командиры частей отговаривались, предупреждая, что будут высокие потери. На вооружении дивизии еще стоял 51 танк М3 «Ли». Эти машины прибыли из Англии и буквально разваливались на куски от износа. Даже Хармон решил, что преступно посылать солдат в бой с такой техникой». Преступно! И тем не менее – 47 танков за горный проход. Причем немцы, потом отошли на следующие позиции и продолжали держаться до 13 мая, подбив последние 20 американских танков уже у самой воды. А что же Брэдли? Вот диалог с его дивизионным командиром Мэнтоном Эдди из все тех же мемуаров «История солдата»:
«Я позвонил на командный пункт Эдди, располагавшийся в лесной чаще:
— Мэнтон, наш приятель начинает рассыпаться на части. Подтяни тылы и продвигайся к Бизерте.
— Но мы и так быстро наступаем, — объяснил он, — кроме того, на нашем фронте их все еще много.
— К черту их, — сказал я, — разведка сообщает, что противник отступает по всему фронту.
— Но дорога на Бизерту сплошь усеяна минами, Омар. По ней не проедет и джип, пока саперы не расчистят ее.
— Тогда слезайте с грузовиков и направляйтесь пешком, но черт возьми, вы должны быть в Бизерте».
Думается, комментарии излишни. Жуков на фоне такого просто отдыхает.
Кстати, на тех же М3 «Ли», по случаю сбытых Красной Армии ленд–лизом, советские войска вошли в Киев осенью 1943 года. Входит, ничего танк, годится, раз русские нам нем воевали.
От том, как в германской армии «заботились о сбережении жизней личного состава» можно прочитать в жизнеописании того же «лучшего немецкого аса» Эриха Хартманна: 12 пилотов–новичков были посланы в плохую погоду на перехват «Летающих крепостей». Все разбились, даже не обнаружив противника.
Впрочем, Хартманна поминает и Бешанов: «Именно на Восточном фронте Эрих Хартманн довел счет своих побед до 352 самолетов». (стр. 205) Для сравнения, как обычно, приведен Кожедуб с его 62 победами. Здесь же прямая ложь про «первый Железный крест только после 75–го сбитого самолета» на Восточном фронте. Автору, конечно, неизвестно, что Хартманн получил свой первый Железный крест после уничтожения пятого самолета, а из его 1200 боевых вылетов порядка трети были безрезультатны – он не встречал воздушного противника или не решался вступить с ним в бой. Если же учесть, что в удачных боях он обычно сбивал сразу по несколько «иванов», то окажется, что из 800 записанных за ним воздушных боев безрезультатными была большая часть. Процент результативных вылетов и боев от общего их числа равен кожедубовскому.
Что же касается «доведения счета», то из 352 записанных за Хартманном самолетов 7 (по другим данным — 6) - прославленные американские «Мустанги», сбитые всего в двух вылетах на перехват «крепостей» над Румынией. Итак, «на Востоке» 0,43 сбитых самолета за бой, «на Западе» – 3,5. Однако, контраст.
Ну и, конечно, по мнению Бешанова «в Красной Армии не могло быть танкистов вроде Михаэля Виттмана, уничтожившего за три года 138 танков и 132 артиллерийских орудия – нашим столько просто не удавалось прожить» (cтр. 521). Вот здесь я полностью согласен с В. Бешановым – не могло быть у нас своего Виттмана. Ведь из 138 подбитых «за три года» танков 21 (плюс неизвестное количество легкой техники) он уничтожил всего лишь в одном бою после переброски с Восточного фронта, разгромив, в одиночку, на одном «Тигре», авангард британской элитной 7–й танковой дивизии в городке Виллер–Бокаж. И это вам не «байки советских политруков», а горестные отчеты самих союзников. Желтые штаны, два раза «ку!».
Что же касается «нашим столько просто не удавалось прожить», то В. Бешанову, конечно же, неизвестна судьба советского танкиста, механика–водителя, Д.И. Малько, пережившего и Испанию, и Финскую, и Великую Отечественную. Именно он, проводя «атаку в лоб, без разведки и тщательной подготовки», ворвался с тремя другими окруженцами в Минск 26 июня 1941 года на своем Т–28 и промчался через весь город, расстреливая немецкие грузовики и пехоту. Покинув подбитый Т–28 на другом конце Минска, Малько добрался до своих и провоевал всю войну – от Москвы до Восточной Пруссии. 11 раз горел в танках и ничего – «прожить удалось».
