мы не знали об этом из истории, то могли бы узнать из самих книг. В них господствует жажда приключений и видна способность извлекать добро из зла, чего совершенно нет в нашей литературе, и я невольно думаю, что наши моралисты и историки очень преувеличивают несчастья прошлых дней: ведь тогда были созданы такие великолепные произведения ума и воображения.
Клара слушала его с блестящими глазами, возбужденная, готовая с ним согласиться. Дик хмурился и казался еще более
смущенным, но ничего не говорил. Старик же, постепенно разгорячаясь, оставил свою насмешливую манеру и говорил с полным убеждением. Однако, прежде чем я мог высказать то, что успел обдумать, вмешалась внучка нашего хозяина:
Книги, книги! Все только книги, дедушка! Когда же наконец ты поймешь, что для нас главное это мир, в котором мы живем, мир, часть которого мы составляем и который мы всегда будем любить всей душой. Посмотри, сказала она, распахнув окно в безмолвный ночной сад, где темные тени чередовались с полосами лунного света и пробегал трепетный летний ветерок. Посмотри: вот наши книги теперь! И вот еще, добавила она, подойдя к обоим влюбленным и положив руки им на плечи. И вот этот заморский гость с его знаниями и опытом. И даже ты, дедушка (улыбка пробежала по ее лицу), со всей своей воркотней и желанием вернуться к 'доброму старому времени', когда, насколько я понимаю, такой безобидный ленивый старик, как ты, скорее всего погиб бы с голоду или платил бы солдатам, чтобы отнимать у народа его добро пищу, одежду и жилье. Да, вот наши книги! Если же мы хотим большего, разве мы не находим его в тех великолепных зданиях, которые мы воздвигаем по всей стране (а я знаю, что в прежние времена ничего подобного не было), в зданиях, где человек может трудиться с увлечением, вкладывая все, что в нем есть лучшего, в свою работу и заставляя свои руки отражать движения ума и души.
Она остановилась, а я, не в силах оторвать от нее глаз, подумал, что если она книга, то картинки в этой книге
прелестны: румянец на нежных смуглых щечках и серые глаза, как звезды, приветливо глядевшие на нас.
Помолчав, она заговорила снова:
А что касается твоих книг, дедушка, то они годились для тех времен, когда образованные люди находили мало других удовольствий и когда им нужно было скрашивать чужой, выдуманной жизнью мрачное убожество своей собственной. Но я скажу прямо: несмотря на умные мысли, силу и мастерство рассказа, в этих книгах есть чтото отталкивающее. Некоторые из них действительно не лишены известного сочувствия к тем, кого в исторических трудах называют 'бедняками' и о чьих невзгодах мы имеем коекакое понятие. Но малопомалу это сочувствие стушевывается, и к концу книги мы должны радоваться, видя героя и героиню живущими счастливо на благословенном острове, за счет несчастья других. И все это после длинного ряда мнимых горестей, которые они сами себе причиняют и описывают нам, без конца копаясь в своих чувствах и стремлениях. А жизнь тем временем идет своим путем: люди пашут и сеют, пекут и строят вокруг этих бесполезных созданий.
Ну вот, сказал старик, снова принимая сухой и угрюмый тон, это ли не красноречие! Вероятно, оно вам понравилось?
Да, решительно объявил я.
А теперь, сказал он, когда буря этого красноречия немного улеглась, вы, может быть, ответите мне на несколько вопросов, конечно, если пожелаете, добавил он, вспомнив о правилах вежливости.
Какого рода вопросы? беспокойно спросил я, так как, должен признаться, любуясь необычной, какойто дикой красотой Эллен, я плохо слушал его.
Вопервых, начал старик, простите мне этот допрос и скажите, существует ли прежняя конкуренция в той стране, откуда вы прибыли?
Да, там она в полной силе, сказал я, а сам с опаской подумал, перед какими новыми трудностями поставит меня мой ответ.
Вопрос второй, продолжал старый брюзга, не делает ли это вас более свободными, более деятельными, одним словом, более здоровыми и счастливыми?
Я улыбнулся.
Вы не говорили бы так, если бы имели хоть слабое представление о нашей жизни. По сравнению с нами вы живете здесь как в раю.
Рай! усмехнулся старик. Вам нравится райская жизнь?
Да, сказал я довольно резко, так как его взгляды начали раздражать меня.
А я далеко не убежден, что мне понравилось бы в раю, заметил старик. Я думаю, можно проводить время лучше, чем сидя на сыром облаке и распевая гимны.
Я был задет такой нелогичной манерой спорить.
Сосед, скажу вам кратко и без метафор, возразил я, в стране, откуда я приехал и где все еще действует закон конкуренции, создавшей те литературные произведения, которые вы так хвалите, большинство людей чрезвычайно несчастны. Здесь же люди, мне кажется, чрезвычайно счастливы.
Не обижайтесь, гость, не обижайтесь! постарался он меня успокоить. Но позвольте спросить, нравится ли вам здешний уклад жизни?
Такое упорство в высказывании своих мыслей заставило нас всех искренне рассмеяться, и даже он сам усмехнулся украдкой. Тем не менее он вовсе не чувствовал себя побежденным и продолжал:
Насколько я слышал о прошлом, молодая и прекрасная женщина, подобная Эллен, была бы там 'леди', как называли в старые времена. Ей не приходилось бы носить эти жалкие шелковые тряпки и загорать на солнце, как теперь. Что вы на это скажете?
Тут Клара, которая до этого все только помалкивала, вмешалась в разговор:
Право, я не думаю, чтобы вы могли улучшить существующее положение или что оно нуждается в улучшении. Разве вы не видите, что Эллен прекрасно одета по этой теплой погоде? А что касается загара, то я сама не прочь немного загореть во время сенокоса, когда мы поднимемся вверх по реке. Посмотрите, ведь моя бледная кожа требует немного солнца.
Она отвернула рукав и положила свою руку рядом с рукой Эллен, которая сидела возле нее. По правде сказать, мне было забавно видеть, как Клара строит из себя утонченную даму: своим крепким сложением и свежестью кожи она не уступила бы любой сельской девушке.
Дик застенчиво погладил эту прекрасную белую руку и опустил на ней рукав. Клара вспыхнула от его прикосновения, а старик сказал, смеясь:
Я думаю, это вам тоже нравится, а?
Эллен поцеловала свою новую подругу, и мы все сидели
некоторое время молча. Потом Эллен запела звонкую и мелодичную песню, пленив нас своим нежным и чистым голосом. Старый ворчун сидел, глядя на нес любящими глазами. Молодая чета тоже спела дуэтом, а затем Эллен проводила нас в маленькие спальни, благоухающие и чистые, как в старинных пасторалях.
Впечатления этого вечера совершенно погасили во мне страхи прошлой ночи и опасение проснуться снова в старом несчастном мире безрадостных удовольствий и надежд, омраченных боязнью.
Глава XXIII
РАННЕЕ УТРО У РАННИМЕДА
Хотя утром было тихо и ничто не мешало мне спать, я все же не мог долго оставаться в постели, когда все кругом уже пробудилось и вопреки старому ворчуну мир казался таким счастливым! Я прошелся по комнатам и заметил, что, несмотря на ранний час, ктото уже успел поработать в маленькой гостиной, так как все было убрано, мебель расставлена по местам и стол накрыт для утренней трапезы. Однако в доме еще никто не вставал, и я вышел на воздух. Пройдясь раздругой по цветущему саду, я спустился на луг, к берегу реки, где стояла наша лодка, показавшаяся мне такой знакомой и милой.
