нежно поцеловал ее, прежде чем продолжить. — Меня отправили в школу, когда мне было двенадцать лет. Учился я неважно. Мне очень хотелось вернуться домой, и я без конца попадал в разные неприятности, надеясь, что меня выгонят из школы. Даже не помню, что я выкинул в последний раз… — Он вздохнул. — Помню лишь, что матери пришлось приехать в школу вскоре после рождественских каникул, чтобы просить директора не исключать меня.
Каро слышала, как часто бьется его сердце, слышала, как хрипло он дышит. Очевидно, воспоминания отрочества до сих пор не давали ему покоя.
— Я люблю тебя, Доминик! — тихо сказала она, желая вселить в него силы.
Крепче обняв ее, он продолжал:
— Дорога обледенела и была скользкой… Ее карета упала в замерзшую реку и проломила лед. Дверцы заклинило, и она не смогла выбраться, когда вода…
— Ни слова больше! — Каро прижала пальцы к его губам, не сводя с него взгляда. — Доминик, тогда ты был ребенком. Ребенком, которому было больно и обидно, которому не хотелось уезжать от тех, кого он любит. Ты не больше виновен в смерти матери или отца, чем… чем я.
Как ни странно, глядя в полные сострадания и любви глаза Каро, Доминик понял, что чувство вины и убежденность в том, что он недостоин ничьей любви, навсегда покинули его.
Она задумчиво покачала головой:
— Жаль, что твоему отцу казалось, будто он не может жить без нее, но… я так люблю тебя, что, кажется, понимаю его чувства.
Если бы Доминика в самом деле убили сегодня, Каро точно знала: ей тоже трудно было бы жить дальше…
Он издал сдавленный стон, крепко прижал ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы.
— Каро, как же мне повезло, что я нашел тебя! За что мне такое счастье?
Каро не хотела, чтобы он продолжал грустить; он и без того достаточно страдал, считая себя недостойным любви.
— Но ты до сих пор не знаешь, кто та женщина, которую ты нашел, — лукаво заметила она.
Он поднял голову и посмотрел на нее с улыбкой:
— Сначала обещай, что выйдешь за меня замуж, кем бы ты ни оказалась!
— Обещаю.
— Каро…
Еще несколько минут Доминик целовал ее, забыв обо всем. Когда он наконец отпустил ее, лицо его светилось радостью, и на нем расплывалась почти мальчишеская улыбка.
— Прежде чем я выйду за тебя замуж, — с печальным вздохом произнесла Каро, — тебе придется получить согласие у моего опекуна.
Улыбка на лице Доминика слегка увяла.
— У тебя есть опекун?
— К сожалению, есть.
Он нахмурился.
— Скажи, кто твой опекун, и я немедленно поеду к нему, заверю его, что после встречи с тобой я совершенно переменился, и вырву из него согласие на брак с тобой!
— Тебе вовсе не обязательно ехать к нему. — В глазах Каро заплясали веселые огоньки. — По-моему, скоро он сам к тебе приедет.
— Ко мне? — Доминик нахмурился в замешательстве. — Но как?.. — Его осенило. — Уэстборн?! — недоверчиво прошептал он.
— Боюсь, что да, — кивнула Каро.
Доминик долго смотрел на нее, не в силах произнести ни слова. Наконец он заулыбался, а потом и рассмеялся:
— Уэстборн! — Внезапно он посерьезнел. — Так ты потому решила уехать из Лондона, что я сказал тебе о его скором возвращении в Англию? — недоверчиво переспросил он.
— Да.
— Мне, наверное, следовало бы добавить, что Гейбриел не собирался надолго задерживаться в Лондоне; сразу по приезде он хотел отправиться в Шорли-Холл.
— О боже! — поморщилась Каро, представив, какой прием окажет другу Доминика ее сестра Диана.
Похоже, Доминик не испытывал никакого беспокойства, даже наоборот. Он широко улыбался. Подумать только! Он женится раньше своего друга, к тому же он увел у него из-под носа одну из предполагаемых невест!
— Которая же из леди Коупленд оказала мне честь стать моей женой?
— Каролина… Я средняя сестра.
— Значит, ты бежала в Лондон, не пожелав стать женой Уэстборна?
Каро передернуло.
— Не могла же я выйти замуж за мужчину, которого не люблю!
— А твои сестры? Они тоже сбежали?
— О нет, они никуда не сбежали… — Тень сомнения омрачила лицо Каро, когда она вспомнила девушку из парка, так похожую на Элизабет. — Самый бунтарский характер из нас трех у меня.
— Я буду благодарить за это тебя и судьбу до конца своих дней, — нежно заверил ее Доминик.
Каро окончательно убедилась в том, что Доминик любит ее так же, как и она любит его; она не сомневалась, что он без труда получит согласие своего друга на брак с ней, как только представится возможность.
Она обвила его шею руками и, встав на цыпочки, прижалась к нему.
— Может быть, сейчас и докажешь мне свою благодарность?
— С радостью! — воскликнул он, прильнув губами к ее губам.
И они забыли обо всем на свете, кроме любви, которая соединила их — отныне и навсегда.
