находилась в изгнании. Ценная рукопись могла быть собственностью матери Гертруды, которая до замужества была лотарингской графиней. Потом королева могла подарить псалтырь дочери, уезжавшей в чужую страну.[362]
Сравнительно недавно Н. И. Щавелева перевела и опубликовала молитвенник из Трирской псалтыри и выяснила, что он состоял из приватных молитв самой княгини. Кроме того, она собрала и издала несколько польских хроник, относящихся к Гертруде и ее родственникам.[363] Это позволяет составить достаточно обстоятельный исторический портрет княгини и определить ее вклад в историю Руси.
Прежде всего необходимо выяснить, кем были родители Гертруды. Как уже отмечалось, отцом ее являлся польский король Мешко, правивший с 1028 по 1034 г. Матерью была очень незаурядная женщина, племянница германского императора Оттона III Рикса. Ее бабушкой являлась племянница византийского императора Иоанна Цимисхия Феофано, которую некоторые исследователи путали с принцессой Анной Романовной, ставшей женой Владимира Святославича.
Из польских хроник известно, что свадьба родителей Гертруды состоялась в 1013 г., но в семье она вряд ли была старшим ребенком. Первенцем, скорее всего, был брат Казимир, родившийся в 1016 г. С 10 лет он был отправлен на обучение в один из бенедиктинских монастырей. Гертруда с младшей сестрой, видимо, воспитывались под руководством матери. Для своего времени та была достаточно образованна, поскольку интересовалась даже всемирной историей. Для нее была составлена обширная компиляция из разных источников, кратко повествующая об истории разных стран и их правителях. Все записи делались на годовой сетке из пасхальных таблиц. В Польше записи продолжали пополняться фактами из жизни королевского дома и страны. Несомненно, Гертруда знала об интересной книге матери, которая постоянно увеличивалась в объеме.
В 1032 г. из-за конфликта с мужем Рикса была вынуждена бежать с детьми к родственникам в Германию. Свою историческую книгу она взяла с собой, поскольку с помощью ее записей планировала в будущем доказать права сына Казимира на польский трон. Позднее составители польских анналов положили записи Риксы в основу своих трудов. Поэтому современные исследователи считают мать Гертруды основоположницей польской анналистики.[364]
После смерти мужа в 1034 г. Рикса с детьми вернулась в Польшу и попыталась взять верховную власть в свои руки. Но между претендентами на корону началась междоусобица, и Рикса с дочерьми вновь уехала в Германию. В 1037 г. Казимир присоединился к ним. Тогда Рикса обратилась за помощью к своим немецким родственникам, и в 1038 г. при поддержке германского императора Конрада II беглецы смогли вернуться на родину. Правда, до смерти Конрада в 1039 г. Казимир считался его (вассально зависимым) пленником. Затем для укрепления позиций в Польше он начал сближение с соседней Русью. В это время Казимир женился на сестре Ярослава Мудрого Марии-Добронеге и затем выдал свою сестру Гертруду за Изяслава Ярославича.[365]
Во время скитаний с матерью Гертруда обрела богатый опыт в делах по отстаиванию прав на престол. Она узнала, что главным документальным источником могут являться погодные записи, фиксирующие родственные связи и все происходящее в хронологической последовательности; что в политической борьбе важны союзники, даже прежние враги; что для достижения желаемого хороши любые средства. Тогда она еще не знала, что ей придется повторить судьбу матери.
Точная дата рождения жены Изяслава неизвестна, можно лишь предположить, что она не должна была быть много старше супруга, родившегося в 1024 г., но и не могла быть намного его моложе; известно, что их второй сын Святополк родился в 1050 г., первый, Ярополк, должен был появиться на свет еще раньше, сразу после свадьбы в 1043 г.
Несомненно, на родине Гертруда исповедовала католичество, как и ее родители. На Руси ей следовало принять православие. Вопрос о том, какие имена она получила после двух крещений, до сих пор не ясен. В. Л. Янин, основываясь на граффити Софийского собора, полагал, что крестильным именем княгини было Елизавета. Однако Н. И. Щавелева обнаружила, что молитвы Гертруды были обращены к ее патрональной святой Елене.[366]
Спор исследователей можно разрешить, предположив, что Еленой Гертруда была в католичестве, а в православии она носила имя Елизавета, и наоборот. В любом случае, ничего необычного нет в том, что у нее было три имени.
