конспирации запрещали встречать агентов на вокзале. Нужно снять капитана с поезда на последней станции перед Берлином.
Либель заправил свой малолитражный фургончик «оппель» и на полной скорости выехал к станции Зоссен.
Машина миновала пустынные перекрестки, на несколько минут ее задержала пробка у опрокинувшегося во время ночной бомбежки трамвая. Да, к осени 1944 года жизнь в Берлине все более походила на кошмарный сон. Огромный город непрерывно вздрагивал от ударов авиации союзников. Уже целые кварталы лежали в развалинах. Разбитые витрины и окна, словно подслеповатые глаза, глядели на улицы, некогда щеголявшие чистотой. На одном из углов, над развалинами Либель увидел полотнище, на котором коричневыми буквами были выведены слова: «Мы приветствуем первого строителя Германии — Адольфа Гитлера» — это потрудились сотрудники ведомства пропаганды. «Ну что ж, — подумал Либель, — еще полгода, и этот „строитель“ превратит Берлин в груду развалин».
…По сторонам загородного шоссе бежали ряды посаженных по линейке деревьев. Машина прошла через пригородные поселки, мимо чистых домиков под крутыми черепичными крышами. Раздумывая о своем, Либель едва не налетел на полосатый шлагбаум с надписью: «Ремонт. Объезд три километра». Дорога впереди основательно разбита, и снова следы бомбежки. Времени оставалось в обрез. Либель дал полный газ. Перед мостом через канал снова остановка. Заградительный отряд.
— На ту сторону нельзя, господин обер-лейтенант! — тревожно отрапортовал молодой ефрейтор из отряда фольксштурма.
По сторонам шоссе уже стояло с десяток машин, скрытых в тени кустов. Вдали, за каналом, стелился дым, оттуда доносился грохот зенитных батарей.
— Какого черта! — Либель с досадой ударил кулаком по баранке. — Кто у вас тут старший, позовите!
Юнец куда-то исчез и вскоре появился со стариком в форме фельдфебеля. Только что созданные той осенью отряды фольксштурма состояли из призывников семнадцати и шестидесяти лет. Старик, внимательно прищурив дальнозоркие глаза, долго разглядывал удостоверение Либеля.
— Абвер! Он из абвера! — зашептались стоявшие рядом мальчишки в солдатской форме.
Наконец старик уразумел, в чем дело, и лихо взял под козырек.
— Но ведь там, должен вам доложить, господин обер-лейтенант, как вы сами слышите, налет авиации… На станцию Зоссен… Это весьма опасно!
Либель усмехнулся.
— На фронте еще опаснее, фельдфебель!
Шлагбаум поднялся, и обер-лейтенант на полном ходу повел машину через мост. Еще с насыпи он увидел подымавшееся за дымным облаком пламя. Горела станция, а в полутора километрах от нее (Либель отлично определял на глаз расстояния), сбавляя скорость, подходил дрезденский экспресс. Свернув с шоссе, обер-лейтенант повел машину по какой-то лужайке прямо навстречу поезду. И в этот момент послышался свист бомбы, раздался взрыв. Либель остановил машину и выскочил из кабины.
Основная часть самолетов — это были американские тяжелые бомбардировщики — уже прошла на Берлин. Но два самолета отстали и теперь атаковали станцию Зоссен и подходящий поезд. Крупнокалиберные пули грохнули по крышам вагонов.
Оттуда в панике выпрыгивали люди. Обер-лейтенант, не видя и не слыша ничего вокруг, кинулся к четвертому вагону. С трудом он пробился сквозь встречную толпу и втиснулся в купе. На диване сидел высокий загорелый человек в мундире капитана вермахта, одной рукой он прижимал к щеке носовой платок, другой держал большой черный портфель. Стекло в окне было разбито.
— «Циклон»! — сказал полушепотом Либель, автоматически подымая руку в приветствии.
Человек поднялся, не отнимая руки от лица.
— Возьмите мои чемодан, — сказал он. — Портфель я понесу сам, в нем документы. О черт, как это некстати! Меня огрело осколком стекла. Посмотрите, что там? — Он отнял руку.
