Поурошасты, враг дьяволов, поклонник света, достославно известный в Арийской земле. Ты первый, Созерцатель Звезд, дал людям слышать слова молитвы: «Достославен тот» [142] без напева, вслух, и ее же в звучном песнопении. Ты, Созерцатель Звезд, заставил всех дьяволов, рыскавших прежде по земле в человеческих образах, укрыться под землю, ты, могущественнее которого, тверже, деятельнее, быстрее, победоноснее не было между разумными созданиями.
— Услышав это, Созерцатель Звезд сказал:
— Хвала Сыну Человеческому! Благ, Человеческий Сын!
— Искать здесь аллегорического смысла в именах двух убитых змеев, Дахак и Сравары, мне кажется, так же трудно, как и в имени русского сказочного Змея Горыныча. Но все же нельзя не отметить в этих четырех, причастившимся Сыном Человеческим аллегорического описания четырех сезонов года, как это астрологи чески представлено в Апокалипсисе четырьмя созвездными животными: Тельцом — символом питающего лета, Львом — символом пожирающей осени, Центавром-стрельцом — символом все убирающей зимы и крылатым конем Пегасом — символом взлетающей к небу весны. И здесь, как только ты вдумаешься в смысл имен и в характеристику четырех причастников — оказывается тоже самое.
Первый, причастившийся Сыном Человеческим, назван Виванатом вероятно от — живу, соответствует оживляющей весну, аллегорически представляемую первым апокалиптическим животным созвездием Тельца, поднимающего Солнце на своих рогах, от него как бы родится следующее от него созвездие — Близнецы, и вот сыном Вивоната и называется Йима, что значит близнец, а в Ведах говорится даже и о двух близнецах Йиме и Йоме. И все были юны в их царствование, как и близнецы на небесных картах рисуются юношами.
Второй, причастившийся Сыном Человеческим был Атвя или Аптя. — это соответствует созвездию Льва, второму апокалиптическому животному. У него родился сын Трайтона, символизирующий провидимому Волопаса, заменяющий созвездие Девы и убивший змия Дахаку с тремя головами, т.е. Гидру, находящуюся под созвездием Девы и Волопаса.
Третий, причастившийся Сыном Человеческим выходит созвездие осени Весы (вместо апокалиптического Центавра-Стрельца.) Тогда первым из его двух сыновей как раз и будет попирающий скорпиона Змиедержец — Урва Кшайя т.е. царь (небесного) города[143], блюститель веры, как выходит и по апокалиптическому смыслу. А второй сын — Керес-Аспа, т.е. Легкий Конь, соответствует как раз следующему созвездию — Центавра-Стрельца. Он, — говорится в рассказе, — варил пищу под Змеем Срварою т.е. на созвездии жертвенника, а змей «загорелся от этого, взвился», как и видно н астрологической карте, и утонул в протекающей по близости воде, т.е. Млечном Пути.
Четвертый, причастившийся Сыном Человеческим был Поурош-Аспа, т.е. Огромный Конь, т.е. четвертое сезонное животное Апокалипсиса — созвездие весны крылатый конь Пегас, действительно огромное созвездие, заменявшее и созвездие Рыб. От него и родился сам Созерцатель Звезд — Заратустра, т.е. следующее созвездие Агнец-Овен, символ евангельского Христа.
Отсюда и входит, что Зара-Тустра — Созерцатель Звезд — только новое прозвище «Великого царя», основателя христианского богослужения, который у нас отождествляется с императором Юлианом — Любомудром.
Но мне нет даже надобности настаивать на астральном происхождении исследуемого рассказа. Нам важна только основная его сущность, а она явно относится к области мифов о возникновении таинства христианского причащения, поводом к чему послужила легенда о тайной вечери евангельского Сына Человеческого, где он подал ученикам своим Чашу с опьяняющим виноградным соком, сказавши: «пейте из нее все, это моя кровь», а хлеб для закуски этой крови он назвал своим телом по-гречески «сома», так же как и в санскритском называется и опьяняющее растение Асклепия, носящее кроме того и имя Человек или что тоже самое, но легче для приспособления к растению, — «Сын Человеческий»
Да и самая Чаша евангельской тайной вечери фигурирует здесь как важная принадлежность культа. Когда в вышеприведенном рассказе из «книги данной против демонов (Вендидата)», Сатана спросил Созерцателя Звезд: «Где у тебя оружие, которым ты сразишь меня и моих созданий?» Созерцатель Звезд отвечал: «Святая ступа (где толкли зерно для хлеба до изобретения жерновов), святая Чаша, Сын Человеческий (превратившийся как мифический Нарцисс в одноименное растение, иначе называемое Сомой, т. е. человеческий телом), и слова изреченные Творцом, — вот мое несокрушимое оружие!»
