Результаты опросов
(14 августа 1999 года)
Мало кто верил тогда, что правительство Путина окажется долговечным. По опросу Фонда 'Общественное мнение', проведенному 14 августа, свыше четверти опрошенных -- 27 процентов -- полагали, что оно, это правительство, продержится не более трех месяцев, и примерно столько же -- 28 процентов -- что срок его жизни будет от трех месяцев до полугода. То, что Путин и его кабинет усидят в Белом доме дольше, считали только 19 процентов.
Причины неверия в долгожительство нового правительства были ясны: во-первых, в течение последних месяцев, -- начиная с марта 1998-го, -- правительства менялись одно за другим; во-вторых, если уж во главе кабинета поставлен никому не известный человек, ему и подавно долго не продержаться.
Кстати, насчет известности нового премьера... В том же опросе Фонда 74 процента ответивших сказали, что до назначения Путина исполняющим обязанности премьера вообще ничего о нем не знали, 24 процента -- были в той или иной степени наслышаны о нем...
И, наконец, -- каков был первый измеренный социологами 'президентский' рейтинг Путина ('Если бы выборы президента проходили в ближайшее воскресенье...')? Он составлял... один процент.
Путин обещает...
Как и любой кандидат в премьеры, Путин перед его утверждением не скупился на обещания. Обязался продолжить демократические преобразования в России, сохранить курс на экономические реформы и 'руководствоваться рыночными механизмами'. Правда, как и его предшественники, -- Примаков, Степашин, -- заметил, что 'реформы не самоцель, а механизм улучшения жизни народа'.
-- Надо покончить с революциями, -- сказал Путин, выступая с думской трибуны при его утверждении. -- Надо сделать так, чтобы в стране не было нищих. Процветающих государств с нищим населением не бывает.
В общем, подобно предыдущим премьерам, дал понять, что он будет проводить 'хорошие' реформы и не будет проводить 'плохих'.
Среди прочего, естественно, Путин пообещал сохранить свободу слова: -- В условиях демократического общества недопустимо ограничивать прессу.
Добавил, правда, что 'и вакханалии в прессе мы допустить не можем'. Впрочем, под 'вакханалией' он имел в виду главным образом изобилие сцен насилия и порнухи на телевидении: надо, дескать, 'контролировать мораль и нравственность на телеэкране'. Этого добра -- порнухи и насилия -- на ТВ по-прежнему хватает и даже, по моим ощущениям, стало значительно больше. А вот 'вакханалию' свободы слова в общепринятом смысле -- свободу выражения различных мнений -- Путин действительно пресек довольно быстро.
Но это еще было впереди...
16 августа Дума утвердила Путина в должности председателя правительства. 'За' проголосовали 232 депутата (при общем числе, напомню, 450).
Конец Ельцина-миротворца
'Не спеша одолеем эту проблему'
Вернемся, однако, к главному, на чем было сфокусировано тогда всеобщее внимание, -- к Чечне. И к человеку, от которого, формально говоря, прежде всего зависело, в каком направлении будет развиваться ситуация вокруг этой республики. Любопытно, что еще какое-то время после начала чеченско-дагестанских событий Ельцин стоял на той же позиции, какую занимал в 1996 году, когда шел на выборы под флагом установления мира в Чечне, и три последующих года. Позиция эта, если коротко, заключалась в следующем: надо набраться терпения и шаг за шагом, ведя переговоры с Масхадовым, идти к намеченной цели -- к ситуации, которая устраивала бы и Москву, и Грозный. Главное -- не делать глупостей, не совершать никаких резких движений.
Еще и 12 августа 1999 года Ельцин в беседе с журналистами говорил о чеченской проблеме довольно благодушно. Он, конечно, признавал, что Северный Кавказ и, в частности, Чечня -- 'это, пожалуй, самый сложный участок', что сейчас в этом регионе 'идут серьезные действия', но при этом явно был не склонен чересчур драматизировать тамошнее положение дел.
-- Мы считаем, что постепенно, как мы и планировали, не спеша, удастся одолеть эту проблему, -- сказал президент и добавил полушутливо, обращаясь к стоявшему рядом и.о. министра по чрезвычайным ситуациям Сергею Шойгу, -- Одолеем?
-- Я думаю, да, -- охотно поддакнул тот.
