последних сил. А начало казалось таким обещающим!
Она устала бороться. Вот если бы сейчас рядом оказался Питер, обнял бы ее сильными руками! Господи, ну пусть рядом будет хоть одна живая душа, кому она дорога, кто ее поддержит, успокоит, придаст сил. Когда у тебя нет никого, мир становится таким мрачным, а одиночество — невыносимым!
Нэнси почти добрела до скал в конце пляжа. Внезапно кто-то сжал ее плечо. Это конечно, Филипп, больше некому.
— О, почему вы преследуете меня? — Нэнси была в отчаянии.
— Вас необходимо отговорить от встречи с отцом.
— Меня нельзя отговорить! Бесполезно! — бросила она через плечо, теряя терпение.
Женщина почувствовала, что ее, словно куклу, резко развернули на сто восемьдесят градусов. Филипп и она теперь стояли в опасной близости от набегавшей волны, а напор воды был таким сильным, что Нэнси начала терять равновесие, потому что песок буквально уходил из-под ног.
— Осторожней!
Филипп подхватил ее, и его руки заскользили по плечам женщины. Абсолютно бессознательно Нэнси вдруг страстно захотелось, чтобы он прижал ее к себе и извинился, чтобы сказал, что во всем ей поможет. А она заплачет и долго сдерживаемые слезы облегчат душу.
— Вы мне не нужны! — резко бросила она, не столько в укор ему, сколько ради собственного успокоения.
— Вам всегда будут нужны мужчины. Они вам нужны, вы их хотите, вы их вдохновляете, как и они вас.
Увы, Филипп был прав. Во всем, кроме вдохновения. Да, если быть до конца честной, мужчины ей действительно нужны и она жаждет общения с ними, а вернее — с одним-единственным…
После смерти Питера она и думать не могла о том, чтобы полюбить другого мужчину. Но кое-что бередило ее покой. Например, поцелуи влюбленных парочек, страстные сцены в кинофильмах. Да еще и… собственные воспоминания о любовных ласках в теплую лунную ночь, когда от легкого ветерка колышатся шторы. Это и многое другое все настойчивее пробуждало в ней сексуальные желания, которые искали выхода. Как не хватало Нэнси объятий любимого мужа! Как не хватало счастья и радости супружества!
Воспользовавшись тем, что женщина от изумления потеряла дар речи, Филипп не спеша стал с нескрываемым интересом разглядывать ее. Эта беспардонность привела Нэнси в ярость.
— Что вы на меня уставились?! — прохрипела она, пытаясь гневом защитить себя от непреодолимой мужской привлекательности Филиппа.
— Приглашение и упрек! Скромность девочки-малышки и сексуальность взрослой женщины. Сдержанность и невинность. И тем не менее, это тело способно разжечь пламя в любом. Какую же радость вы должны доставлять похотливым старым сатирам!
— Ч-т-о? — еле выдохнула Нэнси.
— Ведь для тех, у кого понижена мужская потенция, очень важно, если их сумеют сразу же возбудить, — с плотоядной ухмылкой изрек Филипп.
— Это вы заметили по собственному опыту? — как оса ужалила его Нэнси.
— У меня потенция очень высокая. Из-за этого постоянно возникают проблемы, когда сталкиваешься с искушением, — снисходительно улыбнулся Филипп.
Нэнси вздрогнула. Освежающий ветерок, а может, что-то другое, заставило темные кружки на ее грудях напрячься, превратив их в твердые бугорки, которые четко проступали через ткань платья, молчаливо приглашая к себе. Ничего удивительного, что с каждой минутой взгляд Филиппа выдавал его едва сдерживаемую страсть! Нэнси поспешно сложила руки, пытаясь прикрыть грудь, столь открыто зовущую: «Приди и возьми меня».
— Не обольщайтесь, утихомирьте свое либидо! Мне вы совсем не интересны.
— А деньги интересны? — невинно осведомился мужчина.
— Все, что меня в данный момент интересует, это ваш отец.
— А это одно и то же — мой отец ассоциируется у вас с деньгами.
— Он ассоциируется с исполнением моей мечты, — поправила его Нэнси.
