заблестели глаза.
— Вы и впрямь пришли по адресу, — сказала Сьюзен. — Но сомневаюсь, смогу ли я вам чем-нибудь помочь.
— Бог с тобою, Сьюзен, что ты говоришь? Пой — имя твоей матери, насколько мне известно.
— Ничего подобного, Грейс, и, если ты позволишь мне докончить начатую фразу, ты, возможно, узнаешь нечто, о чем не знала до сих пор.
— Мне казалось, ты говорила…
— Мою мать звали Мэри. Мэри. Мэри.
— Что ж, извини.
Сьюзен повернулась к Молочнику.
— Моего отца, — сказала она, — звали Воррен Берд, а у него была сестра по имени Пой.
— Это она! Конечно же! Моя бабушка Пой. А мужа ее звали…
— Ну, я же точно помню, что в вашей семье кого-то звали Пой!
— Мне неизвестно, за кого она вышла замуж, — перебила их обоих Сьюзен.
— Нет, это просто поразительно. Незнакомый человек внезапно входит к тебе в дом, и вдруг оказывается, что он твой… кем он тебе приходится? Кузен? Племянник? Избитое выражение, но право — тесен мир. Нет, в самом деле! Вам непременно нужно побывать у меня в классе, мистер Мейкон.
Молочник, как и Сьюзен Берд, пропустил мимо ушей эту тираду.
— Где она жила? — спросил он, обращаясь к Сьюзен.
— В последний раз мой отец видел ее в фургоне, отправлявшемся в Массачусетс. Она должна была там поступить в частную школу квакеров.
— Так твои родители квакеры? Ты никогда мне не говорила. Представляете себе, мистер Мейкон, держит такие вещи в секрете от близкой подруги. Уверена, она и вас бы держала в секрете, не окажись я тут.
— Она что, так и не вышла замуж? — У Молочника не хватало времени на то, чтобы отзываться на реплики Грейс.
— Может быть, и вышла, но нам об этом неизвестно. После того как она уехала в эту квакерскую школу, родители больше ничего о ней не слышали. Думаю, они пытались ее разыскать… Помню, моя бабушка — ее звали Хедди — очень уж убивалась, когда об этом заходила речь. А я предполагала то же, что и мой отец: окончив школу, Пой сама не захотела, чтобы они ее нашли.
— Разумеется, не захотела, и ты прекрасно это знаешь и не морочь мне голову, — сказала Грейс. — Она, наверное, последовала примеру многих других, вот и все. — И добавила, наклонившись к Молочнику: — Типичный случай. Типичнейший, я бы сказала. Сейчас это случается довольно редко, но в прежние времена многие так поступали… если удавалось. — Она сверкнула глазами в сторону Сьюзен. — Твои же собственные родственники, Сьюзен. Они все теперь считаются чистокровными белыми. Лила, Джон. Я-то знаю, какой он белый, Джон, и он знает, что мне это известно.
— Это всем известно, Грейс.
— Почему же? Мистер Мейкон этого не знает. В Мэйвилле я встретила на улице Джона…
— Мистеру Мейкону совсем не нужно это знать. Ему это даже неинтересно.
— Откуда ты знаешь, что ему интересно, а что неинтересно?
— Он ведь сказал, что женщина, которую он ищет, — его бабушка, а если это его бабушка, она слишком темна для… — Сьюзен Берд замялась. — Словом, слишком темна, чтобы ее могли принять за белую. Верно? — Она слегка покраснела.
Молочник не ответил на ее вопрос.
— Вы говорите, она жила в Массачусетсе, так?
— Да. В Бостоне.
— Понятно.
Судя по всему, дальнейшие расспросы не имели смысла, и Молочник решил прощупать другую линию.
— Знали вы или хотя бы слышали о женщине, которая жила в этих местах и которую звали Пилат?
— Пилат? Нет. Никогда. Тебе знакомо это имя, Грейс?
Грейс покачала головой:
— Нет, а я ведь здесь почти всю жизнь прожила.
— Я не почти, а целиком прожила здесь жизнь, — сказала Сьюзен. — Мои родители, и мать, и отец, родились здесь, и я здесь родилась. Я ни разу не покидала пределов округа Сент-Филиппс. У меня есть родственники в Южной Каролине, но я никогда даже в гости к ним не ездила.
— Ну, причина тут все та же. Они поступили, как Джон. Ты не могла бы поехать к ним в гости, даже если б захотела. — Грейс нагнулась над блюдом с печеньем и выбрала одно.
— Свет клином на них не сошелся, у меня есть и другие родственники, — негодующе сказала Сьюзен.
— Надеюсь. Грустно это, мистер Мейкон, когда остаешься одна, никому не нужная, и никто тебя знать не желает. Я лично за свою родню держусь. Замуж я не вышла, знаете ли, во всяком случае пока, но родня у нас очень дружная, — многозначительно проговорила она.
Молочник отогнул рукав и посмотрел, который час.
— Ой, взгляни-ка, — оживленно воскликнула Грейс. — До чего красивые часы. Можно посмотреть? — Молочник встал, протянул ей часы и, стоя, ждал, когда она их возвратит. — Сьюзен, гляди, на них нет ни единой цифры. Только точечки. Интересно, как по этим точечкам можно выяснить, который час?
Сьюзен тоже встала.
— Мистер Мейкон, вы когда-нибудь уже бывали здесь?
— Нет. Это моя первая поездка.
— Ну что ж, надеюсь, не последняя. Как долго вы намерены тут пробыть?
— Да я думаю выехать сегодня же вечером, в крайнем случае завтра. — Он посмотрел в окно. Солнце садилось.
— Так скоро? — огорчилась Грейс. — Сьюзен, что же ты, предложи мистеру Мейкону взять хоть что- нибудь с собой. Не хотите ли захватить в дорогу домашнего печенья, мистер Мейкон?
— Нет-нет, спасибо.
— Вы не пожалеете.
Грейс порядком ему надоела. Но Молочник улыбнулся и сказал:
— Как прикажете.
— Так я вам приготовлю сверточек. Ладно, Сьюзен? — Грейс выскользнула из комнаты.
Сьюзен слабо улыбнулась, буквально выжала улыбку.
— Жаль, что вы не можете пожить тут подольше и навещать нас по временам. — И эту фразу она тоже выжала с трудом, как и улыбку.
— Мне тоже жаль, — ответил он. — Но может, я еще вернусь.
— Это будет очень мило. Досадно, что я не смогла вам помочь.
— Вы помогли мне.
— Разве?
— Ну конечно. Сперва ведь нужно отмести все ошибочные предположения, и лишь потом удастся выяснить, как же в действительности обстоят дела.
Она снова улыбнулась, на этот раз без принуждения.
— Это очень важно для вас — разыскать свою родню?
Он подумал.
— Да нет. Не так уж важно. Я просто оказался здесь проездом, вот и мелькнула… да, именно мелькнула эта мысль. Нет, для меня это не важно.
Вернулась Грейс со сверточком, сооруженным из белых бумажных салфеток.
— Вот, пожалуйста, — сказала она. — Сами увидите, вам это очень пригодится.
— Благодарю вас. И вас тоже благодарю.
— Рады были познакомиться с вами.
