, заразить энергией и заставить почувствовать полноту жизни. Вспоминать Джордан себе запретил, а сравнения навевали грусть и были бессмысленны. Убедив себя, что опыт означает умение довольствоваться тем, что есть, он покорно брел по своей налаженной и совершенно невыносимой жизни. За исключением драгоценных, но редких минут, которые он проводил с Адамом, существование Джордана напоминало неисчерпаемую реку лицемерия. В первый же год их супружества он понял, что вполне способен спокойно закрывать глаза на то, что делает Шейла, и к концу шестого года только тем и занимался.
Шейла второй раз подряд председательствовала на ежегодном собрании, посвященном благотворительному фонду Аклэндского художественного музея. Официальный обед в честь торжества состоялся в галерее эпохи Возрождения. Стоя на небольшой, ярко освещенной сцене, она обратилась с короткой речью к нарядно одетой толпе. Именно такие события она очень любила. Она была в центре внимания, на ней новое розовое вечернее платье, а ее представительный, преуспевающий муж, гордый за нее, сидел в центре одного из столов. Шейла любезно поблагодарила собравшихся, неназойливо упомянув о том, что пожертвованные ими деньги найдут достойное применение, и в конце позволила себе пошутить насчет тайных связей художников Возрождения с их патронами. Все охотно смеялись, и Шейла, тая от удовольствия, обвела глазами нарядное помещение и остановила взгляд на муже.
Джордан не смеялся. Она всмотрелась внимательней и поняла, что он дремлет. Видимо, он отключился как раз посередине ее выступления. Она быстро закруглилась, и публика зааплодировала, разбудив Джордана. Тот вечер стал началом конца Шейлиного идеального замужества. Приходилось признать, что оба они только делают вид. Все сошлось одно к одному – поздние задержки Джордана на работе, его равнодушие к сборищам, которые устраивала жена, его занимавшие целый день воскресные прогулки с Адамом, но всегда без нее... Наконец она поняла, что разделяющую их пропасть непонимания невозможно преодолеть с помощью приятной улыбки и любезного обращения.
Джордан был несчастлив, и его несчастливость начинала отражаться на Шейле. Она устала отдавать себя без остатка, ничего не получая взамен. Джордан много работал и делал все, что от него требовалось. Но ей чаще и чаще казалось, что его нет рядом.
В тот вечер, после церемонии Джордан поспешил улечься в постель, надев полосатую фланелевую пижаму и нацепив на нос очки для чтения. Когда вошла Шейла, он держал перед собой приключенческий роман, вопреки здравому смыслу надеясь, что жена не захочет возвращаться к допущенной им во время обеда оплошности. Он не опасался упреков, Шейла никогда и ни в чем не упрекала, но она могла начать приставать к нему, искусно изображая из себя обиженную, а он был совсем не в настроении поддаваться на ее игру. Шейла медленно раздевалась и, бросив исподтишка взгляд на ее кружевной пояс и черные чулки, Джордан без труда угадал ее намерения. План был тщательно продуман, отметил он про себя. Этот ее гарнитур обычно его возбуждал, но сегодня ему хотелось только заснуть. Он поглубже уткнулся в книгу, понадеявшись, что она поймет намек. Но ему, увы, не повезло.
– У меня создалось впечатление, что не всем пришлась по душе моя шуточка насчет сексуальной жизни художников, – промурлыкала Шейла, медленно скатывая чулок с красивой ноги, – тебе не показалось, дорогой?
Джордан не поднял головы.
– Э-э. – Вот и все, что он ответил.
Шейла небрежно отбросила чулок, и он, отлетев, задел его руку. Джордан убрал его с напускным безразличием и не переставал читать, пока она, усевшись возле него, не захлопнула книгу.
– Я задала тебе вопрос. – В ее голосе послышались вкрадчиво-стальные нотки, говорившие о том, что лучше обратить на нее внимание.
Джордан взглянул на нее как ни в чем не бывало:
– Ты о чем, милая?
Ей хотелось испепелить его взглядом, но, сдержав раздражение, она сделала новую попытку подступиться к нему.
– О моем выступлении. Кажется, я сказанула пошлость, или ты не слышал?Джордан пожал плечами. Это становилось опасным. Срочно передумав, он решил, что секс в данной ситуации спокойнее, так как не требует слов.
– Слышал, – ответил он и, потянув ее к себе, поцеловал в шею. Сигнал обычно срабатывал – любовью они могли заниматься всегда, эго была хоть и слабая, но искренняя попытка возместить недостаток подлинной близости. В постели им было проще убедить друг друга, что их брак надежен. Не безупречен, разумеется, но надежен. Жизнеспособен. Оба они образованные, хорошо воспитанные люди, умеющие