— Значит, вы твердо решили остаться, так что ли? — прошипел Филипп. — В таком случае нам с вами придется как-то поладить. — И без всякого перехода предложил: — Не хотите ли провести часок-другой на моей яхте?
— Нет. Ни за что! Я понимаю, что вы мне предлагаете. Вы просто не джентльмен.
— Верно! — согласился Филипп. — Я известный плейбой. — И на его губах вспыхнула соблазнительная улыбка.
Да он просто волокита, транжирящий состояние своего отца, заработанное тяжким трудом. Возможно, антипатия между отцом и сыном объясняется тем, что мистер ди Клементе возмущен поведением Филиппа. Отец жизнь положил для процветания семейных дел совсем не для того, чтобы сын валялся на пляже, волочился за женщинами и транжирил его деньги.
— Ваше неуклюжее приглашение предельно ясно, — холодно произнесла Нэнси и решила во что бы то ни стало отделаться от Филиппа. Воспользовавшись тем, что она замешкалась, тот схватил ее за запястья. Руки у него были словно стальные тиски.
— Вы и вам подобные готовы на все ради денег. К вашему сведению, я пригласил вас на яхту, чтобы продержать до того момента, пока вы не пообещаете убраться как можно дальше от нашего острова!
— Если вы сейчас же не уберете свои руки, — ледяным тоном заявила Нэнси, — я закричу так, что меня услышат даже в Англии. Это я вам обещаю.
— Вы, конечно же, не захотите публичной огласки! — зло прошипел Филипп. — Вряд ли это нужно такой женщине, как вы.
Нэнси попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Что этот тип несет? Какая же она женщина, черт возьми? Конечно, он не воспринимает ее такой, какая она есть — вечно работающая, берегущая каждый пенни, придерживающаяся строгих нравов. Тем не менее, Нэнси видела, как хищно скривились губы мужчины, как похотливы его масляные глаза. Она ощущала все возрастающую физическую угрозу, исходившую от его мускулистого тела. И женщина почувствовала себя так, словно совершила нечто очень непристойное.
И тут до нее стало медленно доходить — наверняка Филипп знает о ее семье что-то настолько ужасное, что у любого порядочного человека не может не возникнуть презрение к ней и ей подобным. Но что же это такое? Кто же она на самом деле? Нэнси хотела все знать.
— Филипп, — еле слышно взмолилась она. — Прошу вас! Ведь где-то же под вашим стальным панцирем у вас должно быть сердце! Мне необходимо до него достучаться! Сжальтесь надо мной!
— Возвращайтесь домой. Оставаясь здесь, вы себя погубите, — мрачно произнес Филипп.
Нэнси вздрогнула.
— Но я должна остаться! Вы же знаете, почему я здесь! — закричала она, почти не различая лица мужчины из-за слез. — Неужели у вас нет ни капли сострадания?
— Ни малейшего!
— Забудьте о своей горькой обиде! — рыдала Нэнси. — Забудьте о вражде со своим отцом! Для меня очень важно с ним встретиться. Вы должны это понять! Прошу вас, ради всего святого, устройте мне встречу с ним, как только ему станет лучше! Я проделала весь этот дальний путь, я возлагала такие надежды на эту поездку… — От напряжения ее ореховые глаза сделались еще больше. Взгляд, устремленный на Филиппа, казалось, шел от самого сердца.
— Вы правы. Вы действительно умеете находить к людям подход! — хрипло произнес мужчина.
— О, — вздохнула Нэнси, в ней вновь пробудилась надежда.
Море больше не сверкало, оно покрылось дымкой. Этой дымкой были ее слезы. Боже, она плачет!
Нэнси больше всего на свете хотелось найти своих родителей. Это желание было у нее всегда, даже в лучшие дни пребывания в детском доме. Там с нею был ее Питер — закадычный друг детства, превратившийся в мужчину, за которого она захотела выйти замуж. Они поженились в день ее совершеннолетия и были так счастливы друг с другом, что жизнь походила на сказку.
Но все равно ей всегда хотелось знать, жива ли еще ее мать и кто же она такая. Нэнси была уверена
