присутствии стражника, явно тяготившегося нашим обществом, никто не торопился. Постоянно оглядываясь на привалившегося к стене наемника, Эона остерегалась ругаться на «несносных, тупых мужиков», по крайней мере, в голос – и то радость.
Кожа под повязками зудела так, что хотелось грызть бинты. Я вздохнула, припомнив, какое отвратительное зрелище мои запястья представляли утром. Да и сейчас, наверное, выглядят не лучшим образом. Интересно, шрамы останутся?
Эх, нормальные мужья дарят женам дорогие украшения и наряды, а мне от супруга все больше достаются проблемы мирового масштаба и отметины на теле!
«При всем желании тебя сложно назвать нормальной женой». Не больно-то и хотелось…
Стены приемной загудели от вибрирующего звука гонга. Бесцельно бродившие по комнате люди поспешили принять соответствующие торжественной встрече позы согласно собственному разумению: начальник замкового гарнизона застыл каменным истуканом у выхода, Эона судорожно расправила платье, Верьян сдернул с головы шляпу, я по здравом размышлении последовала его примеру.
Двойные двери распахнулись. Вытянутый в струнку дворецкий промаршировал в открывшийся проем и зычно отрапортовал:
– Ее светлость госпожа Ольхеза рю Яандер, баронесса Лешеро, прекраснейшая, добрейшая, щедрейшая, мудрейшая, благороднейшая, несравненная владетельница бесчисленных полей, трех лесов, пяти поселений и…
Возникла небольшая пауза – дворецкий набирал в грудь побольше воздуха, чтобы эффектно закончить представление госпожи.
– Двух болот! – нетерпеливо зашипели откуда-то из-за левой створки двери.
От такого подлого удара в спину по его гордости дворецкий поперхнулся и закашлялся до слез.
– И двух болот, – повторил он, смахнув влагу с ресниц с видом священника, присутствующего при оскорблении святыни язычниками, и посторонился.
Зазвучали фанфары (на слух детская дудка) – в залу, высоко задрав и без того вздернутый нос, вступила нарядно одетая молодая женщина. Мы затаили дыхание: тяжелые, приторно-сладкие духи баронессы не то чтобы перебили вонь портящейся астаховой головы, но придали этому «аромату» неповторимый головокружительно-удушающий оттенок. Пока от этой непередаваемой смеси запахов не потемнело в глазах, я поторопилась разглядеть сей светоч неземной красоты и добродетели, что почтил нас своим вниманием.
Крепенькая. Рост – не больше метра шестидесяти. Не достающие до модельного стандарта сантиметры с лихвой компенсировало самомнение, судя по всему выходящее далеко за границы разумного. Фигурой госпожа Ольхеза уродилась в любовно ошкуренное бревно – с какой стороны ни подойди, особой разницы не заметишь, а изобразить на нем талию оказалось не под силу даже туго затянутому корсажу ярко-голубого атласного платья в рюшах. Аккуратную головку баронессы отягощал каскад буйных локонов всех оттенков рыжего – от золотисто-медного до безбожно-красного. И, если я что-нибудь еще понимала в женских уловках, большая и, честно сознаемся, лучшая часть этого рыжего великолепия ранее кудрявилась на головах подвластных барону Лешеро селянок.
Миловидное личико госпожи Ольхезы запоминалось очень бледной кожей, надменно вздернутым носиком, выщипанными почти до полного их отсутствия чернеными бровями, но главным образом выражением вечного недовольства.
Нос чуточку опустился, позволяя его хозяйке рассмотреть непрошеных гостей. Взгляд серых глаз придирчиво прошелся по нашей троице, ревниво задержавшись на Эоне. Готова поспорить на последнюю целую пару сапог, баронесса Лешеро была единодушна со своим дворецким в нежелании пускать мою подругу под своды фамильного замка. Правда, причины этого нежелания у них весьма разнились.
– Чем обязана визиту? – недовольно поинтересовалась хозяйка замка. Голос оказался неожиданно басовитым для такой комплекции.
