между «Скорей бы уже» и «Ну наконец-то». С этого момента смело выбрасывай из головы убеждение, что расписания — насущная необходимость человечества.
Тамошние старожилы поговаривают, будто пролив уже не тот, что прежде, и в их времена вода была синее и солнце ярче. Пусть верят во что хотят, если это навевает ностальгию. Могу сказать только за себя: я смотрел на эту синеву, и душу щемило в предвкушении скорой встречи с женщиной-мечтой. Чарующая синь уводила в немыслимые дали, успокаивая взвинченный мозг, и я забывал о том, что где-то на хвосте сидят громилы, которым приказали со мной расправиться, а в лодочном ангаре плавает труп сунувшегося не в свое дело щенка-переростка.
Я проспал тот момент, когда мы описывали дугу над Бимини, и проснулся уже над Спэниш-Уэллс. Пилот держал курс на юг, на аэропорт Северная Эльютера. В паре миль к востоку я разглядел Харбор-Айленд и даже различил с подветренного борта общественную гавань и теннисный корт со стороны океана — вполне возможно, что это был корт пляжного клуба «Альбери», корпуса которого прятались под густыми кронами бамии и огненного дерева. Харбор-Айленд — остров-невеличка, даже аэропорта своего нет. Так что добраться туда можно на водном такси или таксомоторке. Сначала ты приземляешься в Северной Эльютере, проходишь таможенный досмотр, а после… После мне осталось лишь уповать на Чарли: надеюсь, у него созрел какой-нибудь план.
— На твое счастье, — изрек Чарли, — собирается гроза.
И кивнул в сторону: на горизонт неотвратимо наползала беснующаяся черная мгла.
— Покамест опережаем, — добавил пилот. — Попридержу коней.
Он сложил ладони рупором и, обернувшись к пассажирам, раскатисто пробасил в лучших игровых традициях:
— Леди и джентльмены, говорит пилот. Диспетчерская просит повременить с посадкой. — Чарли покашлял, прочистил горло, изображая статические помехи. Пассажиры прыснули, шоу пришлось им по вкусу. — В качестве бонуса вы получаете бесплатный обзорный полет стоимостью пятьдесят центов. Наслаждайтесь видами.
Чарли поднырнул влево и повел самолет резко вниз. Одна пассажирка взвизгнула и вцепилась в мужа. Какой-то мужчина пробормотал: «Твою мать». В трехстах футах над землей Чарли выровнял железную птичку и на бреющем пролетел над Данмор-Байтом. Это канал шириной в две мили, отделяющий Харбор- Айленд от Северной Эльютеры.
— Слева вы видите дома верноподданных Британской империи. — Перекрикивая рев двигателей, Чарли указал на рядок разноцветных домиков: розовых, желтых, голубых, аккуратной улочкой протянувшихся вдоль берега. — Поселение заложено в семидесятых годах восемнадцатого столетия первыми прибывшими на остров поселенцами. Грянула революция, и кое-кто из ярых приверженцев короля Георга просек, что ему не поздоровится. Вот и драпанули из обеих Каролин да Виргинии — и всем скопом сюда. Пошли дети, внуки, правнуки — так и прижились. Уж двести пятьдесят лет без малого так живут: женятся между собой, ведут дела.
Мы прошли креном над Харбор-Айлендом, пролетели над курортом для дайверов «Валентин», над главной пристанью, туда, где остров истончается и вытянутым хвостом уходит к югу. Развернулись на запад, к Эльютере. Гроза так и поперла: ненастье быстро приближалось. Над черной тучей полыхали вспышки молний, дул шквалистый ветер.
Один из пассажиров перегнулся через переднее сиденье и спросил Чарли:
— Это, случайно, не тропический циклон?
— Какой там! Тот на полпути к берегу, в океане, — ответил Чарли. — Еще и не решил, куда нагрянуть.
Эльютера — тощий продолговатый остров, пара миль в поперечнике, не шире. Зато велик в длину: с северной точки до южной протянулся на сотню миль. Чарли устремился к так называемому Мосту Оконное Стекло, этакому известняковому хребту, по которому едва-едва проедет машина. Этот перешеек — самое узкое место на острове. По одну его сторону раскинулась непроглядная синева Атлантики, по другую — нежно-изумрудные воды Карибского моря.
