написать или позвонить.
Хиби чувствовала, как учащенно бьется ее сердце. Она не могла пошевелиться, глядя как завороженная на человека, который мог оказаться ее отцом. Оба, молча, смотрели друг на друга.
Эндрю Саутерн первым пришел в себя. Мужчина покачал головой.
Ну, конечно, ты не Клаудия, — пробормотал он невнятно. — Ты слишком молода, чтобы быть ею. Но сходство... сходство...
Художник замолчал.
Поразительное, правда? — с горечью произнес Ник.
Хиби знала, что именно поэтому Ник столь ошибся в ней, а он был не из тех, кто привык ошибаться.
Меня зовут Хиби, — представилась девушка. — Вы получили мое письмо?
Да, — выдохнул мужчина, и Хиби снова взглянула на него. Эндрю Саутерну на вид было лет пятьдесят, не больше. Высокий и симпатичный мужчина с серыми глазами, которые, казалось, заглядывали прямо в душу.
Глаза художника, решила Хиби. Глаза, способные разглядеть больше, чем внешность.
—Зайдете? — пригласила Хиби.
Ник посторонился, пропуская художника вперед, а потом вошел и сам.
Первое, что он сделал, войдя в комнату, это поставил картину так, чтобы на нее падал свет из окна.
Я думал, что никогда больше не увижу эту картину, — чуть слышно пробормотал художник. — Откуда она у вас?
Я купил ее у внучатого племянника Джейкоба Гарднера после смерти последнего, — ответил Ник.
Клаудия! — воскликнул Эндрю Саутерн. — Я и сам пытался выкупить портрет у Джейкоба Гарднера после... после того, как Клаудия ушла от меня. Но он наотрез отказался продавать картину.
Джейкоб Гарднер так никогда и не женился, — тихо сообщил ему Ник.
Понимаю, — вздохнул художник. — Да и как может жениться человек, полюбивший Клаудию? Моя дорогая Клаудия!.. — воскликнул он и зарыдал, закрыв лицо руками.
Ник понял, что этот мужчина любил свою Клаудию столь же сильно, как он сам любил Хиби.
Но по каким-то еще непонятным причинам, он тоже потерял свою возлюбленную.
Мне так жаль. — Хиби с чувством обняла мужчину. — Простите.
Ты... — Эндрю поднял на нее заплаканные глаза. — Ты еще и извиняешься, дитя? Я сам упустил это чудесное создание, а ты просишь прощения? — Он покачал головой. — Мне нужно было действовать быстрее, решительнее. Я не должен был... — Его голос сорвался. — Последние двадцать шесть лет я жил надеждой, что когда-нибудь взгляну на свою Клаудию хотя бы украдкой, увижу ее улыбку, какой нет больше ни у кого на Земле, обниму ее, еще хотя бы раз!
Нет! — сказал себе Ник. Я не хочу прожить остаток жизни как этот несчастный, не хочу отпускать Хиби, так и не признавшись ей в своих чувствах.
—Из-за Клаудии вы перестали появляться на публике? — спросила тем временем Хиби. — И из-за нее вы перестали писать портреты, да?
Именно так, — горько вздохнул художник. — Когда я потерял Клаудию, вся моя жизнь изменилась. Я невольно наказал себя за свое непростительное поведение.
Но что вы сделали? — растерялась Хиби.
Клаудия была обручена с Джейкобом Гарднером, когда он обратился ко мне с просьбой написать ее портрет. Я был женат — хотя и несчастливо, — но это сейчас совершенно не важно. Мы... мы посмотрели друг на друга, и... моя жена и Джейкоб Гарднер будто перестали для нас существовать. Это было какое-то чудо. Никогда не думал, что такое бывает в жизни.
Теперь Хиби поняла, почему ее мать после разрыва помолвки осталась одна, а не с Эндрю Саутерном. У художника была жена...
—Но почему, если вы любили друг друга, вы оставили мою маму беременной? — осторожно поинтересовалась Хиби. — Или вы любили ее недостаточно, чтобы развестись с женой?
История повторяется. Хотя нет, у них все получилось в точности до, наоборот. Ник не любит ее, и он оставляет ее с ребенком, чтобы вернуться к бывшей жене.
