ИСТОРИЯ ХАННЫ
Пришло время поговорить о событиях, в которых я лично не участвовала. Потесним на время Грейс с ее переживаниями и вызовем на сцену Ханну. Ведь пока я ездила домой, в ее жизни произошли серьезные перемены. Я поняла это, как только вернулась. Изменилось все. Изменилась сама Ханна — она светилась изнутри, будто скрывая какую-то прекрасную тайну.
Что на самом деле случилось без меня в доме номер семнадцать, я выяснила не сразу. Как и то, что происходило потом. Конечно, у меня были кое-какие подозрения, но они ничем не подтверждались. Только Ханна знала все до конца, но она никогда не любила делиться новостями. Предпочитала секретничать. Однако после страшных событий двадцать четвертого года, когда мы оказалась запертыми в Ривертоне, ей хотелось хоть с кем-нибудь поделиться. А я всегда умела слушать. И вот что она мне рассказала.
Это случилось в первый понедельник со дня смерти мамы. Я уехала в Саффрон-Грин, Тедди и Дебора ушли на работу, а Эммелин обедала с друзьями. Ханна в одиночестве сидела в гостиной. Надо было ответить на письма, но бумага сиротливо лежала рядом с ней на диване. Ханне совершенно не хотелось переписывать однообразные ответы женам клиентов Тедди и вместо этого она загляделась в окно, рассматривая прохожих и пытаясь угадать, кто они и куда спешат. Она так погрузилась в свою игру, что не заметила, как он подошел к парадной двери. Не услышала, как позвонил в звонок. И очнулась только, когда в дверь постучал Бойли.
— К вам джентльмен, мэм.
— Джентльмен, Бойли? — повторила Ханна, глядя, как маленькая девочка вырвалась из рук няни и побежала в запорошенный снегом парк. А когда она в последний раз бегала? Так быстро, чтобы ветер бил в лицо и сердце колотилось, и перехватывало дыхание?
— Он объяснил, что у него какая-то вещь, принадлежащая вам, мэм, и что он хочет вернуть ее владелице.
Как же ей все это надоело…
— А он не мог передать ее с вами, Бойли?
— Сказал, что нет, мэм. Говорит, что должен отдать ее лично.
— Не помню, чтобы я что-нибудь теряла. — Ханна наконец отвела взгляд от девочки и отвернулась от окна. — Что ж, проводите его сюда.
Мистер Бойли замялся, будто хотел сказать что-то еще.
— Что-то не так? — спросила Ханна.
— Нет, мэм. Просто этот джентльмен… Не совсем джентльмен, мэм.
— Что вы имеете в виду?
— Вид у него не слишком… почтенный.
— Что значит — не слишком почтенный? — заинтересовалась Ханна. — Надеюсь, он одет?
— Да, мэм, с одеждой у него все в порядке.
— И не выкрикивает оскорблений?
— Нет, мэм, — ответствовал Бойли. — Он весьма вежлив.
— И не француз — невысокий и с усами? — встревожилась Ханна.
— О нет, нет, мэм.
— Тогда скажите мне на милость, Бойли — что же в нем такого непочтенного?
Бойли нахмурился.
— Не знаю мэм. Просто у меня такое ощущение. Ханна притворилась, что уважает ощущения Бойли, хотя на самом деле он лишь разбудил ее любопытство.
— Если этот джентльмен говорит, что у него моя вещь, я думаю, лучше будет получить ее обратно. Если же он проявит хоть каплю неуважения, я тут же позвоню и вы придете мне на помощь.
— Хорошо, мэм, — с чувством выполненного долга согласился Бойли. Поклонился и вышел. Ханна оправила платье. Дверь снова распахнулась. За ней стоял Робби Хантер.
Сперва Ханна его не узнала. Они ведь виделись совсем недолго — всего одну зиму, почти десять лет назад. Да и Робби изменился. Тогда, в Ривертоне, он был совсем мальчишкой. С нежной, гладкой кожей, широко открытыми темными глазами и спокойным голосом. И вообще он был очень спокойным. Даже слишком. Тихо, без предупреждения, вошел в их жизнь, играючи заставлял ее делать и говорить вещи, о которых она потом жалела, и с непонятной уверенностью в себе увел у них брата.
Мужчина, что стоял сейчас перед Ханной, был одет в черный костюм и белую рубашку. Обычная одежда, но сидела она на нем совсем не так, как на Тедди и его клиентах-бизнесменах. Худощавое лицо поражало какой-то неизбывной усталостью — темные круги под глазами, запавшие щеки. Ханна поняла, что имел в виду Бойли, называя гостя «не совсем почтенным», и тоже не смогла сформулировать, в чем это выражалось.
— Доброе утро, — поздоровалась она.
Он молча смотрел на нее, будто видел насквозь. Ханне и раньше приходилось ловить на себе заинтересованные взгляды, но в этом сквозило что-то такое, отчего она вспыхнула. И тогда он улыбнулся:
— Вы совершенно не изменились.
И тут она узнала его. По голосу.
— Мистер… Хантер? — спросила Ханна. И оглядела его с головы до ног, уже по-новому. Все те же темные волосы, карие глаза. Все тот же чувственный рот и насмешливая улыбка. Ханна даже удивилась — как же она не признала его сразу. Она выпрямилась, взяла себя в руки.
— Очень мило с вашей стороны, что вы к нам заглянули. — И тут же пожалела о своей фальшивой вежливости. Лучше бы ничего не говорила.
Робби улыбнулся. Иронически — показалось Ханне.
— Не хотите ли присесть?
Она указала на кресло Тедди, и Робби послушно сел, как школьник, которому не хочется спорить со скучной, но доброй учительницей.
Он по-прежнему не сводил с нее глаз.
Ханна быстро поправила прическу, убедилась, что все шпильки на месте и волосы на шее не растрепались. Вежливо улыбнулась.
— Что-то не в порядке, мистер Хантер? Я чего-то не замечаю?
— Нет, — заверил он. — Просто я вспоминал вас все эти годы. Вы совершенно не изменились.
— Изменилась, мистер Хантер, да еще как, — заверила его Ханна, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно. — Мне ведь было всего пятнадцать, когда мы познакомились.
— Серьезно? Так мало?
И снова его странная бесцеремонность. И дело даже не в том, что он сказал — вопрос был вполне приличный. Дело в том, как он это сказал. Словно подразумевал что-то, чего Ханна не смогла расслышать.
— Я велю подать чаю? — предложила она и тут же снова пожалела о сказанном. Развлекай его теперь.
Ханна встала и позвонила, вызывая дворецкого. Подошла к камину и стояла там, поправляя безделушки, пока в гостиную не заглянул Бойли.
— Мистер Хантер останется на чай, — объявила Ханна.
Бойли с подозрением оглядел гостя.
— Это старый товарищ моего брата, — добавила Ханна. — Боевой товарищ.
— О! — отозвался Бойли. — Разумеется, мэм. Я велю миссис Тиббит приготовить чай на двоих.
Как почтительно говорил с ней дворецкий. Насколько уверенней чувствовала себя Ханна, пока он был в комнате.
Робби тем временем оглядел гостиную. Обстановку в стиле «ар деко», которую Элси де Вульф рекомендовала («последний писк!»), а Ханна ненавидела. Его взгляд перебегал с восьмиугольного зеркала над камином к коричневым шторам с золотыми ромбами.
