— Вот-вот, — сказал Прентис. — Попробуйте убрать меня отсюда.
Остальные стояли и смотрели на него. Никто не тронулся с места.
— Валяйте. Пусть кто-нибудь попробует.
Он положил руку на пистолет.
— Ну, пожалуйста. Давайте, кто смелый? Никто не двинулся с места, и, не отпуская пистолета, он спустился в лощину.
— Черт побери, вы правы. Тому, кто попробует меня убрать, я разнесу его чертову башку. Ну-ка, подальше от меня. — Он подошел к старику, который орудовал ножом.
— Что это еще за хреновина? — Старик продолжал резать.
Прентис стоял рядом и ждал.
— Я вас спрашиваю. Вы что, оглохли или как? Что за хреновина тут происходит?
Старик так крепко сжал нож, что костяшки его пальцев побелели. Он встал и, не выпуская ножа из рук, повернулся к нему лицом.
— Не знаю, что ты здесь забыл, но тебе тут явно не место. Убирайся вон.
— Конечно, мне место именно здесь. Вы же мой учитель, правда? Разве вы не должны мне все показать? Разве вы не должны объяснить мне, что здесь за дьявольщина происходит?
Старик не ответил. Прентис прошел мимо него, встал между двумя распростертыми мексиканцами, показал на них.
— Как это делается, а? Начинаете с одного, потом вам надоедает и принимаетесь за другого? И тогда у первого есть шанс задуматься о том, что вы делаете со вторым? Так что страшна не столько боль, сколько то, что еще будет дальше? Так это действует?
Старик покачал головой.
— Примерно так, — ответил он, глядя в одну точку.
— Ага, — продолжал Прентис, — а чтобы семейная традиция не забылась, вы приглашаете посмотреть кучу народа?
Вот что было самое главное, а не сама пытка. Это-то он мог понять. Мексиканец знает что-то важное, так что его надо заставить заговорить. Но одно дело понимать, а другое — смотреть, как это делается. Особенно смотреть вот на это. Когда он подошел к лощине, еще не оправившись от тошноты, первое, что его поразило, — это молчание. Он увидел реакцию собравшихся: старик режет, солдаты стоят и смотрят, мексиканцы корчатся, но не кричат, полная тишина: ни вздоха, ни шепота, ни стона. Ничего. А старик стоит на одном колене, сосредоточенный и в то же время отрешенный, а вид у него такой заинтересованный и спокойный, прямо как будто он рисует узор на песке или делает какой-то эксперимент просто от скуки, а не ради результатов. Но даже не эта несообразность добила Прентиса. Это еще что! Переведя взгляд со старика с ножом на толпу зрителей, надеясь заметить признаки ужаса и сожаления, Прентис увидел индейца.
Индеец. Старик не просто созвал публику. Он даже индейцу позволил смотреть. Прентису казалось, будто он видит, как обижают ребенка, оскверняют алтарь или делают что-то столь же невероятное. Ему хотелось выцарапать старику глаза, схватить его за горло и задушить, вышибить из него мозги и размазать по земле.
Головы. Перед глазами стояли головы.
— Все правильно, — сказал он, повернувшись к нему. — Даже индейца позвали. А теперь вот что я скажу всем. Представление окончено. Все катитесь отсюда. А теперь вот что я скажу вам. Не подходите ко мне и близко. Если вы хоть раз приблизитесь. Бог мне судья, я не знаю, что с вами сделаю. — Он снова повернулся к остальным. — Ну, что вы тут торчите? Катитесь прочь. Дайте человеку насладиться своим делом. — Он потянулся к пистолету, не сводя с них глаз, а они смотрели на него, один за другим начиная расходиться. Тогда он повернулся к старику и сказал, тыча в него пальцем: — Так и запомни, приятель. Держись от меня подальше. — И, едва сдерживая ярость, снова ощутив волну тошноты, он повернулся и полез вверх по склону.
Глава 72
— Слушай, если ты еще раз устроишь что-нибудь подобное, можешь мне не угрожать, я уложу тебя, и все.
Едва старик покончил со своим делом, он забрался на холм в поисках молодого человека и нашел его позади кораля, где тот копал могилы. Старик в ярости кинулся к Прентису: двое солдат пытались заговорить с ним, но он их не слышал. Он бежал к человеку, роющему могилы, тяжело топая, раскидывая ногами комья земли и ломая мескит, задыхаясь и гремя проклятиями. Так что молодой человек услышал его приближение и, когда тот подошел, повернулся к нему, подняв лопату.
— Я сказал, проваливай к чертям, — сказал Прентис, держа лопату наперевес и неотрывно глядя на него. — Не хочу тебя видеть.
— Что с тобой стряслось?
— Что с тобой стряслось, ты хочешь сказать. До тебя что, еще не доперло? Я видел твою рожу, и твои дружки стояли и смотрели. Тебе это нравилось!
— А может быть, я просто делал вид. Мне нужно было дать понять этим мексиканцам, что я на все способен, если они не расколются.
— Какая разница? Господи, ты так долго этим занимался, что уже сам не можешь отличить одно от другого. Тебе это доставляло удовольствие.
— Какое мне дело, чти ты думаешь? Я узнал, что хотел.
— Какая разница? Ты мог это сделать и по-другому.
— Едва ли. И вообще, ты не из-за этого взбесился. А из-за индейца. Я позвал его, потому что пообещал мексиканцам, что потом передам их ему.
Теперь парень был в таком бешенстве, что шагнул вперед, подняв лопату, как будто хотел ударить его, и старик предпочел отойти подальше.
— У тебя и у самого отлично получалось, — закричал Прентис. — Мог обойтись и без него. Тебе просто хотелось выпендриться. Черт, ты так хочешь все делать как надо, что уже сам не понимаешь причин. Ты думал, что подчиняешься необходимости, а на самом деле радовался возможности. Тебе это нравилось.
Вместо того чтобы ударить его, Прентис внезапно опустил лопату и стал швырять в старика землю. Земля попала старику в глаза, в рот, забилась под рубашку, он отшатнулся, поднял руку, чтобы прикрыться, отвернулся, а Прентис кричал:
— Убирайся к черту! Слышишь! Катись! Старик, уворачиваясь от комьев земли, потянулся было к пистолету, но потом спохватился и отошел.
— Ну, ладно, — сказал он. — Ладно! Если ты так считаешь, валяй, рой могилы. Один молодчик там уже помер. Другой на подходе. И раз уж ты этим занимаешься, вырой еще одну. Если так дальше пойдет, она понадобится — для тебя.
— Он отвернулся, сгорбился и ушел, стряхивая с себя землю. Не этого он ожидал. Он пришел осадить его, показать мальчишке, каким он был идиотом, поучить его уму-разуму, а вместо этого уходил, чувствуя полным идиотом себя, весь в земле, с пересохшим ртом, полным пыли. Ему даже было немного неловко, и он не понимал, из-за чего — разве что из-за того, что парнишка бросил ему вызов, а он проиграл. Черт возьми, какая муха укусила парня?
Глава 73
— Слушай, я…
— Пошел вон!
Глава 74
— Слушай, я хочу объяснить. — Прентис повернулся к нему спиной.
— Пошел к черту.
Глава 75
В тот вечер к лагерю подошел отряд каррансистов. Они остановились на ферме, обосновались в доме и сараях, починили кораль, завели туда лошадей, накормили их, и костры их лагеря, наверное, были видны на далекое расстояние. Каррансисты прискакали в лагерь на разведку. Часовые остановили их, они увидели, что это американцы, и держались поодаль, пока их капитан не явился на переговоры.
