города. Остальная территория Руси, видимо, принадлежала местному населению. (Более углубленное исследование данного вопроса может помочь в решении проблемы «варяжского призвания» и роли князей в формировании древнерусского государства.)
Дата свадьбы Ингигерд и Ярослава в скандинавских источниках колеблется от 1014 до 1020 г. Большинство историков, сопоставив все данные, пришли к выводу, что она состоялась в 1019 г.[314]
В «Круге земном» по этому поводу сообщено следующее: «Весной в Швецию прибыли послы Ярицлейва, конунга из Хольмгарда, узнать, собирается ли Олав конунг сдержать обещание, данное предыдущим летом, и выдать свою дочь Ингигерд за Ярицлейва конунга. Олав конунг сказал об этом Ингигерд и заявил, что он хочет, чтобы она вышла за Ярицлейва конунга. Она отвечала: “Если я выйду за Ярицлейва конунга, то хочу получить от него, как вено, все владения ярла Альдейгьюборга и сам Альдейгьюборг (Ладогу. –
Некоторые исследователи сочли данное сообщение Снорри Стуолусона недостоверным, поскольку, по их мнению, древнерусские женщины не имели права на личную собственность и находились на содержании у мужа.[317] Однако это представление об имущественном положении женщин в Древней Руси неверно. Из летописей известно, что княгиня Ольга владела городом Вышгородом, селами, охотничьими и рыболовными угодьями; Рогнеда жила на своем дворе у Киева, потом перешедшими к ее старшей дочери Предславе; принцессе Анне в качестве вено был дан Херсонес. Аналогичным образом получила Ладогу и Ингигерд. Вполне вероятно, что ее двоюродный брат Рангвальд стал управлять этим крупным торговым городом и передавать доходы в казну княгини.
В легендарной «Саге об Олаве Святом» сообщается, что шведский король дал за дочерью большое приданое, равное по стоимости Ладоге с прилегающими землями. Такой якобы была плата за вено жениха. В «Гнилой коже» отмечено, что Ингигерд была «мудрее всех женщин и хороша собой. При этом она была очень «великодушна и щедра на деньги», в отличие от мужа, который «не слыл щедрым, но был хорошим правителем».[318] Данная информация очень ценна, поскольку дает представление о внешности и характере шведской принцессы. Сведения о ее красоте еще раз заставляют усомниться в том, что именно ей принадлежат останки грубой и мужеподобной женщины из гробницы Ярослава Мудрого. К тому же из этого сообщения становится известно о наличии у княгини собственных средств, которые она щедро раздавала нуждающимся, несмотря на то что муж ее был очень прижимистым человеком.
В некоторых сагах повествовалось о том, что Ингигерд была влюблена в своего первого жениха, как и он в нее. Разрыв помолвки стал настоящим ударом для влюбленных. Даже выйдя замуж за русского князя, Ингигерд якобы продолжала любить прежнего жениха и постоянно интересовалась у гостей из Скандинавии его жизнью. Ярослава это очень задевало. В саге «Гнилая кожа» утверждалось, что для завоевания сердца жены князь построил великолепный дворец, все стены в нем были затянуты драгоценными тканями. После этого он устроил новоселье, на которое пригласил знать и жену с ее окружением. Однако Ингигерд не оценила красоту и роскошь нового дворца и заявила, что для нее нет милее места, чем то, где сидит ее бывший жених Олав. Сказанное так возмутило Ярослава, что в гневе он ударил жену по щеке. Рассерженная княгиня тут же решила навсегда покинуть нелюбимого супруга, и тому стоило большого труда загладить свою вину. Он даже пообещал выполнить любую просьбу супруги. Тогда Ингигерд потребовала, чтобы он взял на воспитание незаконнорожденного сына Олава. За мальчиком тут же был отправлен корабль.[319]
Исследователи данной саги решили, что сообщенный в ней факт о размолвке Ярослава Мудрого с Ингигерд не имел места в реальности, поскольку Олав Норвежский был женат на родной сестре русской княгини. К тому же оба какое-то время пользовались гостеприимством правителей Руси из-за проблем на родине. После возвращения Олава в Норвегию его родной сын Магнус и, возможно, жена остались жить при дворе Ярослава Мудрого. Создатель саги «Гнилая кожа», видимо, спутал Ингигерд и ее сестру, поэтому и сочинил историю о любовном треугольнике.[320]
Однако некоторые факты из биографии Ингигерд, в частности ее переезд в Новгород в конце жизни, дают право предположить, что в ее взаимоотношениях с мужем не все было гладко. Правда, в это время Олава Норвежского уже давно не было в живых.