— Пустяк, — сказал Либель. — Вам наложат шов. Немного рассечена щека. Идемте!
Взяв одной рукой чемодан, другой поддерживая капитана, Либель помог ему выбраться из вагона.
Они почти сбежали по насыпи и направились к машине. Американские самолеты разворачивались невдалеке на второй заход.
Обер-лейтенант помог высокому Шварцбруку влезть в фургон «оппеля».
— Что, не нашлось другой машины? — спросил капитан, втискиваясь в кузов.
— Инструкция требует, господин капитан, чтобы машина была закрытой и чтобы вас никто не видел. Мы поедем по городу, — ответил Либель. — Прошу вас быстрее, самолеты возвращаются.
— Да, они теперь не отвяжутся. Штурмовать пассажирский поезд — это для них неплохое развлечение.
Либель захлопнул дверцу, и под щемящий я оглушительный треск новых очередей сел за руль.
На автокроссе с препятствиями Либель наверняка занял бы не последнее место. Сквозь всю суматоху, царившую на станции, он сумел пробраться на шоссе. Машину кидало из стороны в сторону, обезумевшие от страха люди бросались прямо под колеса, что-то сильно ударило по кузову то ли снаружи, то ли изнутри. Наконец по сторонам снова замелькали липы. Промелькнул мост, бросились врассыпную от машины мальчишки из фольксштурма. Фургон вышел из-под огня. «Ну, что вы скажете теперь относительно тыловиков, господин Клетц?»
Обер-лейтенант остановил машину. Нужно посмотреть, как там гауптман Шварцбрук, Пожалуй, надо бы сделать ему перевязку. Как всякий запасливый немец, Либель в то время возил с собой аптечку. Он достал ее из-под сиденья и отправился к задней дверце. На крашеном металле борта обер-лейтенант увидел свежую пробоину. С замирающим сердцем он открыл фургон. Капитан Шварцбрук лежал на дне кузова. Либель затаив дыхание осмотрел его. Мертв. Вероятно, это произошло, когда машина уходила со станции… Дурацкий случай!
Случай-то случай, но это грозило обер-лейтенанту Либелю многими неприятными последствиями. Теперь у оберштурмбаннфюрера Клетца были все основания дать возможность тыловику «понюхать фронт». Тем более что свидетелей гибели капитана Шварцбрука не было. «Чертов полицай» наверняка может назначить следствие. Все это никак не входило в планы обер-лейтенанта Либеля, тем более что он вовсе и не был ни Карлом Либелем, ни настоящим обер-лейтенантом. В секретных списках советской разведки перед его простой русской фамилией стояло совсем другое воинское звание: «Полковник».
Либель призадумался. В запасе у него всего час-полтора. Но вот он принял решение и на своей машине, внезапно превратившейся в катафалк, помчался к Берлину.
Глава вторая
Вы ошиблись, господин фельдмаршал
Генерала Кребса — начальника штаба сухопутных войск — с утра одолевало растущее чувство раздражения, в причинах которого он, впрочем, побоялся бы признаться и самому себе.
Ночью он вернулся в Берлин из новой ставки в Гессене, около города Цигенберга, где вместе со всем составом генерального штаба вермахта принимал участие в совещании.
В подземном зале вокруг большого стола собрались фельдмаршалы и генералы. До начала совещания шли негромкие разговоры. Внезапно вес стихло. Из потайной двери вошел фюрер. Минуту его взгляд блуждал по залу, он словно нюхал воздух. Затем, слегка волоча правую ногу, подошел к единственному креслу и сел, сильно сутулясь. Кребс отметил, что левая рука фюрера стала подергиваться еще сильнее со времени прошлого совещания.
Сразу же после того, как генерал-полковник Йодль доложил о приближении Советской Армии к границам рейха, Гитлер, следивший за его докладом по карте, резко выпрямился, с силой бросив на стол толстый цветной карандаш. Глаза его вспыхнули знакомым всем угольным блеском.