Впрочем, Бешанов не останавливается на развенчании подвигов советских танкистов и «красных соколов». С места – в карьер. «А командир «героической» подводной лодки К–21 Лунин ухитрился даже торпедировать германский линкор «Тирпиц». Это неважно, что тот прятался в норвежских фиордах ив море не выходил. Звезду героя Лунин за свое вранье получил» (cтр 4). Автору невдомек, что Лунин действительно атаковал «Тирпиц», когда тот вышел в море на перехват конвоя PQ–17. Иначе от кого тогда удрала британская эскадра, охранявшая конвой? Впрочем, нет, удирают и сдаются в плен русские. Англичане «принимают тяжелое судьбоносное решение» (с) Брайан Шофилд, «Арктические конвои».
Важнейшее из искусств.
Нельзя не упомянуть фотоматериалы, сопровождающие книгу В. Бешанова. Вот уж свидетельство феноменальной технической компетентности автора и кладезь потрясающих открытий для военного историка.
На стр. 441 в кадре два «экранированных» Т–34, рядом бегут автоматчики, поголовно вооруженные ППШ. Это, поясняет автор, «Танки Т–34 поддерживают наступающую пехоту (осень 1941 года)». В фотоальбоме М. Барятинского и М.Дмитриева «Танки Второй Мировой войны: Красная армия» (Москва, 2000) мы находим ту же самую фотографию с подписью: «Отработка взаимодействия танков Т–34 и пехоты. Ленинградский фронт, 1942 год. Лобовая броня корпуса и борта башен обоих танков усилены дополнительными листами». Аналогичные машины у Бешанова и на другом фото, стр.111, хорошо хоть без даты, так как на самом деле это тоже Ленинградский фронт, 1942 год. А вот КВ двумя страницами раньше приехал в рассказ о «погроме» 1941 года с Северного Кавказа июля 1942 года.
Автор так стремился наполнить книгу фотографиями Т–34 в образе несостоявшегося советского супертанка 1941 года, что не поскупился на совершеннейший абсурд. Стр. 481, фото «Танк Т–34 на улице Москвы (зима 1941)». Это же фото мы находим в том же альбоме Барятинского и Дмитриева с подписью «Т–34, выпущенный заводом «Красное Сормово» в 1942 году, проходит по г.Ландсбергу в провинции Бранденбург, Германия, 1–й Белорусский фронт, 21 февраля 1945 года». Как автор умудрился приписать этот кадр Москве 1941 года – непонятно, ведь на фото в окнах ближайшего здания ясно видны белые флаги!
На стр. 267 мы встречаем сцену из военного быта, озаглавленную «Подбитый танк Т–34 (1941 г.)» Почему эта сцена состоит за танка Т–34 образца не ранее 1942 года и немецкой самоходной установки, экранированной по моде 1943 года – не ясно. То же самое с фотографией Pz–III в русском поле, тоже экранированного, тоже примерно 1943 года, но со всей той же обязательной подписью автора — 1941 год. На стр. 253 пылающий русский Т–34 на фоне летней травки 1941 года. Правда, танк с литыми катками новой формы, выпущенный не ранее конца 1941 года и успевший разве что к зимним боям за Москву. Но разве это интересует автора? «Подбитый Т–34» (1941 г.)» – лаконично поясняет он.
На стр. 359 находим загадочное «Немецкое штурмовое орудие на шасси трофейного советского танка Т–34». «Шасси трофейного Т–34» почему–то очень напоминают обычный немецкий Pz–III, а само загадочное орудие – обычный StuG–III, причем не ранее 1942 года образца.
Боковая проекция некоего загадочного «T–II mod. Z» снимает все вопросы относительно авторской компетенции – автор определенно знает о бронетанковой технике что–то, чего не знает ну совсем никто. Тут все ясно. «Архивные фонды и иностранные источники» (с) В. Бешанов. Желтые штаны. Два раза «ку».
Впрочем, и в артиллерии он обладает недюжинными познаниями (стр.356, над изображением САУ «Мардер»): «Особенно специалистам вермахта понравилась 76,2–мм дивизионная пушка Ф–22, которую применяли в качестве противотанкового орудия. Ничего более мощного для защиты германской пехоты не имелось в течение двух лет. В 1942–43 годах германская промышленность изготовила около двух тысяч противотанковых самоходок «Мардер», вооруженных трофейными советскими орудиями».
