крайнее недоумение, какое вызвали у него пленки, снятые им.
— Там остался один Мэнсон, — сказал Золто. — Поджим, у меня есть идея! Пандигестивные таблетки у тебя с собой?
— А как же! Всегда ношу с собой. В этом мире, того и гляди, проглотишь что-нибудь такое, с чем наш желудок справиться не может. А они мигом все переварят.
— Отлично!
Золто отошел от двери, откашлялся и принялся кричать:
— Доктор Мэнсон! Доктор Мэнсон! Вас вызывают в операционную!
— Сразу видно, что ты насмотрелся их фильмов, — заметила Поджим.
Но уловка Золто удалась. Бормоча под нос: «Черт бы их побрал», — доктор Мэнсон выбежал в коридор. Золто и Поджим он даже не заметил.
— Теперь он один. Доставай таблетки. Быстро!
Они вбежали в комнату. Золто подержал под носом Олли маленький ингалятор. Олли мотнул головой, отвернув нос в сторону, и открыл глаза.
— Примите это, пожалуйста, — сказала Поджим, просительно улыбаясь. — У вас пройдут боли, — и она положила в рот Олли две таблетки.
Олли машинально глотнул, и таблетки отправились в желудок в дополнение к коллекции посторонних предметов, уже находившихся там. Поджим одарила его еще одной улыбкой и вместе с Золто поспешно выбежала из палаты.
Олли совсем перестал понимать, что происходит вокруг него. Не успели уйти эти странные доктора, как снова вбежал Мэнсон, кляня безвестного идиота, позвавшего его в операционную, в выражениях, которые могли бы шокировать кого угодно. Затем пришла сестра с какой-то бумагой. Олли понял, что его просят что-то подписать.
Он решительно замотал головой.
— Ну уж нет, сестрица. Подписывать я ничего не буду, хоть убей.
— Но речь идет о вашей жизни. Вы можете умереть. Нужно удалить эти штуки из вашего желудка.
— Не-ет! Резать я себя не дам.
Доктор Мэнсон заскрежетал зубами от бессильной ярости.
— Боль у вас стихла от морфия, который я вам дал. Через несколько минут его действие пройдет, и вы снова начнете корчиться. Вы должны согласиться на операцию.
— Не-ет, сэр, — упрямо твердил Олли. — Резать себя я не дам.
И тут внезапно его так передернуло, что он чуть не вывалился из кровати. Живот его, и без того уже раздутый, вздулся еще сильнее, и на глазах у изумленных медиков на нем вскочила новая шишка.
— Помогите! — завопил Олли.
— Мы именно это и хотим сделать, — зло крикнул Мэнсон. — Только вы нам не позволяете. А ну-ка, быстро подписывайте эту бумагу и хватит валять дурака!
Олли со стоном подписал, и через минуту его бегом катили в операционную.
Действие морфия быстро ослабевало. Олли уже лежал на операционном столе и тихо постанывал. Лампы, свешивающиеся с потолка, заливали его ярким светом. В головах стоял анестезиолог, с маской наготове. Сбоку стола доктор Мэнсон натягивал резиновые перчатки на свои антисептические руки. Сестры и ассистенты, внимательные и сосредоточенные, ожидали распоряжений.
Два «ординатора» стояли около входа в операционную.
— Боюсь, что придется все-таки применить силу. Станция не должна попасть в их руки.
— Надо было дать ему три таблетки, — покаянно бормотала Поджим. — Я не ожидала, что они так медленно действуют.
Они замолкли. Золто нащупал в кармане оружие, без которого он так надеялся обойтись.
Доктор Мэнсон, резко кивнув головой, скомандовал:
— Анестезия!