Наученная горьким опытом, я не спешила здороваться первой, предоставив всю инициативу нагловатому охотнику за головами.
И не ошиблась.
– О добродетельнейшая госпожа. – Верьян подмел шляпой пол в галантном и таком низком поклоне, что скребнули по мрамору металлические зажимы длинных косичек. – Ваша несравненная красота сковала мне, недостойному, язык и не позволила поприветствовать вас должным образом, за что корю я себя неимоверно.
Нет, это ж надо!
Дворецкий смерил расточающего обожающие улыбки Верьяна подозрительным и на редкость неприязненным взглядом. Однако это не помешало хозяйке сменить гнев на милость. Недовольство аристократки растаяло как первый снежок под разошедшимся не по сезону солнцем. Баронесса зарделась от удовольствия и кокетливо потеребила накладной локон.
– Полноте, не стоит пустых сожалений, достопочтенный?.. – Она вопросительно подняла выщипанную бровь.
Куда смотрит эта блаженная? Или у нее сильная близорукость, не поддающаяся лечению? Назвать этого длинноносого пройдоху «достопочтенным»?! Да у него ж на физиономии написано, что добропорядочности от такого дождаться не проще, чем от хмарного мага благих дел – не иначе как по чистой, а потому очень редкой случайности.
– Ах, я еще не представился? Нижайше прошу меня простить за досадный промах! – Потрепанная широкополая шляпа вновь пришла в движение. – Свободный охотник с Имперской лицензией на умерщвление агрессивно настроенной нежити Веарьян Илиш к вашим услугам, прекраснейшая госпожа рю Яандер. Дрюссельская Гильдия магов должна была оповестить барона о моем предполагаемом визите в связи с решением одной известной проблемы…
«Интересно, где его научили так выражаться?» М-да-а-а… Впечатляет. Расспросить бы, да кто ж мне ответит?
Глава замкового гарнизона, услышав род занятий наемника, ожил и глянул на Верьяна почти с благоговением. Во взгляде хозяйки поместья тоже ощутимо прибавилось интереса – магическое словосочетание «лицензия на убийство» кому угодно добавит ореола мрачной, чуть страшноватой и тем еще более притягательной романтики.
– Да-да, мой дорогой супруг как-то упоминал вскользь об этом письме, – поспешила продемонстрировать осведомленность и участие в делах мужа баронесса под многозначительным взглядом охотника за головами, непозволительно близко наклонившегося к розовому ушку сиятельной госпожи Ольхезы. – Его доставили нарочным из Дрюсса на прошлой неделе.
Раздалось вежливое покашливание – бдевший у распахнутых дверей дворецкий намеренно громко прочищал горло, с осуждением поглядывая на происходящее. Женщина поторопилась согласно этикету смутиться, а Верьян спокойно выпрямился и небрежным жестом указал на нас с Эоной – переминавшихся с ноги на ногу на некотором удалении.
– Разрешите представить вам моих спутников.
Баронесса милостиво кивнула.
– Рель – мой юный воспитанник, ученик и ближайший помощник.
От уникального зрелища под названием «Верьян-джентльмен» невозможно было оторваться: когда еще представится возможность увидеть такое?
Разумеется, восхищение пополам с восторженным изумлением, сиявшее в этот момент на моей физиономии, госпожа Ольхеза приняла на собственный счет.
А как же иначе…
– Какой милый мальчик! – Она одарила меня благосклонной улыбкой.
Я помахала шляпой в ответ, копируя галантный поклон Верьяна. Если судить по откровенно издевательской ухмылке последнего за спиной у баронессы, вышло не очень.
– Его сестра Эона, – продолжил представление хозяйке дома наемник. – Эта милая, добродетельная девушка помогла нам одолеть астаху, отважно согласившись стать приманкой для чудовища.
Эона порозовела от смущения, похорошев просто до неприличия. Улыбка хозяйки поместья несколько поувяла, да и благосклонности в ней порядком поубавилось. По правде сказать, ей было от чего
