которые связывали их, пока ей удавалось игнорировать его убийственно сексуальную привлекательность?
— Кстати, 'ты все еще любишь итальянскую кухню? — спросил Макс уже обычным голосом.
— Обожаю.
— Великолепно. — Он выехал со двора. — В Старом Сакраменто сеть ресторанчик, попав в который, ты подумаешь, что умерла и уже в раю.
Энни сделала глубокий вдох и разгладила тонкий бархат на коленях. Она чувствовала себя странно, и виной тому были не только новая одежда и непривычные подвязки на чулках. Это было всецело женское чувство — одновременно странное, чудесное и пугающее.
Глава пятая
— Ну как?
Энни смаковала последний кусочек тирамису, ароматного блюда из взбитых сливок, ликера и бисквита.
— Ты был прав, я в раю.
Ответная улыбка Макса вышла натянутой. Он и не подозревал, что Энни так чувственна. Ее манера облизывать вилку почти неприлична.
— Возможно, я попытаюсь приготовить тирамису для воскресного пикника, — сказала она.
— А проблем в церкви не возникнет? Он ведь с ликером, — пробормотал Макс.
— Мм, нет. Жена священника готовит такие ромовые пироги, которые кого угодно уложат на лопатки. Члены школьного совета уже предусмотрительно попросили ее приготовить что-нибудь другое для распродажи выпечки на ярмарке. Эти почтенные граждане не считают, что с помощью таких пирожков смогут пополнить школьный фонд.
— Бабушка говорила, что ярмарка стала интереснее. Сколько я ее помню, она была такой… провинциальной.
Энни послала ему взгляд из-под ресниц.
— Ярмарка и сейчас провинциальна. Именно поэтому мы ее и любим. Наш сельский рай.
— Мм, да.
Макс не хотел вновь затевать спор о больших и маленьких городах. У него были смешанные чувства по этому поводу; однако когда он стал достаточно взрослым, ему сразу захотелось бежать из Митчеллтона.
— Меня всегда назначали готовить хот-доги и приправы, а мне хотелось поработать в киоске поцелуев, — с грустным видом пробормотала Энни. — Не то чтобы всем хотелось поцеловать меня, но это могло бы быть весело.
Сам Макс, когда был старшеклассником, провел уйму времени в киоске поцелуев, не требуя за это денег. И там действительно было весело, особенно для подростка с буйствующими гормонами.
Нравилось ей это или нет, просто тогда, как, впрочем, и сейчас, Энни не была подходящей девушкой для киоска поцелуев.
— Готовить хот-доги не такая уж и плохая работа, — пробормотал он. — И ты очень мило выглядела в том фартуке.
Энни закатила глаза.
— Это был фартук мясника, и я была закутана в него от шеи до колен. В нем я чувствовала себя мумией — но ты не мог об этом знать, ты никогда не подходил к нашему прилавку.
Макс с любопытством посмотрел на Энни. Он и не знал, что она хотела пойти добровольцем в ярмарочный киоск поцелуев. Макс привык видеть в ней просто Энни, девушку, которая всегда оказывалась там, где требовалась ее помощь. Странно, они жили по соседству, но уже тогда их жизни складывались совершенно по-разному.
— Я думаю, парни выстроились бы в очередь, чтобы поцеловать тебя, — тихо сказал Макс. — И в такую длинную, что она заворачивала бы за угол. У тебя очень красивые губы.
Слишком красивые, прибавил он про себя. Они могут заставить мужчину совершить то, о чем ему придется наутро пожалеть.
Изумление и удовольствие отразились в голубых глазах Энни.
— С-спасибо.
— Я вот о чем подумал… мы пойдем на ярмарку вместе в этом году. Уверен, учитель тоже примет в ней участие.
— О да. Ведь он помогал все организовать. Она подцепила кончиком пальца кусочек взбитых сливок с края своей тарелки и слизнула. Воздух с шумом вырвался из легких Макса, и температура в ресторане повысилась на сто градусов. Мужчина за соседним столиком пристально уставился на нее, как и официант, флиртовавший с Энни весь вечер. Макс устремил на них тяжелый взгляд и не спускал до тех пор, пока они не отвели глаза.
— Вот… возьми мой, — сказал он, пододвигая к ней свою тарелку с нетронутым десертом.
— А ты разве не хочешь?
— Нет. Наелся. Я же заказал фирменное блюдо, помнишь?
К тому лее я лучше посмотрю, как ты будешь есть.
Энни подцепила ложкой завиток взбитого шоколада с его тарелки и отправила в рот.
— Ух. Обычно я не готовлю десерт дома. Это чудесно.
Она съела его тирамису с таким же наслаждением, с каким расправилась со своим собственным, и наконец откинулась на спинку стула, прикоснувшись пальцами к животу. Макс знал, что этот жест означает просто «я наелась», но он также привлек внимание к стройным линиям се тела, подчеркнутым элегантным платьем. Энни вздохнула.
— Теперь я чувствую себя абсолютно сытой. Спасибо. Ты часто здесь обедаешь?
— Что? — встряхнулся Макс. — Иногда. У тебя… ты не покупала этого платья в прошлое воскресенье. Ты снова ходила по магазинам?
Замечание, прозвучало банально, он и сам это знал, но мозг отказывался подчиняться ему в данный момент.
— Да. — Энни сделала глоток кофе. — Я понимаю, оно слишком нарядное, — пробормотала она, опуская глаза на мягкий бархат. — Но не смогла удержаться. Я знаю, что тебе нравятся более элегантные рестораны, чем те, что вокруг Митчеллтона. Мне нужно было соответствовать.
— Думаешь, твой учитель или шериф будут водить тебя в хорошие рестораны?
Ее щеки слегка порозовели.
— Я не это имею в виду. К тому же они еще не мои, и вообще я хочу, чтобы…
Она взволнованно замолчала. Макс нагнулся вперед.
— Да?
— Я хочу полюбить, — тихо сказала Энни. — И хочу, чтобы это было взаимно. Я уже говорила тебе.
— Верно.
Энни не понимала, почему Макс все время так напряжен. Вечер проходил прекрасно, и, кажется, она не сделала и не сказала ничего неправильного, по крайней мере он не отметил никаких ошибок с ее стороны.
Официант положил чек на стол и задержался, чтобы одарить Энни теплой улыбкой.
— Вам понравился десерт, мисс?
Прежде чем она успела ответить, Макс швырнул на стол кредитную карточку.
— Вот, — буркнул он, отвлекая внимание официанта.
— Да, сэр.
— Боже, Макс, ты ведешь себя, как медведь с больной лапой, — побранила его Энни, когда они вновь остались одни. — Если ты не хотел никуда ехать сегодня вечером, то должен был позволить мне