И в тот момент, когда анестезиолог наклонился над Олли с маской в руках, все и началось. Обнаженный, ожидающий прикосновения скальпеля живот Олли начал вздуваться и опадать волнами, словно содержимое его закипело. Олли завизжал. Все медики, зачарованно оцепенев, созерцали необыкновенную картину. Все выпиравшие шишки сгладились, вздутие начало оседать, как садится воздушный пирог в духовке, если сильно хлопнуть ее дверкой. Таблетки наконец подействовали.
Олли приподнялся и сел. Он совсем забыл, что на нем неприлично коротенькая рубашка, а вокруг полно людей. Оттолкнув анестезиолога, который попытался задержать его, он заявил:
— У меня все прошло!
— Ложись! — свирепо приказал доктор Мэнсон. — Мы сейчас тебя вскроем и наведем порядок…
— Нет уж, резать я не дамся, — спокойно сказал Олли. — У меня и так все в порядке. Чувствую себя замечательно. И голод весь прошел — в жизни ни разу не был так сыт! Даже сил прибавилось, хочется кулаками помахать. Так что лучше не пробуйте меня остановить.
И он направился к выходу, расталкивая протестующих медиков.
— Сюда, пожалуйста, — сказал один из «ординаторов» за дверью. — Сейчас мы принесем вашу одежду.
Олли подозрительно глянул на женщину в белом халате, но она продолжала:
— Вы меня, конечно, помните? Я вам давала таблетки от боли.
— Ага, они здорово помогли, — радостно подтвердил Олли и позволил беспрепятственно увести себя.
Позади раздавались сердитые крики, но он не обращал на них внимания. Мало чего им хочется! Ему надо поскорее отсюда выбраться, и делу конец.
Возможно, все не сошло бы так гладко, если бы не предусмотрительность его новых друзей. Они заранее включили переносный микрофон в трансляционную сеть и репродукторы начали вызывать доктора Мэнсона, доктора Колани, доктора Памбера, других медиков, и всех — в разные места.
В наступившей неразберихе Олли и его спутники благополучно ускользнули, и он впервые в жизни оказался пассажиром такси. По бокам сидели его друзья-«ординаторы», уже не в белых халатах.
— На случай, если в вашем желудке появятся новые бугры, — сказала женщина, примите еще пару таблеток.
Голос ее звучал так убедительно, что Олли упирался только для приличия, совсем недолго. Проглотив таблетки, он уселся поудобнее и отдался наслаждению быстрой езды. Ему не сразу пришло в голову спросить, куда они его везут, а когда он об этом подумал, ему уже так хотелось спать, что он тут же и позабыл обо всем.
С помощью первых двух таблеток он переварил огромное количество питательных веществ. Кровь его весело струилась по жилам, все тело пронизывало блаженное ощущение сытости и благополучия.
Он заснул в такси.
— Ты передала сообщение с последними таблетками? — спросил Золто на своем языке.
— Да, я объяснила им, что тут произошло, — ответила его жена. — Они прекратят отправку продуктов и будут ждать новых директив.
— Очень хорошо. Теперь надо будет поскорее извлечь станцию из него. Оперировать мы сумеем сами, он и знать ничего не будет.
— Н-нет, пожалуй не стоит… — протянула Поджим. — Если мы вынем из него станцию, с ней опять будут одни только хлопоты. Такая маленькая — того и гляди, опять потеряем, А не разумнее ли оставить ее у него внутри?..
— Внутри него? Поджим, прелесть моя, да в своем ли ты уме?
— Вполне! Гораздо легче укараулить человека, чем крохотный предмет. Я умудрилась там посмотреть рентгеновские снимки: станция прикрепилась к стенке желудка и никуда оттуда не денется. Мы наведем наш промежуточный передатчик на его желудок. Все, что поступит из нашего мира по нашим заявкам, мы будем сразу телепортировать через промежуточный передатчик в таком же сжатом виде, а здесь, в нашей лаборатории, развернем до нормальных размеров и будем отправлять на Альдебаран-II.
— Ну, а вдруг он, вместе со своим желудком, куда-нибудь убежит?
