– Я твоя мама, маленькая.
Филипп расцепил руки, и малышка съехала по его ногам, как по горке, прямо на ковер. Сандра распахнула девочке объятия, но та неожиданно нахмурилась, повернулась и убежала в сад.
Сандра не могла вымолвить ни звука. Она словно превратилась в ледяную статую. Филипп прошел к двери в сад, и его шаги отдались у нее в мозгу гулко и мрачно. Она смотрела прямо перед собой, не видя ничего.
– Она играет с твоей куклой.
– Мамой называет?
– Нет, Дорогушей. Иди сюда. Я смотрю за девочкой, так что подойди ко мне. Посиди рядом.
Она не могла. У нее не было сил.
– Мне нехорошо. Сейчас приду. Она еле дошла до ванной. Жизнь разом вытекла из тела, силы оставили ее. Она машинально взглянула в зеркало и удивилась отражению бледной женщины с трагическими глазами. Счастье последних недель оказалось обманом, мороком, ошибкой… О, нет, они с Филиппом созданы друг для друга и будут любить друг друга вечно, но Джолли… Стон прорвался из груди.
Неожиданно ей страстно захотелось к Филиппу. Она повернулась и стремглав кинулась в комнату, влетела в надежное и крепкое кольцо его рук и замерла, словно испуганное и обиженное дитя, у него на груди. Он баюкал ее, гладил по голове, шептал тихо-тихо:
– Дай ей время, дорогая. Она должна привыкнуть к этой мысли.
– А если этого не случится?
– Случится, обязательно. Она тебя уже любит. Ты ей нужна. Эй, подруга, я даже ревную иногда, глядя, как две моих девочки шушукаются без меня!
Она не улыбнулась. Слишком хотелось заплакать в голос. То, что случилось только что, было горше слез, больнее боли. Неужели она никогда не сможет назвать дочь дочерью?
Они с Филиппом сидели, обнявшись, и смотрели, как Джолли что-то шепчет кукле. Филипп неожиданно достал платок и шумно высморкался. Сандра бросила на него удивленный взгляд и увидела, что его темные глаза блестят от слез. Он старался скрыть их от нее. Напрасно.
– О, дорогой мой!
Она положила голову ему на плечо, а он поцеловал ее в висок.
– Я ужасно люблю тебя, милая, и хочу, чтобы Джолли тоже полюбила тебя как следует…
Телефонный звонок заставил его нетерпеливо взмахнуть рукой.
– Чертов аппарат! Я поставлю автоответчик. Не хочу оставлять тебя.
– Нет, ты должен ответить. Вдруг что-нибудь важное?
Он торопливо поцеловал ее и ушел. Сандра сидела, не шевелясь, не решаясь спуститься в сад. Джолли сама должна подойти. Если захочет. Сандра до крови закусила губу. Вот уж никогда бы не подумала, что буду ревновать к пластмассовой кукле, попыталась она усмехнуться, но из этого опять ничего не вышло. Слезы душили ее, стояли горьким комом в горле.
Мое дитя. Девочка моя. Я так долго шла к тебе. Я так долго сражалась за право вернуться к тебе, сражалась с недоверием, ложью и болезнью. Я все победила, счастье так близко, а ты одним движением рушишь все мои надежды.
Сандра прижала руку к сердцу, пытаясь унять боль. Все будет хорошо, не правда ли? В один прекрасный день все будет хорошо. Надо только потерпеть еще. Еще потерпеть, только и всего.
Внезапно она увидела, как Джолли, сопя, карабкается на стену из сухого песчаника, что ей категорически запрещали делать обычно. Прежде чем Сандра смогла вымолвить хоть слово, малышка оказалась на самом верху ограды, немного помедлила… и покатилась вниз.
Сандра метнулась к дочери как молния, холодея от ужаса. Малышка же, приземлившись вполне благополучно, встала на ножки и кинулась ей навстречу с криком:
– Мамочка-а-а-а!
Сандра с размаху упала на колени возле девочки и крепко ее обняла.
– Что такое, маленькая, где болит?
– Я упала-а-а!
– Не плачь, мое солнышко. Мама сейчас поцелует, и все пройдет.
Она целовала чумазую ножку, а сердце пело и рвалось из груди, словно птица. Доченька моя! Мое дитя!
– В чем дело?!
Сандра совсем не огорчилась, когда малышка, соскользнув с ее колен, кинулась к Филиппу. Слишком счастлива она была в этот миг. Джолли с гордостью демонстрировала свою ранку.
– Мамочка поцеловала, и все прошло!
– Ого! – Филипп сразу все понял. – Ну да, мамочки, они всегда так: раз – и все!
– Я рассказала Дорогуше, что моя мама приехала. Она обрадовалась.
– Я видела, Джолли. Правильно, должна же она знать.
– А ты, дядя Филипп, ты можешь теперь быть моим папой?