— А вот здесь начинаются те самые пещеры, — сказал Чарли, указывая на обрывистые известковые берега за Мостом, на многие мили испещренные дырами и уставленные замысловатыми арками. — Это не остров, а головка швейцарского сыра: сплошь одни лазы да пещеры, насквозь пронизан. Раньше, бывало, если буря какая надвигается, так все островитяне — сюда, и в пещерах пережидают.
— Ух ты, круто! — Один из молодых людей не сдержал восторга. — А сюда пускают полазить?
— Наверняка, — ответил Чарли. — Только лучше без провожатого не соваться, иначе есть риск навсегда с жизнью расстаться. И берегитесь, известняк — штука ненадежная: как по башке приплюснет, костей не соберешь.
Когда на ветровое стекло «Навахо» упали первые капли дождя, Чарли взял курс на аэропорт Северная Эльютера. Самолет тяжело плюхнулся на посадочную полосу, попрыгал на шасси, выравнивая корпус, и наконец остановился. Дождь лил как из ведра. Мы не доехали доброй сотни ярдов до терминала местного аэродрома. Кондиционер был отключен, и в тесном салоне парило, как в печи. Одна пассажирка обмахивалась журналом, другие раскраснелись и чувствовали себя неважно.
— Ну что, народ, — бодренько изрек Чарли, развернувшись лицом к пассажирам. — Предлагаю совершить марш-бросок до терминала.
— А поближе подъехать никак нельзя? — робко поинтересовалась одна из пассажирок.
— Что вы, никак, — ответил пилот. — Таковы у нас распорядки.
Я-то прекрасно понимал, что все это чушь собачья: Чарли попросту выделывался — он всегда подруливал к самому терминалу.
— Я за то, чтобы сваливать отсюда, — сказал один из парней. Остальные поспешно закивали, лишь бы поскорее выбраться из этого парника.
Пока все отстегивались и хватали сумки, Чарли обернулся ко мне и проговорил вполголоса:
— Вон там, видишь? Дырка в ограждении. Туда и чеши.
И кивком показал в сторону невысокой железной будки, которая едва просматривалась за пеленой дождя.
— Удачи, — с улыбкой пожелал он. — Только смотри: если попадешься…
— Да понял, понял. Видеть не видел, знать не знаю.
— Молодец, шаришь, — одобрительно буркнул Чарли, открыл дверцу и, встав на крыло, сиганул вниз. Направился к хвосту и распахнул люк салона. — Так, веселее, пошевеливаемся, — покрикивал он, помогая шестерым пассажирам спуститься по трехступенчатому трапу и помахивая рукой в сторону терминала.
Когда настала моя очередь, он придержал меня:
— Ты обожди, не высовывайся, пока мы не отойдем. Как будем на полпути к терминалу, тогда и валяй. Таможенники решат, что все, кто прилетел, пришли со мной.
Чарли побежал вдогонку за остальными, дождь припустил с новой силой. Когда за стеной влаги не стало видно моих недавних спутников, я спрыгнул с трапа, забрал сумку из багажного отсека и побежал к будке. Лаз в изгороди был тесноват, но я хоть малой кровью (новенькие шорты чуток порвал и ногу оцарапал), а протиснулся. Эх, нога заживет, а вот шорты жалко.
Тут пролегала магистраль, и я пошел в обратную сторону, к стоянке водного такси. Отсюда до пристани — пара километров ходу. Мимо изредка проезжали машины, но на меня никто не обращал внимания. Мне не встретилось ни полицейских с мигалками, ни рачительных сограждан, которые предложили бы укрыться от ненастья. Через милю дождь прошел, выглянуло солнце. Когда я добрался до пристани, стояла настоящая парилка. В доках как раз пришвартовалось такси на Харбор-Айленд, я прыгнул на борт. Капитан подхватил мою сумку и уложил ее на корму вместе с багажом трех-четырех других пассажиров.
— Четыре доллара, — буркнул он.
Я протянул пятерку, сдачу он оставил себе.
