ваших верных войск. До тех пор, пока эта цель не будет достигнута, политика и любовь в. в-ва к своим народам одинаково советуют избегать важных ссор на севере Европы. Действительно, можно надеяться, что Россия не покончит скоро дипломатических переговоров с Турцией. Фанатическое упорство султана и надежды, которые г. Руффин ловко внушил дивану, обеспечивают нам некоторую отсрочку, которой не предвидела русская политика.
Несмотря на то, партия, которая хочет мира, начинает в Петербурге пользоваться значительным влиянием. Все может из-нениться в один день при этом дворе, исполненном интриг и подкупов. Гр. Румянцев не осмеливается или не хочет опровергать мысль о необходимости заключить мир с турками. Из этого может последовать, по молчаливому соглашению с Англией, которая старается ускорить переговоры в Молдавии, что мир будет заключен в 24 часа и договор подписан на барабане, как в Кайнарджи.
Тогда Россия введет свои войска в Польшу, расположив их эшелонами от Брода до Минска, может объявить о сближении с Англией, нарушить континентальную систему, открыть Балтийское море английской торговле под предлогом, чтобы поднять курс и кредит своих бумажных денег, и, выражая желание сохранить мир с Францией и вынудить ваше величество или отказаться от намерения принудить лондонский кабинет отказаться от своих тиранских притязаний, или вновь начать войну на Одере и Висле. Ввиду этого предположения, которое рано или поздно должно осуществиться, следует смотреть на важность Пруссии.
С самого начала новой войны с Россией войска вашего величества перейдут Эльбу и направятся к Берлину, будем ли мы друзьями или врагами Пруссии. Как союзник, какие выгоды может доставить нам прусский король? Тридцать или сорок тысяч войска, плохо к нам расположенного, в которых средства страны едва будут в состоянии содержать, если мы будем относиться к ней, как к дружественной. Если же она будет к нам враждебна, то положение изменится. Вы, уже владея Глогау, Кюстрином и Штеттином, не имеете даже нужды оставлять Париж, чтобы ужас прогнал берлинский двор за Вислу. Вследствие этого одного все средства Бранденбургии, Померании и даже Силезии, поступают в управление французов, которые будут обходиться с ними, как с завоеванной страной, что предоставит нам величайшие выгоды.
Очень может быть, что прусская армия увеличится несколькими тысячами человек, бедность, грабеж, отчаяние и ненависть к французам доставят русским до 50 тысяч солдат; но саксонцы, поляки, король вестфальский (которого владения не могут быть увеличены, если Франция будет в союзе с Пруссией) усмотрят, что Силезией и Бранденбургом вы можете щедро вознаградить их за все усилия в пользу вашего величества. Они будут надеяться, что ваше великодушие вознаградит их сообразно заслугам, и надежда стереть Пруссию с карты Германии удвоит ревность и жертвы и естественных союзников Франции.
Из этого беглого изложения оказывается, что союз, предлагаемый берлинским двором, бесполезен во время мира и отяготителен в случае войны с Россией. Пока положение Европы и политика Англии не изменятся, вашему величеству не следует менять ни союзников, ни друзей.
Но если петербургский кабинет, довольный тем, что вынудит турок уступить ему свои области по сю сторону Дуная, сблизится с лондонским двором, или вследствие такого возможного события вашим войскам придется от Пиренеев перенестись на Вислу, в таком случае, очевидно, выгоды Франции требуют как при- обресть кровь и верность поляков и шведов, насчет России, так надеждою на вознаграждение насчет Пруссии заставит Саксонию, Вестфалию употребить в нашу пользу все свои силы и, быть может, даже Австрию двинуть вспомогательный корпус в верхнюю Силезшо. Рейнский союз, созданный гением вашего величества{101}, и его тесный союз с венским двором обеспечат границы империи и мир в средней и южной Европе. Между тем петербургский кабинет, давая возможность предполагать в более или менее отдаленном будущем враждебные отношения к Франции, в настоящее время еще поддерживает мирные отношения и союз с вашим величеством. С другой стороны, положение Испании и Португалии еще несколько времени будут занимать мысли и силы ваши. При таком положении дел необходимо с постоянным вниманием следить за всеми движениями северных держав и дать возможность созревать событиям, не ускоряя их хода.
Господин герцог. <…>
Мне предписано заявить в. с-ву, что интересы е. в-ва императора, моего государя, требуют, чтобы Пруссия была сохранена как независимое государство и не была связана никакими политическими обязательствами, направленными претив России. В целях обеспечения состояния действительного мира с Францией необходимо, чтобы между нею и Россией находилась какая-либо нейтральная страна, не занятая войсками ни одной из этих двух держав. И поскольку вся политика о. в-ва императора, моего государя, имеет единственной целью установление отношений с Францией на прочной основе, что будет невозможно до тех пор, пока иностранные армии будут находиться в такой близости от границ России, то первым и основным условием каких бы то ни было переговоров может быть только данное по всей форме обязательство полностью эвакуировать прусские владения и все крепости Пруссии независимо от того, когда и на каком основании они были заняты войсками Франции или ее союзников, сократить гарнизон Данцига, эвакуировать шведскую Померанию{103} и прийти со шведским королем к соглашению, которое могло бы удовлетворить как Францию, так и Швецию. <… >
Продолжая следовать принципам, принятым императором всероссийским в отношении торговли в его владениях и допуска нейтральных судов в подвластные ему порты, принципам, от которых е. в-во никогда не сможет отказаться, он обязуется вследствие своей приверженности к союзу, заключенному в Тильзите, не вносить никаких изменений в запретительные меры против непосредственной торговли с Англией, принятые в России и строго соблюдаемые до настоящего времени.
Е. в-во император всероссийский возьмет также на себя по этой конвенции обязательства вступить в переговоры и заключить особое соглашение относительно некоторых изменений в русском таможенном тарифе 1810 г… которые Франция может пожелать в интересах своей торговли. Наконец, е. в-во согласится также взять на себя обязательства заключить договор об обмене герцогства Ольденбургского на равноценную территорию, которая будет предложена е. в-вом императором и королем; в том же договоре е. и. в-во заявит, что он берет назад протест, который он вынужден был заявить, чтобы зарезервировать за своим домом права на герцогство Ольденбургское.
Таковы, г-н герцог, основные условия, которые мне было предписано изложить здесь. <…> Не могу не повторить Вам то, что я взял уже на себя смелость заявить е. в. императору, а также Вам, г-н герцог, а именно, что если, к моему глубочайшему сожалению, я получу известия об отъезде графа Лористона из Петербурга, я должен буду немедленно затребовать свои паспорта и также покинуть Париж.
Государь, брат мой, граф Нарбонн{105} вручил мне письмо, которое в. в-во поручили ему передать мне. Из него я с удовольствием увидел, что в. в-во помните о Тильзите и Эрфурте. Мои чувства, так же как и моя политика, остались неизменными, и я ничего так не хочу, как избежать войны между нами. Вот уже год, как я единственно с этой целью жертвую всеми военными преимуществами, которые мог бы получить. Это самое убедительное, какое я только могу дать в. в-ву, доказательство того, что я весьма далек от стремления к войне или к завоеваниям, и я так же прошу в. в-во верить, что ни при каких обстоятельствах мои чувства к Вам ни в малейшей степени не изменятся и Вы всегда найдете меня таким же, каким я был в Тильзите и Эрфурте.
