как внимательно Джонас за ней наблюдает, Мак смутилась. Его завораживающие голубые глаза потемнели, стали бирюзовыми, а взгляд — глубоким. Щеки окрасил легкий румянец, а рот был слегка приоткрыт.
— Хочешь попробовать?
— Что? — не понял он.
— Ты так смотрел на мою креветку. Вот я и предложила попробовать.
Черт, он не смотрел на ее блюдо! Он представлял, как она доставляет ему удовольствие этими пухлыми и чувственными губами в строго определенной части его тела… Да что с ним такое? За последние пятнадцать лет он ни разу не смешивал работу и удовольствие. А после встречи с маленькой художницей эти вещи стали для него неразделимы. Вот и сейчас, не будь стол накрыт скатертью, его возбуждение было бы очень заметно. Хорошо, что в ближайшие минуты ему не нужно вставать из-за стола. Впрочем, надо на всякий случай обуздать свои чувственные порывы и успокоиться.
— Нет, спасибо. Предпочту не источать на окружающих оставшийся рабочий день запах чеснока.
— Ну, все равно — если захочешь, угощайся!
— Я всегда делаю, что хочу.
— Счастливчик! — притворно вздохнула Мак.
— А разве ты не всегда делаешь, что хочешь? Мне почему-то казалось, что художники — свободолюбивые натуры. Как в творчестве, так и в отношениях…
В его тоне явственно слышалась издевка. Если она художник, то что, должна спать с кем попало?! Если не принимать его слова как оскорбление, вывод сам по себе весьма забавный…
Ни от одного из друзей Мак никогда не получала и намека на доступный, ничего не значащий секс.
Правда, когда-то она потерпела фиаско с Томасом. Тогда Мак сфокусировалась на вопросе, что она вообще хочет от жизни? С двенадцати лет, когда учитель рисования впервые разрешил ей писать маслом, она точно знала, чего хочет. Во-первых, стать успешной художницей, а во-вторых — создать семью. Мак даже предпочла непродолжительные отношения с Томасом, на время отодвинув свои амбиции художника. Но, вдоволь наевшись его заносчивости и высокомерия, она пришла к твердому выводу — на первом месте для нее всегда будет стоять творчество!
— Прости, я в дамскую комнату. — Она положила салфетку на стол и встала.
— Я что-то не то сказал? — Джонас поднял на нее глаза.
— Вряд ли твои слова вынудили бы меня туда пойти.
Как бы то ни было, Джонас остался сидеть один. Он не был доволен ни собой, ни своими едкими комментариями. Он так мало знал о личной жизни Мак. Его эрекция при каждой их встрече не в счет! Они едва знакомы, и нельзя давать ей советы, как жить.
Джонас приступил к еде и стал ждать Мак.
После десяти минут ожидания он уже решил, что Мак просто ушла. Заслужил ли он это? Возможно. Это был первый случай, когда женщина вот так ушла. Он встал из-за стола и направился к уборным, чтобы посмотреть, как именно Мак сбежала. Уже около двери ему стало неловко за свою ошибку. Мэри Мак Макгуайр стояла в проходе и болтала с официанткой.
— Джонас, что-то случилось? — Она обернулась в удивлении.
— Твоя еда уже остыла, — пробормотал Джонас.
— Ой! — Официантка улыбнулась. — Поговорим позже, Мак. — И женщина быстро направилась в сторону кухни.
Это было ужасно! Джонас ее намеренно оскорбил. Выходя из дамской комнаты, Мак наткнулась на Карлу и решила с ней поболтать. Что в этом плохого? А мистер Бьюкенен может и один посидеть несколько минут и подумать над своим поведением.
Но дальше произошло еще более ужасное. Джонас надвинулся на нее и заставил сделать пару шагов назад. В результате Мак и он попали в дамскую комнату. Здесь никого не было. Не поворачивая головы, Джонас захлопнул за ними дверь.
