Совершенно непонятно, почему Ирен Лантье не выкупила этот кусок земли и не организовала сюда централизованные экскурсии. Возможно, она не предполагала, что ее обувной бизнес придет в упадок. Эжени задумалась. После банкротства с Ирен невозможно стало разговаривать, она стала еще более невыдержанной и злобной. Бабушка считала, что на нее ополчился весь мир.
Неудивительно, что ее хватил инсульт. Эжени очень переживала за бабулю, заменившую ей родителей. Раньше она обижалась на нее, грубоватую и властную, А сейчас, в больнице, Ирен Лантье казалась напуганной и беспомощной.
Эжени надеялась, что в следующий ее приезд бабушке станет немного легче.
Уже некоторое время Андре наблюдал за стройной рыжеволосой женщиной, копающейся в цветнике. Ошибки быть не может: это Эжени. Даже через десять лет он безошибочно узнал ее. В нем боролись противоречивые эмоции.
Андре был потрясен, что снова видит ее. Совершенно неконтролируемые, смешанные чувства пронизывали все его тело, наполняя его бешенством, страстью. Ни одну женщину он так не хотел, как Эжени. Ни разу за все это время.
– Разглядывать селянок? Совсем на тебя не похоже! – ухмыльнулась Беатрис.
Он глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя после потока чувств, нахлынувших на него. Черт! Почему он словно растаял при виде этой женщины? Неужели его притягивает ее презрение? Он что, мазохист или извращенец? Ему хотелось быть нормальным. Иметь семью, детей. Любить.
– Мне кажется, что это Эжени, – сказал Андре, стараясь придать своему голосу сдержанный тон.
– Отлично! Та самая внучка? Если ты хочешь пойти полюбоваться на ее длинные ножки, делай это быстрее! – Беатрис ласково на него посмотрела и дотронулась до его руки.
Он едва сдержался, чтоб не оттолкнуть ее. Но тут же испугался своей неадекватной реакции на ее дружеский, успокаивающий жест.
– Всего пара слов, и я вернусь.
Андре с трудом подавил мысль о том, что хочет он совсем не короткого разговора. Эжени разбудила в нем дремавшие инстинкты, жажду жизни. И еще какую! Каждой клеточкой тела он ощущал боль и надежду на то, что Эжени тосковала по нему.
Его глаза горели, он испытывал настоящий сексуальный голод, сердце стучало молотом. Воображение рисовало ему картины близости с Эжени, он представлял, как выгибается под ним ее прекрасное тело, как она стонет от удовольствия.
Здравый смысл подсказывал ему, что надо остановить эти видения. Но говорят, что первая любовь не забывается, и это было правдой для Андре.
Остынь! – говорил ему внутренний голос. Она считала, что ты переспал со всеми грязными шлюхами в стране. Она нанесла тебе такой удар, от которого ты до сих пор не оправился. В ее глазах ты по-прежнему остался вором. Проклятье!
С проклятьем и вожделением, борющимися внутри, он медленно шел вдоль невысокого заборчика. Эжени его не видела, продолжая в задумчивости полоть траву перед домом.
На секунду она выпрямилась, все еще повернутая к нему спиной. Андре содрогнулся. Ее фигура стала еще более женственной, чем раньше. Длинные, стройные ноги, красивая линия бедра, короткие шорты, слегка задранные, демонстрирующие взору упругие ягодицы, узкая талия…
Андре вспомнил, как школьные друзья советовали ему выбросить Эжени из головы или просто насладиться ее прекрасным телом.
Но опускаться так низко не позволяла ему совесть. Поэтому только в своих мечтах он гладил ее красивую грудь, прямые длинные ноги.
В то же время Андре пытался бороться с другими доводами. Его первостепенной задачей было очистить свое доброе имя. Эжени жила всего в нескольких ярдах от места, где он собирается развивать свое дело.
Она может создать ему проблемы. Может испортить его репутацию, а это является серьезной помехой для бизнеса. Эжени может нанести большой вред своим маленьким злым язычком.
