безнравственности, а на лбу надпись: Таинство,[14] великая твердыня «Врата господни» (17.5). «Она была, — говорит он далее, — обагрена кровью ищущих правды и провозвестников Избавителя» (17.6).
«Выйди из нее, мой народ, — слышался Иоанну в шуме ветра голос с неба, — чтоб не участвовать в ее преступлениях и не принять ее наказания, потому что дошли до неба ее преступления, и вспомнил бог ее обиды…» «Сколько она гордилась и роскошествовала, столько же воздайте ей унижений и обид, потому что она говорит в своем сердце: сижу царицей, я не вдова и потому не увижу печали. Зато в один и тот же день придут на нее и напасти, и гибель, и унижение, и бедность и будет сожжена огнем, потому что силен бог, ее судья. И заплачут, и зарыдают о ней все цари земные, роскошествовавшие с нею, видя дым от ее пожара. Стоя вдали, из страха подвергнуться ее мучениям, они будут восклицать
«Горе, горе тебе, великая твердыня „Врата господни“, сильная крепость! В один час решилась твоя судьба».
«И не будет в тебе слышно ни звуков играющих арфистов, ни голоса поющих, ни трубных звуков, ни музыки играющих на свирелях и других инструментах. Не будет в тебе более никакого художника и художества, и шума жерновов не будет более слышно в тебе. Свет светильника не заблестит в тебе, и не раздастся в тебе голос жениха и невесты, потому что земные вельможи входили с тобою в сделки и твоею смесью (в золотой чаше) введены в заблуждение все народы. И найдена в тебе кровь всех провозвестников истины и непорочных, и всех замученных за правду на земле» (Ап. 18.24).[15]
Чтобы дать наглядную характеристику христианского мировоззрения этого времени в самых коротких чертах, я считаю самым лучшим способом привести здесь свою маленькую поэму об этом.
«Была ему звездная книга ясна,
И с ним говорила морская волна».
Е. Баратынский. I. В жестокие дни византийских царейПогас ореол христианских идей,Был деспоту продан Познания храм,Где прежде курился наук фимиам, И церковь навеки закрыла врата,Для всех, ожидавших прихода Христа.Был богом ее лишь телец золотойДа гордый и пышный властитель земной. Тянулись года ожиданий и слез,Но в мир не являлся распятый Христос,Суровое царство насилий и злаГлубокая вера сломить не смогла. В земле истлевали остатки креста,И новые люди не знали Христа.Вдали от селений и мира всегоСходились в мольбах прозелиты его. Там в говоре волн и движеньях светилИм чудились зовы таинственных сил,Сияющий купол бездонных небесСтал полон для них бесконечных чудес, И горы, и море, и лес, и трава —Казались исполнены тайн божества.Овен наднебесный был символ того,Кто к жизни восстал от креста своего, В созвездии Девы жила его мать…Привыкли они их кресты почитать,Привыкли их видеть на небе ночном:Над Девою первый, второй над Овном.[16] Их мысль уносилась туда, в небеса,Где вещих созвездий идет полоса,Как кони, планеты несутся по ней,И видятся в ней очертанья зверей. Ее через весь кристаллический сводОвен лучезарный и тихий ведет,Но каждые сутки от горьких изменВ подземное царство уходит Овен, И плачет дождями небес глубинаО том, что с нее изгоняют Овна.В века вдохновенных мистических грезХристос был Овен, и Овен был Христос, А звезды ночные — в венках из лучейБессмертные души минувших людей. II. Светлее и чище из всех христианВ душе этот культ сохранял Иоанн.На солнечном зное, в глубокой тоскеСтоял он один на прибрежном песке. За ним поднимался могучий утес,Где пенился волн бесконечный хаос.Печально он спрашивал море и лес:— «Когда же придет избавитель с небес «И сделает снова на радость векам«Он храмом науки поруганный храм?»И вот помрачилась небес глубина,И в ветре услышал он голос Овна: — «Среди бесконечных земных перемен«Я тот же, что был, твой учитель — Овен.«Я вижу смятенную душу твою«И в буре тебе Откровенье даю. «Иди на утес по надбрежной тропе,«Я будущность мира открою тебе.«В грозе разрешишь ты загадку веков.«Отметь очертанья ее облаков, «Запомни движенья планет и зверей«И все, что увидишь сейчас у людей.«В ней буду с тобою беседовать я— «Конец и начало всего бытия». III. От страшной грозы содрогался Патмос,Когда Иоанн поднялся на утес,И солнце в просвет громоздившихся тучБросало на землю последний свой луч. В раскатах валов у нависнувших скалТоржественно голос могучий звучал:— «Я тот, кто в веках не прейдет никогда,«Кто был в этом мире и будет всегда. «Я Слово Познанья, я Голос Веков,«Смотри, как своих я караю врагов!»И видел с вершины скалы Иоанн,Как с воем и свистом летел ураган, Зловещие тучи, как змеи, вились,И волны, как звери, на берег неслись.Из дали туманной, шумя и плеща,Летела бесчисленных волн саранча, И брызги их пены, как космы волос,Повсюду внизу обвивали утес.И чувствовал сердцем своим Иоанн,Как вещий ему говорил океан: — «Утес — это тот, кто враждует с Овном,«Кто сделал из Храма познанья — Содом. «Он горд и высок, как небесная твердь, «Но вот в облаках уж идет его смерть!» И видел с вершины скалы Иоанн, Как новую тучу пригнал ураган. Был страшен ее опускавшийся край, Взлетевшие чайки кричали: «уай!» Испуганно травы прижались к камням, И трепет внизу пробежал по кустам.Попрятались робко под скалы стада,И люди бежали, не зная куда. Под натиском бури утес задрожал,И бок его с грохотом в море упал,Посыпались глыбы земли в глубинуИ тихо спустились к безмолвному дну. И в громе послышался голос Овна:— «Так всех ниспровергнет небес вышина,«В чьем сердце завет мой навеки заглох,«Что бог было Слово и Слово есть бог!» Вверху появилося солнце из туч,Могуче сверкнул его пламенный луч,И радостно яркого света огниОдели валы в золотые брони. Раскрылись в красе голубой небеса,От радуги яркой прошла полоса, И радостно дома писал Иоанн О всем, что поведал ему ураган. IV. Лишь только окутался мглою Патмос,Опять Иоанн поднялся на утес.Умчалась за вечное море гроза,Соленая пена не била в глаза, Дремал в полумраке утес-великан,И голос валов не звучал как орган. Кровавой зари догорели огни,От туч оставались обрывки одни. Среди освежившихся рощ и полянС природой сливался душой Иоанн,И ширь беспредельная мира всегоКазалась лишь Частью его самого. Таинственно травы шептались везде,Звезда дружелюбно мерцала звезде,И свиток лучистый — Дорога Светил, —Как лестница в небо, вверху проходил; Шесть было отделов на лестнице той,И шесть оставалось внизу под землей.По ней под влияньем таинственных силСвершались движенья небесных светил, Как кони, планеты носились по ней,И чудились там очертанья зверей.Папируса свитком казалась она,Из звезд выходили на ней письмена. Никто из людей их не мог прочитать:На каждой ступени лежала печать.И долго смотрел Иоанн в небосклон,Но видеть не мог лучезарных письмён. Он спрашивал грустно и север и юг:— «Кто сможет открыть запечатанный круг?»И вот на дорогу небесных светилОвен лучезарный спокойно вступил, И 
