— Пока не знаю.
— Как?! В эти выходные наша свадьба!
— Свадьбу придется отложить...
Моя будущая жена не положила, а швырнула трубку на рычаг.
Присев на кровать, я вспомнил прошлую ночь: Кларисса срывает с меня одежду, я покрываю ее тело поцелуями...
Боже, неужели я своими руками разрушаю жизнь, которую с таким трудом строил?
Я уже почти собрался перезвонить в Штаты, когда какая-то неведомая сила заставила взглянуть на коробки и дневник Ван Дорна. В постскриптуме к письму Майерса Кларисса писала, что мой друг был так одержим исследованиями, что пытался жить по распорядку дня голландца. Неужели под конец Ван Дорн и Майерс слились в единое целое? А что, если ключ к трагедии кроется в дневнике так же, как страшные лица среди пейзажей? Схватив один из блокнотов, я принялся выискивать сведения о распорядке дня голландца.
Так все и началось.
По-моему, я уже писал, что за исключением телеграфных столбов и линий электропередачи деревенька будто застряла в прошлом веке. Сохранился не только отель, но и любимая таверна Ван Дорна, а также кондитерская, где он по утрам ел круассаны. Речка, в которой он когда-то ловил форель, до сих пор весело текла по камешкам, хотя рыба в ней давно перевелась.
Завтрак в восемь, обед в два, бокал вина у речушки, прогулка по холмам, затем обратно в номер. Через неделю я так хорошо изучил распорядок дня Ван Дорна, будто всю жизнь по нему жил. Писать лучше всего по утрам, а вечером разыскивать новые виды и делать наброски.
Наконец до меня дошло: чтобы по-настоящему жить в стиле Ван Дорна, нужно писать и делать зарисовки, причем непременно в то же время, что и он. Я купил большой альбом, холст, краски, палитру, мольберт и впервые после окончания аспирантуры попробовал что-то
И все-таки...
Не давала покоя мысль, будто я что-то упустил. В чем же дело?
Погожий весенний день. Потягивая вино на берегу быстрой речушки, я неожиданно увидел Клариссу.
Мы не встречались почти две недели со дня неприятного разговора у дверей клиники. Озаренная яркими солнечными лучами, она показалась мне еще красивее.
— Когда вы в последний раз переодевались? — спросила она.
Когда-то давно я задал подобный вопрос Майерсу.
— Вам нужно побриться. Слишком много пьете... Выглядите просто ужасно!
Пригубив вино, я равнодушно пожал плечами.
— Знаете, как говорят алкоголики? «Не нравятся мои красные глаза? Взгляните на них с моей стороны!»
— Ну, хоть чувство юмора не утратили...
— Моя жизнь теперь сплошной юмор!
— Боюсь, что нет... — Кларисса опустилась на траву рядом со мной. — Вы превращаетесь в мистера Майерса. Почему не уезжаете?
— Собираюсь.
— Отлично! — Она осторожно коснулась моей руки.
— Кларисса...
— Что?
— Можете честно ответить на несколько вопросов?
— Зачем?
— Если ответы меня устроят, успокоюсь и уеду.
Она медленно кивнула.
Вернувшись в гостиницу, я показал Клариссе стопку пейзажей и собрался рассказать о страшных маленьких лицах, однако в золотисто-карих глазах мелькнуло нечто, заставившее остановиться. Она и так считает меня ненормальным!
— После обеда я хожу на этюды туда же, куда и Ван Дорн. — Я пролистал альбом с зарисовками. — Сад, ферма, пруд, скала...
— Да, узнаю эти места!
— Я надеялся, что, увидев их, пойму, что случилось с Майерсом. Он ведь тоже туда ходил... Все они в радиусе пяти километров от деревни. Некоторые рядом друг с другом, так что найти было несложно. Все, кроме одного.
Какой из видов я не смог найти, Кларисса не спросила. Лишь покачала головой и озабоченно потерла подбородок.
Освобождая ван-дорновский номер, пришлось захватить и наброски Майерса. Теперь они валялись под кроватью.
— Смотрите, это мой друг нарисовал. Он любитель, так что качество соответствующее; и все-таки ясно, что вид один и тот же.
Со дна стопки я вытащил эстамп Ван Дорна.
— Вот, этот пейзаж я не нашел. Кипарисовая рощица в лощине, а вокруг скалы. Я расспросил местных; где это, никто не знает. А вы? Скажите, пожалуйста! Недаром же Майерс дважды рисовал эту рощицу.
Кларисса нервно ломала руки.
— Простите...
— Что?
— Не могу вам помочь.
— Не можете или не хотите? Вы не знаете, где эта рощица, или не хотите мне помочь?
— Сказала же, не могу!
— Что творится у вас в деревне, Кларисса? Что вы все скрываете?
— Я старалась, все возможное сделала... — Качая головой, девушка подошла к двери. — Зачем ворошить осиное гнездо? Не просто же так люди хранят тайны...
Я вышел за ней в коридор.
— Кларисса...
— Север, — прошептала она помертвевшими губами. По щекам потекли слезы. — Благослови вас бог! Буду молиться за вашу душу!
Кларисса нежно провела по моей щеке и через секунду исчезла.
Страх ледяными щупальцами сжал сердце.
Минут через пять я уже вышел из отеля. Разыскивая виды, с которых Ван Дорн писал свои пейзажи, я всегда выбирал самые легкие маршруты: восток, запад, юг. На севере лишь поросшие деревьями холмы, по словам местных жителей. Ничего особенного или связанного с Ван Дорном.
«А как насчет кипарисовой рощи?»
«Нет, кипарисы там не растут, только оливы».
Деревня Ла-Верж расположена на южной оконечности долины, на западе и востоке ограниченной скалами. Наверное, стоит взять напрокат машину... Сказано — сделано, и, подняв клубы пыли, я помчался на север навстречу стремительно приближающимся холмам. Похоже, местные не обманули: на склонах действительно растут оливы, однако высокие, свинцового цвета скалы я, бесспорно, видел на полотнах Ван Дорна. Вьющаяся дорога привела к вершине. Отыскав укромное местечко, я припарковал автомобиль.
Так, куда дальше? Поддавшись порыву, я пошел налево по петляющей среди скал и деревьев тропке.
Сейчас это решение кажется вполне объяснимым. С левой стороны склоны крутые, скалы дикие, неприрученные. Только такие и могли понравиться голландцу.
Какая-то неведомая сила тянула меня вперед. Время летело со сверхъестественной скоростью. Когда