Запомним эту дату -- 12 августа -- и эту ельцинскую позицию.
Первая скрипка -- в руках у Путина
Между тем практическое ведение чеченских дел сразу же оказалось в руках Путина. Ельцин полностью передоверил ему эти дела. У нового премьера ельцинского благодушия явно не было. Хотя начинал он 'решение чеченской проблемы' тоже довольно осторожно. И военный нажим на Грозный, и соответствующую агрессивную риторику наращивал постепенно.
В середине августа он как бы еще признавал Хасавюртовские соглашения, подчеркивал, что Россия всегда 'последовательно и скрупулезно' их выполняла, и только сетовал, что с другой стороны такого же выполнения не наблюдается. Однако вскоре Путин вообще отказался признавать документ, подписанный в августе 1996-го в Хасавюрте, и уже не отзывался о нем иначе, как только о досадной ошибке, допущенной его предшественниками.
Хотя с каждым днем становилось все очевидней, что новый глава Белого дома ведет дело к возобновлению чеченской войны, он не уставал повторять, что 'решить проблему этой республики, как и другие межнациональные конфликты, можно только политическими средствами, а силой эту проблему решить нельзя'. Постоянно говорилось также, что встречи и переговоры с законно избранным президентом Чечни Асланом Масхадовым 'по-прежнему планируются', более того, контакты с ним -- через его посланцев -- никогда и не прерывались... И параллельно с этим звучали другие, совершенно противоположные слова: дескать, в Чечне 'не с кем' вести переговоры, переговоров с 'бандитами' никогда не будет...
Кто там, в Чечне, 'бандит', кто 'не бандит', никто никогда особенно не разбирался. Постоянно, упорно проводилась линия на то, чтобы и Масхадова причислить к 'бандитам'...
Уверения о приверженности линии переговоров делались в основном для Запада. Грозные же восклицания 'Никаких переговоров с бандитами'! адресовались главным образом российской публике, у большинства которой и получали безоговорочное 'одобрямс'.
Ельцина призывают лично заняться проблемой Чечни
С каждым днем становилось все очевидней, что Путин возглавил 'партию войны' и ведет дело к возобновлению вооруженного конфликта, заглохшего три года назад. Некоторые из политиков пытались призвать Ельцина, чтобы он вернул тут себе инициативу, чтобы сам, как в прежние времена, взял на себя рычаги управления. В конце концов, кто еще как не президент должен заниматься проблемой такой степени важности -- вооруженным конфликтом, войной? Да и все силовики, по традиции, непосредственно подчиняются ему, президенту, а не кому-то еще, не премьеру.
-- Президенту Российской Федерации Борису Ельцину необходимо в максимально кратчайшие сроки встретиться с Асланом Масхадовым, -- заявил на пресс-конференции 26 августа депутат-коммунист Виктор Илюхин. -- Эта встреча подняла бы авторитет федеральной власти в глазах всех жителей Чечни. Ее необходимо провести хотя бы только ради самой встречи. А все экономические, политические и прочие вопросы можно решить на встрече Масхадова с Путиным.
С аналогичными требованиями выступали и другие политики: война -- это дело 'президентского уровня', такое ответственное дело нельзя перепоручать никому.
Но у Ельцина уже не было ни желания, ни сил снова взваливать на себя эту неподъемную ношу -- Чечню. К тому же он вполне доверял Путину, которого уже определил в свои преемники.
Ельцин дает команду 'Огонь!'
Как мы видели, еще недавно Ельцин говорил о перспективах решения чеченской проблемы довольно благодушно. Напомню его слова, сказанные 12 августа: -- Мы считаем, что постепенно, как мы и планировали, не спеша, удастся одолеть эту проблему.
Однако менее чем через месяц в его настроении наступил резкий перелом. По-видимому, получив от Путина некую информацию о том, что происходит в Дагестане (их встреча прошла 7 сентября), президент в этот же день срочно созвал Совет безопасности. От его былого благодушия не осталось и следа.
Ельцин заявил, что еще неделю назад у него была уверенность, что операция в Дагестане завершена, 'однако бандиты предпринимают новые террористические акты, взрывают дома, убивают людей'. По его словам, боевиков напрасно называют исламистами, -- они воюют против мусульманских народов Северного Кавказа.