—Конечно, я любил ее! Любил очень сильно! Но мы глупо поссорились. Клаудия... Она почему-то не поверила мне, когда я сказал, что разведусь, чтобы быть с ней. Но я действительно развелся. И в тот же день пошел к ней, чтобы сообщить об этом. И о том, что я хочу быть с ней, жить с ней, провести с ней остаток жизни. Клаудия не призналась мне, что беременна! — простонал Эндрю. — А когда я пришел к ней на следующий день, сказать, что я люблю ее, она... она ушла. И я никогда больше не видел ее. — Художник закрыл глаза и отвернулся, чтобы никто не видел, как он плачет.
Ник смотрел на этого мужчину и с каждой секундой все яснее понимал, что не может потерять Хиби, иначе его жизнь будет так же сломана, как и у этого, до сих пор влюбленного, художника.
Надо полагать, Клаудия и Хиби принадлежат к тем женщинам, которых любят всю жизнь.
Вот и Джейкоб Гарднер продолжал любить Клаудию даже после того, как она предала и оставила его. Портрет, висевший в спальне до самой его смерти, свидетельствовал об этом лучше, чем чтобы то ни было другое. А любовь Эндрю Саутерна была очевидна.
Я... — Хиби судорожно облизала пересохшие от волнения губы. — Вы понимаете, что я... дочь Клаудии?
Еще бы! — хрипло усмехнулся художник и украдкой вытер глаза. Он протянул руку и нежно коснулся щеки девушки. — Ты так на нее похожа. Очень, очень похожа. Просто копия.
Да, — тихо произнесла Хиби, склонив голову. — У меня остался только один вопрос... — она сделала долгую паузу, — ...я ваша дочь или Джейкоба Гарднера?
Конечно, моя! — без тени сомнения воскликнул Эндрю Саутерн. — Твоя мать ни разу не спала с Джейкобом Гарднером. И у нее не было мужчин до меня.
Но...
Клаудия любила играть роль роковой женщины, но на самом деле она была всего лишь юной, неопытной девушкой. Я был на седьмом небе от счастья, когда увидел, что был у нее первым мужчиной. Однако я так и не простил себя за то, что был женат и все же соблазнил невинную девушку! — глаза Эндрю снова наполнились слезами. — Я пытался найти ее. Правда, пытался, Хиби. Но она исчезла.
Думаю, мама не хотела, чтобы вы ее нашли, — вздохнула Хиби. — Я еще не знала в пятницу, когда писала вам, но... Мои родители недавно рассказали мне, что Клаудия умерла при родах. Мои бабушка и дедушка вырастили меня. Они были единственными родителями, которых я знала.
Все эти годы... я не знал, что с ней происходит, Хиби. Не знал, почему она исчезла так внезапно. До того, как я получил твое письмо, я даже не ведал, что она носила под сердцем моего ребенка. И я даже не думал — никогда, — что Клаудия могла умереть.
И что у вас может быть дочь? — мягко спросила Хиби.
Вернее, то, что Бог мог подарить мне дочь. Красавицу, — прослезился художник.
Которая через семь месяцев осчастливит вас внуком или внучкой, — добавил Ник.
Но зачем он сказал это? — удивилась Хиби. Эндрю Саутерну не обязательно сейчас сразу узнавать обо всем, да и Нику после таких слов будет труднее уйти.
—Мы с Хиби собираемся пожениться. Если она согласится... — Ник вопросительно посмотрел на любимую.
Хиби, молча, сглотнула, не веря в реальность происходящего, и покачала головой.
—Кажется, вам придется потрудиться, Ник, чтобы добиться ее согласия, — восприняв реакцию дочери как отказ, произнес Эндрю. — Можете уединиться, я буду вполне счастлив, если посижу здесь, глядя на портрет моей дорогой Клаудии.
Ник увел Хиби в спальню, которая теперь была пустой и одинокой.
Думаешь, с ним все будет в порядке? — обеспокоенно спросила Хиби.
Эндрю Саутерн двадцать шесть лет пытался смириться с тем, что потерял Клаудию. А сейчас он, наконец, узнал всю правду, как и мы. Знаешь, я, пожалуй, отдам ему портрет, если ты не против. Он по праву принадлежит ему, тебе так не кажется?