Мы видим, что в этом культе фигурируют все отличительные черты первичной христианской идеологии средних веков и притом сохранившиеся вдали от европейской, ушедшей далеко вперед культуры в более первичном состоянии так что изучение азиатских ответвлений первичного христианства может нам осветить обратным путем его состояние в Европе в первое время его возникновения.
Вот почему продолжение такого рода исследований, как начатое здесь, имеет не меньшее значение для научного освещения первых стадий эволюции европейского христианского мировоззрения, чем изучение низших типов растений и животных для восстановления эволюции высших биологических организмов.
А в основном выводе из всего сказанного мною, мне кажется, нельзя сомневаться: Зенда-Веста — Святая Весть — это перифраз имени причем слово Евангелие и значит по-гречески Добрая Весть. Зара Тустра или Зоро-Астр, т.е. Созерцатель Звезд, будто бы автор этой Святой Вести — одна из вариаций легенд об императоре Юлиане-Любомудрице, истинном основатели христианства (361 — 363 г.),— но это еще не значит , что в настоящем своем состоянии она и была выработана им, а не его последователями вплоть до наших дней.
Относить ее в VIII веке до начала нашей эры вместо VIII века после него, значит предаваться историческому авантюризму. Против того, что она господствовала в Персии до вытеснения ее Исламом — как местное занесенное балканскими славянскими миссионерами христианство, вытесненное магометанством — возражать нет причин, особенно если допустить, что сделал это Магомет Газни, умерший в 1030 году. Но думать, что это однажды сделал еще ранее его мифический Александр Македонский после своей женитьбы на персидской царевне Роксане около 832 года до начала нашей эры, и что потом через 661 год небытия религия эта была восстановлена в первоначальной чистоте персидским царем Ардгишром Вабегатом в 229 году нашей эры, — это тоже самое, как попытаться восстановить теперь в СССР поклонение древнему славянскому богу Перуну, после его тысячелетнего забвения.
Несравненно проще допустить, считая пророка Магомета из Аравии за миф, — что религия Созерцателя Звезд была первоначальным ответвлением охристианившегося арианства (агарянства) до перехода его в магометанство при Магомете Газни в начале XI века тогда все и уляжется в логическую связь, какой совершенно не достает при обычных представлениях, как они развиты, на пример, у Шпигеля.
Глава VI
Волшебная сказка об авторе Святой вести (Зенда-Весты, по-гречески Евангелия).
Не успели индийские племена, — говорит Д-р Лемани в Копенгагене, [144]— еще освободиться от своей кочевой, первобытной жизни, как уже их первая религия оказывается достигшею полного развития и изложенной в учебной литературе.
Как вам это нравится, читатель? По-моему, ведь это смертный приговор всей древне-индусской ученой литературе. Великие судьбы, выпавшие на долю индских народов, мало изменили внутренний строй их жизни, и спустя целые тысячелетия, мы находим у этих непоколебимых народов те же самые политические условия, те же нравы и жизненные воззрения.
А это, читатель, не кажется ли вам смертным приговором всей индусской истории? Но вот, переходя к персам, автор становится еще наивнее. «Резко развертывается, — говорит он, — жизненная драма персидского народа. Из первобытного периода, совершенно скрытого во мраке, персы внезапно выступают на полный свет истории. Владея удивительными военными способностями, они под председательством вождей, одаренных блестящим политическим талантом, распространяют свое владычество над древними государствами западной Азии и в течение немногих поколений создают мировое государство от Турана до Абиссинии, от Инда до Эгейского моря. Благоразумною терпимостью и введением цивилизующих порядков еще более, чем силою и умом своих деспотических правителей, это громадное государство достигает прочной организации и цветущая культура растет на новой почве до тех пор, пока не разрушается