Птичий щебет разносился в воздухе. Андре чувствовал, что чем ближе он подходит к Эжени, тем плотнее и горячее становится воздух.
Еще секунда, и его агрессия передастся Эжени. Андре нисколько бы не удивился. Внезапно она медленно обернулась. Ее реакция была такой, какую он ожидал.
– Андре! – закричала она в ужасе.
Эжени отпрянула, потеряла равновесие и чуть не упала. Вот какая злоба исходила от него! Но не только злоба, а что-то еще более опустошающее. Это были примитивные сексуальные флюиды, которые влияли на нее, делая ее слабой, беззащитной. Она затаила дыхание.
Но это ничего не значит. На него все женщины так реагируют. Сексуальный самец, использующий женщин как объект для получения специфических наслаждений. Страх Эжени перешел в насмешку, а потом на лице застыла напряженная гримаса равнодушия.
Андре был тоже поражен, но только несколько иначе. Пластическая операция изменила лицо Эжени, и оно стало необыкновенно красивым. Единственно, чего он хотел, – это смотреть и смотреть на нее. Да, Андре все так же оставался влюбленным дураком вопреки доводам рассудка.
Эжени была хороша до головокружения, ослепительно хороша. Зеленые кошачьи глаза, молочно-белая кожа, рыжие, огненные волосы. Андре казалось, что его сердце вот-вот остановится. Он давно не испытывал такого восхищения и наслаждался этим забытым чувством.
И этот привычный жест: Эжени всегда прикрывала нос, если замечала, что кто-то на нее смотрит. Сердце Андре бешено забилось. Жест свидетельствовал о ее беззащитности, и Андре вновь захотелось оберегать и защищать ее, как в прежние времена.
Он мрачно напомнил себе, что все это ей не нужно. Когда-то у него была надежда, что она просто маленькая бедная девочка, которую никто не любит. Ее мать умерла, отец бросил, а бабке был важнее бизнес, чем отношения с внучкой. Ирен Лантье считала, что и так много делает для сироты.
Андре волновался за Эжени, за ее дела. Но не долго. Она слушалась бабушку и не доверяла собственным чувствам. Он нахмурился. Несмотря на физическую привлекательность, Эжени была совсем не такой, какой казалась. Она умела ранить, унижать: Вряд ли ее изменили прошедшие годы.
– Эжени, как я удивлен! – сказал он нарочито грубым голосом.
– Я тоже.
Противоречивые чувства настолько захватили ее, что она не знала, что и ответить.
Андре скрестил руки на груди, всем своим видом демонстрируя превосходство. Трудно было не заметить ее замешательства.
Эжени охватило возбуждение под взглядом его пронзительных глаз. Она надеялась, что Андре не заметит нервной дрожи, которая била ее. Она думала, что стала невосприимчивой к его обаянию, но не тут-то было!
Это все воспоминания, говорила она себе. Хорошие и плохие. Но почему она вспоминала только хорошее? Почему ей не хотелось вспоминать, как они расстались?
В памяти у Эжени всплывали разные картины: вот они гуляют, взявшись за руки, вот смеются, разыгрывая друг друга. Она вспомнила невинные поцелуи, которыми они обменивались. Андре скрашивал ее одинокую жизнь.
А потом она внезапно вспомнила, что он охотился за ее приданым. Вспомнила, что он разбил ее сердце.
Она молча изучала его, ожидая, когда он заговорит первым. Его коротко стриженные волосы напоминали драгоценный соболий мех. Он выглядел еще более греком, чем когда-то.
Очевидно, проживание в Греции оставило на нем неизгладимый отпечаток. Судя по дорогому льняному костюму белого цвета, он стал весьма преуспевающим бизнесменом. От него так и веяло процветанием.
Наконец-таки Андре сделался богатым, сбылась его давняя мечта. И при этом остался красивым, прошедшие десять лет совсем не изменили его. Так необычно смотрелись его голубые глаза, черные брови и черные волосы, длинные черные ресницы. Эжени чувствовала какую-то новую для себя опасность, ею как будто был пронизан весь воздух.