— Мне показалось, ты сказал, что моя еда остывает? — нервно произнесла она.
— Все уже остыло, пара минут ничего не изменит.
Мак облизнула сухие губы. Он сделал еще один шаг вперед и остановился в паре дюймов от нее. Его столь близкое присутствие лишило Мак сил, колени у нее вдруг стали словно ватными…
— Что мы тут делаем?
Они могли бы вернуться за стол. Его жизнь и без того выбилась из колеи с появлением Мак. Джонас не сомневался, что она специально оставила его одного посреди переполненного ресторана.
Да, ресторан был не лучшим местом для того, что сейчас занимало его мысли. Но, черт побери, ее поцелуй нужен ему сейчас, как воздух!
— Угадай, — прошептал он и придвинулся еще ближе.
Ее глаза расширились. Попятившись назад, Мак уперлась в холодную стену.
— Чесночное дыхание, помнишь? — ухватившись за последний спасительный довод, прошептала Мак.
— Это сделает твой вкус только лучше, — промурлыкал он сквозь жаркое дыхание.
— Не самая хорошая идея, Джонас, — все еще пыталась сопротивляться Мак.
Поздно. У него в голове была целая куча хороших идей, но сейчас он нуждался в плохой.
Прикоснувшись к шелковистой щеке Мак, он ощутил жар ее губ. Она уперлась руками в его грудь, ощущая сквозь рубашку мускулистое тело. Мак оказалась словно запертой между холодной стеной и его горячим телом. Он медленно наклонял голову, явно пытаясь ее поцеловать. Нужно было сопротивляться. Но Мак не стала сопротивляться, не смогла… Вместо этого ее губы были готовы к поцелую. От прикосновения его губ ее дыхание замерло…
Господи, Мак никогда не испытывала ничего подобного! Его аккуратные поцелуи перешли в легкие покусывания губ. Ее руки поднялись по его плечам, пальцы вцепились в его густые волосы, она притягивала его к себе, ближе, еще ближе…
Джонас толкнул ее на стену и приник к Мак всем телом. Он с напором прижался к ее горячим бедрам, которые пылали, груди поднялись, соски набухли и уперлись в кружево лифчика. Пальцы Мак тонули в его шелковых волосах, ее губы жадно впивались в его рот. Она застонала, а затем ощутила его язык — горячий, упругий, напористый. Их бедра ритмично двигались…
Мак снова застонала. Она почувствовала твердую выпуклость там, внизу, создающую ноющую боль где-то глубоко внутри ее. Жар разлился по всему ее телу. Она неистово хотела этого мужчину. Здесь. Сейчас… Она хотела сбросить одежду, чтобы он взял ее стоя, чтобы ее ноги обвились вокруг его талии и он глубоко проник бы в нее, уменьшая эту боль и доставляя ни с чем не сравнимое наслаждение…
Джонас просунул руку ей под джемпер и положил на левую грудь. Сильные пальцы нежно сжали сосок. Удовольствие, получаемое от его ласк, спустилось вниз, к ее бедрам. Мак мечтала, чтобы он потрогал ее там…
— Да как вам не стыдно! — Удивленный женский голос нарушил их уединение. — Это общественное место! Почему бы такой сладкой парочке не снять комнату в каком-нибудь отеле? — Дверь в дамскую комнату громко захлопнулась.
Мак оттолкнула Джонаса, ее щеки пылали.
Боже, как неловко быть застуканной в такой момент! В общественном месте. Ради всего святого! И с кем?! С Джонасом Бьюкененом! О чем она вообще думала?
Проблема в том, что Мак вообще не думала. Она чувствовала. О, эти эмоции и ощущения, которых ей раньше никогда не приходилось испытывать! Если бы их не прервали, Мак пошла бы дальше, сорвала с него одежду и умоляла бы заглушить эту невыносимую ноющую боль между бедер…
Глава 5
Джонас отошел на пару шагов. Он тяжело дышал.
