слова.
Последовало неловкое молчание. Наконец Тори тяжело вздохнула:
— Я не понимаю тебя, Джонатан.
— Я тебя тоже не понимаю. — Он встал, громыхнув стулом, и уставился на нее сверху вниз. — Этот парень... Монтгомери... — Он скривился как от зубной боли. — Очевидно, у него есть на тебя какие-то права.
— Если хочешь знать, он мой менеджер! — Она вызывающе уставилась на него. Ей надоело объясняться: сначала с Рупертом, теперь — с Джонатаном.
Он хмуро улыбнулся:
— И ведь ясно, что он управляет тобой совершенно определенным образом...
Разъяренная Тори вскочила на ноги, готовая влепить ему пощечину, но Джонатан перехватил ее руку, его длинные пальцы сплелись с ее, она невольно придвинулась к нему.
Они стояли почти вплотную и сердито смотрели друг на друга.
— Посмотри на себя: глаза сверкают, лицо злое, так и хочется самому с тобой управиться! — процедил он сквозь зубы.
— Попробуй, — проворчала Тори.
Другой рукой он прижал ее к себе так, что у нее перехватило дыхание.
Запах Джонатана сводил ее с ума. Она хотела его. Но чего добивался он? Мимолетного флирта или чего-то серьезного?
Не будь дурой, Тори, сказал ей внутренний голос. Джонатан — обычный мужчина со своими проблемами, которые в данный момент вытеснили из его сердца все остальные чувства.
Ласкающим жестом он приподнял ей подбородок и коснулся губами ее гy6. Поцелуй становился все более страстным, и Тори хотела только одного: чтобы этот момент продолжался вечно.
Она вздрогнула и прижалась к Джонатану, когда его ладонь скользнула под футболку и он, обхватив длинными пальцами грудь, начал поглаживать возбужденный сосок. Тори застонала, у нее дрожали ноги и кружилась голова, она почувствовала, как его губы приникли к ее телу.
Ей еще не доводилось испытывать ничего подобного.
Его губы завладели кончиком ее языка, покусывая его, и Тори почувствовала, что вот-вот взорвется от переполнявших ее чувств.
— Джонатан, я... — она не успела закончить фразу, как он резко отстранил ее от себя. Тихонько выругавшись, он провел рукой по растрепанным волосам.
— Мне послышался шум машины, — сказал он, отвечая на ее немой вопрос. — Должно быть, твои родители приехали.
Тори ничего не слышала. Похоже, он не слишком был поглощен страстью, если сразу насторожился от постороннего звука.
— Иди к себе в комнату и, пока не вошли родители, надень что-нибудь другое, чтобы не было так заметно, — коротко скомандовал он, взглядом указывая ей на грудь.
Тори взглянула вниз: груди под футболкой напряглись, возбужденные соски торчали.
Джонатан решительно взял ее за плечи и повернул к холлу.
— Иди же, а я тем временем займу разговором твоих родителей.
Тори неверным шагом покинула кухню и, поднявшись по лестнице, вошла в свою спальню. Она слышала, как пришли родители и как они удивились, обнаружив в кухне одного Джонатана
Она подошла к кровати и рухнула на нее ничком. Она влюбилась в Джонатана Макгвайра!
Много глупостей наделала ты в своей жизни, Тори Бьюкенен, но эта выходка — твой шедевр!
Она слышала бормотание голосов в кухне
Но и наверху оставаться нельзя. Должно быть, родителям уже кажется странным, что она бросила гостя на кухне, хотя Джонатан наверняка придумает какое-нибудь вразумительное объяснение.
Как она посмотрит Джонатану в глаза? После того, как страстно стонала в его объятиях.
Но ведь он не знает, что она его любит.
Конечно! И она никогда ему этого не скажет. Ведь он уверен, что они с Рупертом любовники. Может, он просто отомстил?
Тори надела свободную джинсовую блузку. Ничего ему не нужно знать, потому что он ее не любит. Он скоро уедет, а она сама справится со своей непрошеной любовью.
Подходя к кухне, она услышала оживленный разговор и смех.
— Все в порядке, дочка? — спросил отец, когда она показалась в дверях. Родители и Джонатан расположились за кухонным столом, перед ними стояли чашки с горячим кофе. — Ты не обожглась?
Тори отрицательно покачала головой и бросила на Джонатана вопросительный взгляд. Джонатан встал и подошел к ней.
— Ты уверена? — спросил он. — Кофе был очень горячим, когда ты пролила его на себя, — добавил он.
Ах вот оно что! Хорошее объяснение.
— Все в порядке, — решительно сказала она и, не глядя на Джонатана, прошла мимо него к столу. — Что сказал доктор, мама?
У нее тряслись ноги и горело лицо. Избегая взгляда Джонатана, она чувствовала, что он не спускает с нее глаз. Она постаралась взять себя в руки и сделать вид, что все в порядке.
— Хорошо, — ответила мать. — Жаль только, что я не могу нормально двигаться. — Она горько усмехнулась. — Ничего, дочка, доктор уверил, что к понедельнику, когда ты поедешь, все будет гораздо лучше.
— Ты уезжаешь? — эхом отозвался Джонатан.
Тори бросила на него взгляд и тут же пожалела: при виде его расстроенного лица сердце у нее чуть не выскочило из груди, бешено забившись.
— Но мама же сказала, — ответила она, насмешливо кивнув головой.
Джонатан, прищурившись, смотрел на нее. Тори потребовалась вся сила воли, чтобы выдержать его взгляд.
Джонатан резко втянул в себя воздух.
— Спасибо за гостеприимство, — коротко проговорил он, — я, пожалуй, пойду. Купил кое-какие продукты, надо положить в холодильник.
Пятнадцать минут назад его это не беспокоило, подумала Тори.
— Ты проводишь меня до машины? — спросил ее Джонатан.
С какой стати она должна его провожать!
— Да, конечно. — Она постаралась не обращать внимания на многозначительное переглядывание родителей. Идя к «ягуару», она чувствовала спиной жар тела Джонатана, следовавшего вплотную за ней.
Возле машины она повернулась и уставилась на третью пуговицу его рубашки, которую так недавно лихорадочно расстегивала.
— Тори, — прервал он молчание, слегка касаясь рукой ее щеки, — послушай... я не собираюсь обижать тебя...
Если бы он только знал, что происходит с ней от одного его присутствия!
— Ты меня не обижаешь. — Она изобразила ослепительную улыбку, по-прежнему не глядя ему в глаза.
— Тогда почему... — Он прервал себя. — Тори, нам надо поговорить.
— Мы разговариваем, — возразила она, изо всех сил желая, чтобы он ушел.
Должно быть, у нее действительно есть актерский талант. Ведь может же она стоять перед ним как ни в чем не бывало, хотя на самом деле ей хочется убежать к себе в комнату и там молча зализывать душевные раны!
— Я имею в виду не необходимую вежливость, а действительно серьезный разговор.
Ей удалось поднять взгляд до уровня его подбородка.
