— Да вроде как нет. — Бармен вгляделся повнимательнее. — А что, мы знакомы?
— Когда-то я частенько захаживал сюда.
— Да здесь столько народа перебывало, что всех и не упомнишь. А когда это было?
— Октябрь тысяча девятьсот восемьдесят третьего.
— Извини, приятель. Столько лет минуло. Тут и через год-то все начинают казаться на одно лицо. Да и память у меня уже не та, что раньше.
— Я тебя понимаю.
Бармен бросил косой взгляд на Акиру и отправился за сельтерской.
— То, что он меня не помнит, еще ничего не значит, — сказал Савидж. — Но то, что я знаю его и помню этот кабак, значит для меня многое.
Рейчел, похоже, его слова не показались убедительными.
— Хочешь сказать, что здешняя ситуация ничем не отличается от предшествующей? — спросил Савидж. — Так?
Но ответить ей так и не удалось. Вернулся бармен с сельтерской.
— С вас три семьдесят пять.
Савидж протянул ему пятерку, говоря:
— Оставь сдачу себе.
— Спасибо, приятель.
— Скажи, а капитан Макинтош по-прежнему здесь бывает?
— Мак? Ну, конечно. По крайней мере, несколько раз в месяц он сюда наведывается.
— А сегодня вечером он не приходил?
— Не знаю. Я его не видел. Возможно, его обслуживала за столиком одна из официанток. — Бармен опять покосился в сторону Акиры и отправился к кассе.
— Мне кажется, он не слишком жалует японцев, — сказал Акира.
— А может быть, японцев здесь никогда и не было. Он не единственный, кто на тебя смотрит, — сказала Рейчел.
— Я заметил.
— Может быть, их внимание привлекаешь ты. — Савидж обернулся к Рейчел. — Окажись ты здесь одна, думаю, добрая сотня моряков стали бы оспаривать честь пригласить тебя за свой столик.
— Уж не знаю, расценивать это как комплимент или угрозу, — парировала Рейчел.
— Расскажи нам о капитане Макинтоше, — попросил Акира.
— Мы с ним вместе служили в СИИЛз. После Гренады я подал в отставку. Он же получил повышение, став инструктором. Мы были друзьями. И довольно близкими. Я очень хорошо его помню. Он, как живой, стоит у меня перед глазами. Вместе проходили обучение. В бой шли тоже вместе, на одном корабле. Частенько ходили сюда, пили, куролесили… Боже, неужели все это тоже из ложной памяти. Не может быть… Да, кстати, — плечи Савиджа свело судорогой, — вот и он собственной персоной.
Отлично сложенный светловолосый человек лет тридцати — тридцати пяти вошел в таверну. Высокий, с точеными чертами лица, загорелый, он был одет в джинсы, кроссовки и джинсовую рубашку с тремя расстегнутыми верхними пуговицами, открывавшими волосатую грудь. На руке — часы для подводного плавания.
Он помахал рукой компании, сидящей за одним из столиком, и направился к ним. Савидж сорвался с места и, лавируя в толпе, бросился к нему.
— Мак!
Светловолосый красавец остановился в недоумении, стараясь определить, кто его окликнул.
— Мак, — повторил Савидж, протягивая ему руку. — Как дела?
Мак смотрел на него во все глаза, ничего не понимая.
Савидж старался развеять возникшую неловкость, пустив в ход свою самую дружелюбную и обаятельную улыбку.
— Да в чем дело? Мы вместе прошли через столько тяжелых испытаний… Неужели ты не узнаешь меня?
— Узнаю ли я? — Мак, нахмурившись, продолжал смотреть на Савиджа, но, видимо, никак не мог его вспомнить.
«Нет! — в отчаянии подумал Савидж. — Только не это! Не ужели опять то же самое?» Он почувствовал свинцовую тяжесть в теле, дурноту, подступившую к самому горлу, и пустоту в желудке. Руки и ноги онемели.
Мак фыркнул и повернулся, чтобы уйти.
Савидж заступил ему дорогу.
— Подожди. Пожалуйста. Ты что, в самом деле?..
— Говорю же тебе, что получил, получил деньги. Черт бы тебя подрал, держи свою двадцатку. И отвяжись от меня. Давай вали отсюда.
Савидж растерянно смотрел на деньги, которые Мак совал ему в ладонь. Голова закружилась.
— Но…
И Мак решительно направился прочь.
— Ты же мне ничего не должен… — Савидж в полном недоумении побрел за Маком следом. — Что все это значит?
Мак остановился, наклонился к уху Савиджа и прошипел:
— А вот это действительно неплохой вопросик. Что ты здесь делаешь? Ты что, Дойль, совсем спятил? Ты что, забыл, что нас не должны видеть вместе?
— Что?
— Убирайся.
— Но…
Из последних слов Мака он расслышал лишь следующее:
— Жди меня в проулке за углом. Через пятнадцать минут.
Савидж моргал, ничего не понимая, Мак тем временем добрался до столика, за которым сидели его приятели.
— Этому парню я задолжал как-то двадцатку, и он решил, что я хочу ее зажилить. Вот так и играй с подобными типами в карты, — донеслись до Савиджа слова Мака.
Шум голосов в зале внезапно показался Савиджу невыносимо громким, а пронизанный дымом воздух — тяжким. Он ощутил себя в ловушке, у него было такое чувство, будто его сгибают в бараний рог, вытягивают из него внутренности. Спазм затруднял дыхание. Он подал знак Рейчел и Акире, чтобы они шли к выходу.
Сумерки сменились темнотой. Оказавшись на шумной, многолюдной улице, Савидж все еще не мог прийти в себя и только молча покачивал головой.
— Он назвал меня Дойлем, — сказал он наконец.
Рейчел испытывающе посмотрела на него.
— Значит, он все-таки тебя вспомнил?
— Нет, ты не поняла. Мое настоящее имя не Дойль. Зачем он?.. О, черт, неужели у меня даже имя украли и дали взамен другое? — В висках стучало. — Да кто же я такой?
Глава 13
Проулок был загроможден грудами пустых коробок, мусорными контейнерами и ящиками для бутылок. Здесь было совершенно темно, если не считать единственной тусклой лампочки над дверью справа.
— Здесь черный ход в кабак, — пояснил Савидж своим всегдашним спутникам. Втроем они стояли на тихой улочке рядом и обозревали проулок, где Мак велел Савиджу его ждать. — Если мне знакомо это место, значит, я бывал здесь раньше.
— Или…
