— Оставь меня в покое! Я должен был смотреть за садом. Грэмс была бы очень расстроена сейчас. Мне невыносима сама мысль, что она могла бы увидеть это, — он продолжал вырывать высокую траву бледными, мокрыми от росы руками.
— Пожалуйста, дедушка, я позабочусь о клумбе, — Люк взял дедушку за руку, но старик вырвал ее с сердитым возгласом. Люк посмотрел на Ники, его темные глаза заполнились болью, и она увидела его таким, каким не видела никогда, — растерянным и нуждающимся в помощи. — Я не знаю, что делать, — прошептал он.
Не раздумывая, Ники опустилась на колени рядом со стариком и обняла его за плечи:
— Все в порядке, профессор Маккейд. Мы позаботимся о саде.
Ее тихий голос подействовал на старика сильнее, чем испуганный тон Люка. Профессор обернулся и трясущимися пальцами потер переносицу.
— Она была бы так… так разочарована.
— Тогда мы наведем здесь порядок, чтоб все было как прежде.
— Здесь было так красиво, — он вздохнул, глядя вокруг сквозь слезы, которые стекали по его лицу. — Она разбила этот сад для меня. Живой холст. Она была тонко чувствующей женщиной, — последнее предложение прозвучало как часть старой лекции профессора Маккейда, и Ники улыбнулась.
— «Искусство — сообщник любви», — сказала она и закончила цитату, которую так часто слышала на его лекциях: — «Уберите любовь, и нет больше искусства».
— Вы всегда были превосходной студенткой, мисс Йоханссон.
Тот факт, что он помнил ее имя, поразил Ники. Она подняла глаза и натолкнулась на удивленный взгляд Люка.
— Спасибо, профессор. Теперь я сама преподаю в колледже.
— Да, я рекомендовал вас на свою должность, когда уволился.
Удивлению Ники не было предела. Она всегда была самой незаметной на всех лекциях профессора. Ники никогда бы не поверила, что профессор Маккейд выделяет ее из прочих студентов, что вообще помнит о неприметной, тихой студентке, которая сидела на задних рядах. Казалось, что он даже не узнал ее на распродаже…
— С-спасибо, сэр. Я ценю вашу веру в меня.
— Вы того заслуживаете.
Его глаза вновь стали печальными. Профессор с грустью смотрел на сад. Тот был прекрасен, хотя и сильно зарос. Ники понимала теперь, какую любовь вложила в этот сад Грэмс, И этот сад стал памятью о любви. Любимая женщина профессора не покинула его на этой земле, и ее любовь до сих пор остается с ним, она лишь изменила свое выражение.
— Обещайте привести сад в порядок для моего маленького сержанта, — прошептал профессор Маккейд. Он больше приказывал, чем просил.
— Маленький сержант? — спросила Ники Люка.
— Моя бабушка, — изрек он в ответ.
Ники спросила себя, сможет ли она сдержать обещание. Она никогда не занималась садоводством, да и Люк не захочет слишком уж долго терпеть ее здесь. И все же в работе с цветами и живописью было много общего. К тому же разве она может сказать «нет» несчастному старику?
Ники вздохнула.
— Хм, хорошо, я обещаю. Но сейчас слишком жарко, чтобы работать в саду. Пойдемте в дом, профессор. Я начну работать в саду завтра же.
Они отвели профессора в дом, где он уселся на свой стул. Но вместо того, чтобы погрузиться в свое обычное состояние, профессор пристально смотрел на сад, словно в нем таились все ответы на вопросы.
— Ты обещаешь? — спросил он Ники.
— Да. Я обещаю!
Глава третья
Люк схватил Ники за руку и потащил в библиотеку, стены которой были с пола до потолка заставлены полками с книгами. Здесь он опустился на стул и с усилием потер виски.
Ники смотрела на него, пытаясь понять, почему ее так тянет к нему. Люк был прагматичным человеком. Когда она принесла в их дом ту картину, единственное, что волновало Люка, так это ее стоимость. И вообще, он последний человек, к которому ее должно тянуть. Хотя бы потому, что похож на ее бывшего мужа. И потом, у них так мало точек соприкосновения. Люку не нравились маленькие города, еще меньше он интересовался искусством. Да, он беспокоился о своем дедушке и ухаживал за ним. Но тем не менее Люк известен прежде всего как изворотливый бизнесмен. Ники считала, что влюбиться в него теперь намного сложнее, чем в юном возрасте.
Конечно, Люк довольно привлекателен. Правда, он не умеет себя вести, но зато его фигура… Судя по всему, он следит за своей физической формой.
Ники закусила губу и села на стул рядом с ним, удивляясь, как меньше чем за час она проделала целый путь от неприязни к Люку до… восхищения его телом. Она должна взять себя в руки. И сделать это прямо сейчас!
— Спасибо за помощь, — проговорил Люк после долгой минуты. — Мы пытались нанять садовника после смерти Грэмс, но дедушка прогнал их всех. Он не хочет видеть посторонних в саду. Периодически мы выпалываем сорняки и поливаем цветы. То же самое касается и дома…
— Но я тоже посторонний человек, насколько это возможно в Дивайне. Здесь все друг друга знают. Профессор, вероятно, был и раньше знаком с садовником.
Люк покачал головой:
— Ты — совсем другое дело. Не знаю, почему, возможно, потому что ты училась у него и он рекомендовал тебя на свою должность. Нам так тяжело, он почти не разговаривает с нами. А увидев тебя, он словно пришел в себя.
— Дело в том, что у нас общая страсть…
— Я знаю. Искусство. Мы пытались устроить встречи дедушки с бывшими коллегами, но это не сработало.
Ники знала, что дело было не только в искусстве. Просто они с профессором одинаковым образом воспринимали любовь и красоту:
— Хм… Кажется, сад действительно важен для него.
— Да, но ты не должна беспокоиться о нем.
— А что, если я
— Дедушка болен. Он даже не вспомнит об этом завтра. Он, наверное, и сейчас уже не помнит.
— Не думаю. Но неважно, помнит он или нет. Я дала слово, — сказала Ники так мягко, как могла. Она не была так же твердо, как Люк, убеждена, что профессор обо всем забыл. Что-то в его лице давало надежду, что старый профессор не так болен, как думала его семья.
Люк сердито взглянул на нее:
— Все в порядке. Я…
— Если ты не хочешь, чтоб я так долго находилась в твоем доме, лучше помоги мне с садом.
— Мне не важно, сколько времени ты проведешь здесь, — резко ответил он. — Но сад потребует больших усилий, чем ты думаешь.
— Но сейчас у меня отпуск. Мне нечем себя занять. Лекции закончились, и у меня много свободного времени. Кроме вторников. По вторникам я разношу еду лежачим больным. А еще я волонтер в доме престарелых.
Он поднял бровь:
— Что ты делаешь в доме престарелых? Преподаешь рисование?
