— Пожалуйста, скажите ему, что оно означает качество, противоположное «кротости».
Она почтительно поклонилась и прошествовала вверх по лестнице. Несколько секунд спустя женщина вернулась, жестом предложив Савиджу следовать за ней.
Пройдя мимо ниши, в которой сидел давно небритый мужчина с обрезом, внимательно оглядевший посетителя, Савидж поднялся по лестнице и оказался перед открытой дверью, которая вела в комнату, совершенно пустую, если не считать стола, за которым восседал мускулистый человек, наливавший в стакан прозрачную жидкость.
Когда Савидж вошел, хозяин комнаты воззрился на него с таким видом, будто его визит явился для него полной неожиданностью.
— Уж не привидение ли это?
Человек этот был греком, но говорил по-английски.
Савидж ухмыльнулся.
— Может быть, ты меня не знаешь?
— Неблагодарный негодяй, не показывавшийся столько времени, я уж позабыл, что ты когда-то звался моим приятелем.
— Дела, дела…
— Эти твои дела не иначе, как выдумка.
— Нет, все обстоит именно так. Но теперь я смогу отчасти восполнить свое долгое отсутствие.
Савидж выложил на стол греческий эквивалент десяти тысяч американских долларов. Раскладывая купюры, он покрыл ими круглые отметины, оставленные наполнявшимся регулярно стаканом. Запах лакрицы — напиток узо готовился с добавлением аниса — витал в комнате.
Грек заметил взгляд, брошенный Савиджем в сторону бутылки.
— Может быть, соблазнишься?
— Ты ведь знаешь, что я пью крайне редко.
— Ну, этот недостаток вполне простителен.
Грек выкатил грудь колесом и залился веселым смехом. Видно, спиртное на него не действовало, а узо, подобно формальдегиду, сохраняло его тело в неизменном виде. Тщательно выбритый, с безупречной стрижкой, с ухоженными черными волосами, он отхлебнул из стакана, поставил его на стол и занялся деньгами. Его смуглая кожа излучала здоровье.
И все-таки, пересчитывая деньги, он казался озабоченным.
— Слишком щедро. Чрезмерно много. Ты озадачил меня.
— Ко всему прочему, тебя ждет подарок. Не позже чем через час, если ты согласишься добыть необходимую мне информацию, тебе доставят бочонок самого лучшего узо.
— Действительно лучшего? Ты ведь знаешь мой вкус?
— Конечно, знаю. Но я взял на себя смелость выбрать редчайший сорт.
— А именно?
Савидж назвал.
— Ну, это уже чрезмерно щедро.
— Воздаяние за талант.
— Как говорят в вашей стране, — грек снова отпил из стакана, — ты и полицейский, ты и джентльмен.
— Бывший полицейский, — поправил его Савидж. Сам он ни за что не сообщил бы о подобном факте своей биографии, но грек и без него знал об этом. — А ты — надежный информатор. Сколько же лет прошло с тех пор, когда я впервые прибег к твоим услугам?
Грек задумался.
— Шесть лет наслаждения. Все мои бывшие жены и многочисленные потомки благодарят тебя за постоянное покровительство.
— Они возблагодарят меня еще сильнее, когда я увеличу втрое количество денег, лежащих сейчас перед тобой.
— Я знал. Предчувствовал. Проснувшись утром, я сказал себе, что сегодня произойдет нечто особенное.
— Но не без риска.
Грек поставил стакан на стол.
— Рисковать приходится каждый день.
— Готов ли ты приступить к делу?
— Буду готов, когда немного подкреплюсь. — Грек допил остатки узо.
— Имя… — начал было Савидж.
— Как говорил величайший английский бард: что в имени…
— Имя? Вряд ли оно тебе понравится. — Савидж вытащил спрятанную в кармане куртки бутылку лучшего из лучших, наиредчайшего узо.
Грек ухмыльнулся.
— Это мне нравится, и очень. А вот как насчет другого имени.
— Ставрос Пападрополис.
Грек грохнул стаканом о стол.
— Пресвятая матерь, будь она трижды… — Он быстро налил еще стакан и залпом осушил его. — Только полное безрассудство может толкнуть на такое!
Савидж оглядел практически пустую комнату.
— Вижу, ты, как всегда, осторожен. Надеюсь, твои недостатки не мешают тебе ежедневно проводить тщательную уборку, не так ли?
Грек явно обиделся.
— В тот день, когда в этой комнате кроме моего стола и стула появится другая мебель, знай, доверять мне больше нельзя.
Савидж кивнул. Грек не только свел до минимума обстановку в комнате. Ковра на полу тоже не было. И никаких картин на стенах. Даже телефона. Аскетизм убранства этой комнаты затруднял установку скрытых микрофонов. Несмотря на это грек каждое утро обходил все помещение, сканируя его двумя различными типами современных электронных аппаратов: улавливателем радиосигналов и микроволн, которые свидетельствуют о наличии «жучка», он «ощупывал» каждый дюйм комнаты. Но подобный вид сканирующего устройства засекает только «активные» микрофоны, постоянно передающие сигналы.
Чтобы обнаружить «пассивный» микрофон, то есть такой, который при отсутствии звуков пребывает как бы в «дремлющем» состоянии и который опытный наблюдатель в случае необходимости может выключать с помощью дистанционного управления, следует применять второй аппарат. Он называется нелинейным стыковочным детектором. С помощью приспособления, напоминающего насадку современного пылесоса, он посылает микроволны, определяющие наличие диодов в схемах скрытых магнитофонов и передатчиков. Несмотря на то что этот аппарат необычайно сложен в пользовании, грек никогда не пренебрегал контрольной проверкой с его помощью, даже если уже при первой обнаруживал какой-нибудь микрофон. Потому что опытный соглядатай всегда устанавливал и активные и пассивные мониторы в надежде, что какой-нибудь недотепа, обнаружив активный микрофон, успокоится и не станет искать дальше.
С присущим ему юмором грек называл ежедневную охоту за микрофоном «дезинфекцией».
— Прошу извинить меня за этот вопрос, просто я хотел лишний раз подстраховаться, — сказал Савидж.
— А если бы ты его не задал, тогда уже я задумался бы: можно тебе доверять или нет.
— Главное, что мы поняли друг друга.
Грек отпил из стакана и согласно покивал.
— Узы дружбы. — Он вдавил ладони в стол. — Но пока ты все же не ответил на мой вопрос. Пападрополис?
— Меня интересует его домашний распорядок.
— Значит, не бизнес? Слава Зевсу, а то уж я начал было волноваться. У этого подонка больше двухсот кораблей. Немножко денег он зарабатывает, перевозя зерно, масло, станки. Но основная прибыль