Довольно много интересных сведений об Ингигерд содержит «Сага об Эймунде». В ней рассказывается о борьбе Ярослава Мудрого сначала со Святополком Окаянным, потом – с Мстиславом Тмутараканским, в которой участвовали варяжские отряды под руководством Эймунда, сына норвежского конунга. Из этого произведения выясняется, что княгиня принимала самое активное участие в этой борьбе, стараясь держать варягов под своим контролем. Для этого она всегда присутствовала на совместных пирах и вела беседы с Эймундом и окружавшими его лицами, желая выведать их планы. Гостей она щедро одаривала ценными подарками, хотя муж проявлял скупость. После того как киевский князь рассорился с варягами, не желая платить им большую сумму за помощь в разгроме Святополка, Ингигерд попыталась уладить конфликт щедрыми дарами. Когда это не удалось, она решила заманить Эймунда в ловушку и не позволить ему уехать к сопернику Ярослава Мстиславу Тмутараканскому. Однако ее хитрость не удалась. Варяги покинули Киев. Тогда отважная Ингигерд тайно пробралась в лагерь Мстислава Тмутараканского, куда уже прибыл Эймунд со своим отрядом, и смело выступила перед воинами с речью о том, что им не следует разорять родную землю, а нужно просто разделить ее между собой. По ее мнению, Ярослав должен владеть Новгородом, Мстислав – Киевом, Эймунд – Полоцком.[321]
Исследователи решили, что в саге были отражены не реальные события, а представлены лишь стереотипные ситуации. По их мнению, одним из литературных приемов было противопоставление решительной, твердой и умной Ингигерд слабому, безвольному и скупому Ярославу Мудрому.[322]
Однако сравнение данных «Саги об Эймунде» с летописями показывает сходство между ними. Очевидно, в обоих произведениях отразилась реальная ситуация, которая сложилась на Руси в начале княжения Ярослава Мудрого в Киеве. Ему действительно пришлось сражаться за власть сначала со Святополком, потом – с Мстиславом Тмутараканским. В помощь князь приглашал из Скандинавии варягов, в древнейших летописях даже названо имя их предводителя – Якун или Акун. В битве с Мстиславом Ярослав со своими скандинавскими союзниками был побежден и бежал в Новгород. Но Мстислав не стал отбирать у него Киев и довольствовался Черниговым.[323] Страна оказалась поделенной на две части по Днепру.
Хотя в летописях нет никаких сведений об участии Ингигерд в этих событиях, но нет и фактов, явно противоречащих повествованию «Саги об Эймунде». Поэтому вряд ли стоит считать сагу чисто литературным сочинением. В ней нашла отражение борьба Ярослава Мудрого за власть со своими соперниками, в которой, по мнению автора, большую помощь мужу оказала Ингигерд. Древнейший летописец мог об этом не знать, поскольку княгиня, видимо, являлась посредницей между скандинавскими военачальниками и ее мужем, попавшим в трудную ситуацию.
В саге Ярослав Мудрый наделен не самыми лучшими чертами характера: несколько инфантильный, скупой, несговорчивый. Но по утверждению антропологов, изучавших останки князя, именно таким человеком он и был. [324] Из этого напрашивается вывод, что и Ингигерд в саге представлена реалистично, т. е. она обладала трезвым умом, находчивостью, твердостью и решительностью, была способна брать на себя ответственность за решение сложных вопросов, отличалась храбростью и щедростью. К тому же она была красива и способна исполнять роль лидера: выступать перед воинами с пламенной речью, вести дипломатические переговоры с противниками и т. д. Хромой и болезненный Ярослав Мудрый в этом отношении, видимо, сильно уступал супруге. Некоторые исследователи даже предположили, что из-за физических недостатков князь не пировал с дружинниками, не увлекался охотой, а проводил свой досуг за чтением книг и в беседах о духовном со священниками и монахами.[325]
Как уже отмечалось, в древнейших летописях почти никаких сведений об Ингигерд нет, только указана дата ее смерти. В более поздних Новгородских летописях под 1439 г. есть запись о том, что новгородский архиепископ Евфимий повелел позолотить гробницы князя Владимира и его матери Анны, сделать на них памятные надписи и установить 4 октября днем их ежегодного поминания.[326] Из этой записи следует, что гробницы Владимира и Анны существовали с древнейших времен, но сведения о них подзабылись. Поэтому Евфимий приказал привести в порядок раки и