Когда Гертруда стала женой Изяслава, у него еще не было ясной перспективы занять великокняжеский престол. Старшим княжичем был Владимир, уже имевший сыновей, Изяслав получил от отца Туров и отправился туда с молодой супругой. Здесь им предстояло обустроить свою резиденцию.
Археологи исследовали старое городище Турова и обнаружили на его территории остатки монументального здания, датированного ХI-ХII вв. Это был шестистолпный храм длиной 28 и шириной 16,5 м с красивой внутренней отделкой.[367] Поскольку известно, что Гертруда с Изяславом прожили в Турове 9 лет, то можно предположить, что именно они построили этот достаточно внушительный собор. Позднее в Турове княжил младший сын Изяслава и Гертруды Святополк, который мог еще больше расширить и украсить храм. О каких-либо других князьях, правивших в Турове также долго, в летописях нет данных.
Только в 1052 г., когда старший Ярославич, Владимир, умер, положение Изяслава и его супруги существенно изменилось. Они в перспективе должны были стать великокняжеской четой. Как наследника, Ярослав Мудрый переводит Изяслава на княжение в Новгород, крупный торговый центр. В это время в семье князя было уже несколько детей: Ярополк, Святополк, Мстислав и дочь Евдокия, выданная позднее замуж за польского королевича Мешко, сына Болеслава II Смелого, приходившегося Риксе пасынком.
Некоторые исследователи считали, что Святополк не был родным сыном Гертруды, а родился от наложницы. Основанием для этого мнения служило утверждение в одной из молитв Гертруды о том, что ее единственным сыном был Ярополк (Мстислав погиб в 1069 г.), а молитвы по большей части писались в изгнании.[368] Однако такое предположение вряд ли обоснованно, поскольку в летописной записи о смерти Гертруды указано, что она была матерью Святополка,[369] такие же данные содержит софийская граффити. Противоречие с молитвой можно объяснить тем, что только Ярополк был вместе с Гертрудой в Европе и там принял католичество. Святополк же в это время находился на родине и оставался православным человеком.
В Новгороде Изяславу достался по наследству от старшего брата великолепный Софийский собор, практически не имевший внутреннего убранства – при Владимире только начали расписывать купол. Вполне вероятно, что Изяслав и Гертруда распорядились продолжить эти работы; искусствоведы, изучавшие фрески новгородского Софийского собора, отметили, что в них есть древнейший слой, относящийся к середине XI в. Но эти росписи покрывали не все стены, а представляли собой отдельные фрагменты в виде икон. Один из таких фрагментов с изображением св. Елены был обнаружен реставраторами в начале XX в. На нем была надпись «Олена», ныне утраченная.[370]
Появление изображения св. Елены на стене новгородского Софийского собора кажется довольно странным, поскольку она не была достаточно популярной святой у русских людей, недавно пришедших к христианству. Но если считать, что крестильным именем Гертруды было Елена, то вполне вероятно, что она попросила изобразить свою святую на стенах нового собора. При этом живописец мог придать святой внешнее сходство с самой княгиней, являвшейся правнучкой византийской принцессы, – на это указывают большие глаза, черные дугообразные брови, нос с горбинкой и т. д. Искусствоведы постоянно подчеркивали, что в облике св. Елены на фреске новгородского Софийского собора прослеживаются восточные черты, которых не могло быть у местных женщин. В изобразительной манере они отметили такие черты, как плоскостное изображение, четкость линии, ярко выраженные изгибы, нежные цвета: светло-синий, розово-красный, интенсивный белый; по их мнению, подобных фресок в русских соборax больше нигде не встречалось.[371]
Однако если сравнить изобразительную манеру данной фрески с мозаикой Дмитрия Солунского из Дмитровского собора Михайловского монастыря Киева (ныне хранится в Третьяковской галерее), то можно обнаружить сходные черты. Они проявляются в одинаковом изгибе бровей, разрезе глаз, очертании тонкого носа и небольшого рта. В обоих случаях художник использовал точные и интенсивные мазки, хотя и с помощью разного изобразительного материала. Есть черты общности и в колорите: под золотой кольчугой Дмитрия надета нежно-сиреневая рубашка, сверху наброшен серо-голубой плащ, украшенный белой перевязью. Это сходство позволяет выдвинуть предположение, что фреска и мозаика были творениями одного художника, поскольку в то время вряд ли было много мастеров. К тому же, как известно, существует мнение, что на фреске Дмитрия Солунского изображен Изяслав Ярославич, муж Гертруды. Отсюда вполне вероятно
