– Последний раз – тринадцать лет назад.
– Вы понимаете, что это значит?
– Кто не исповедуется перед Пасхой, тот отрекается от веры. К сожалению, я сам себя отлучил от церкви.
– И подвергли свою душу величайшей опасности.
– Вот почему я пришел к вам. Я пришел, чтобы спасти себя.
– Вы хотите сказать, вашу душу.
– Именно это я и имел в виду.
Они еще раз изучающе посмотрели друг на друга. Облокотившись на стал, священник немного подался вперед. В его глазах промелькнуло выражение некоторой обеспокоенности.
– Ну, что ж… Давайте обратимся к вашей анкете. Вы пишете, что вас зовут Эндрю Маклейн.
– Иногда это имя сокращают, и получается “Дрю”.
– В соответствии с правилами, изложенными в приложении к анкете, вы лишитесь вашего имени. Так же? как и вашей собственности – машины, дома и всего остального. От вашей индивидуальности не останется ничего. Вы больше не будете личностью. Не мешало бы вам это знать.
Дрю немного выпрямился.
– Что такое имя? – он еще раз позволил себе горько усмехнуться. – Как розу ни называй…
– Она все так же благоуханна, – продолжил за него священник. – Но для Господа…
– Не все мы пахнем как розы. Во всяком случае – не я. Потому-то я и принял такое решение. Чтобы очиститься от скверны.
– Вам тридцать один год?
– Да.
Дрю не солгал, Сведения, указанные в анкете, были верны; он знал, что священник не поленится проверить их. Важно было то, что не попало в анкету.
– Начало жизненного пути, – сказал отец Хафер. – Еще несколько kет назад мы считали, что больше всего нам подходит возраст тридцать три года. Вы отказываетесь от многого. У вас еще достаточно возможностей, чтобы найти свою дорогу в жизни.
– Нет, я так не думаю.
– То есть?
– Я уже нашел свою дорогу. Она привела меня к вам.
– Не уверен, что вас это очень обрадовало.
Дрю потупился.
– Ладно, это все равно не имеет значения, – помолчав, проговорил отец Хафер. – Сейчас я хочу выяснить кое-что другое. Дело в том, что обычно к нам обращаются люди, мягко говоря, зрелого возраста. Конечно, – он пожал плечами, – таких просителей немного, и еще меньше…
– Избранных? Да, я знаю. Пятьсот человек со всего света. И, по-моему, только двадцать из Соединенных Штатов.
– Вы, я вижу, справились с домашним заданием. Хорошо. Но я повторяю, большинство из них только из деликатности можно назвать пожилыми людьми. – Отец Хафер затушил сигарету. – Они уже добились всего, чего хотели или могли добиться. Им больше нечего ждать от жизни, и они готовы провести остаток лет в уединении. Их решение, хотя и неординарное, вполне объяснимо. Новы – такой молодой, крепкий. Не сомневаюсь, женщины находят вас привлекательным. Вы думали о том, что связано с отказом от общения с женщинами?
Он с тоской вспомнил об Арлен.
– Вы же отказались.
– Я отказался от половых связей. – Отец Хафер откинулся на спинку стула. – Но не от женского общества. Я помногу раз в день встречаюсь с женщинами. С официанткой в ресторане. С клерком в медицинской библиотеке. С секретаршей одного из моих коллег. Все эти встречи совершенно невинны. Они не искушают меня, хотя и смягчают мой обет целомудрия. Однако если мы согласимся выполнить вашу просьбу, то вы больше никогда не увидите женщин. Вы будете видеть только нескольких мужчин, да и тех крайне редко. Подчеркиваю, вы не сможете просить ничего, кроме уединения.
5
Второй этаж, на который вела грубая сосновая лестница, состоял из трех секций. Первой была молельня, иначе известная как комната “Аве Мария”, где стояли деревянная скамейка для молитв и строгий простой алтарь, а на стене висело распятие. За ней находился кабинет – священные тексты, стол и стул, – а еще дальше располагалась спальня с деревянной лавкой и тонким соломенным тюфяком вместо кровати и матраца.
Тюфяк был шести футов в длину и трех в ширину. При желании его можно было скатать и расстелить внизу, в углу рабочей комнаты. Однако особенность планировки блока заключалась в том, что, спускаясь из спальни на первый этаж или поднимаясь с первого этажа в спальню, неизбежно надо было пройти через молельню, где правила требовали всякий раз останавливаться и молиться.
6
– Если вы хотите посвятить себя святому служению, – сказал отец Хафер, – то можете подумать о менее строгом образе жизни. Например, о миссионерской деятельности.
