же, она будет понимать, что поздравления эти не вполне искренни (ибо исходят от менее удачливых матерей), но сей факт не сможет омрачить ее триумфа. После чего она с чистой совестью отправится на отдых в Довиль — восстанавливать силы после напряженного лондонского сезона.
— Ты не поверишь, дорогая, — будет говорить она приятельнице. — Я чувствую себя на грани нервного срыва…
Но все это произойдет в будущем, а пока… Небольшая кучка зевак толпится у дверей ее дома в Мейфэре.
Вслушиваясь в отдаленные звуки саксофона, люди смутно ощущают, что вот сейчас на их глазах рождается красивая романтичная сказка.
Треугольник
Большинство вечеринок в загородных домах строится по единому сценарию, в центре которого обычно стоят два главных персонажа — девушка и перспективный жених, за которым ведет охоту ее мать.
В нашем случае действие разворачивается в интерьерах старинного поместья, некогда принадлежавшего графскому роду Гландерсов и Фрогов. К началу нашего века это почтенное семейство — изрядно прореженное многочисленными локальными войнами и пострадавшее от национальной анемии — вконец обнищало (чему немало способствовали усилия трех последних поколений Гландерсов, склонных к исключительной беспечности и мотовству). Налог на наследство оказался для них непосильным бременем, в связи с чем было принято решение избавиться от дома. Имение перешло в руки мистера Арчи Маркэм- Дауна, который сколотил колоссальное состояние на уличной торговле носовыми платками. Речь идет о тех нехитрых приспособлениях, которые в последнее время буквально заполонили наш город. Ну, знаете, вы бросаете в прорезь мелкую монетку, и автомат тут же выдает аккуратно сложенный бумажный платочек, мужской или женский. На мой взгляд, та легкость, с которой целая нация отказалась от традиционных домашних платков и сменила их на бумажные заменители, должна наводить на определенные раздумья. Это еще один довод за (или против?) грамотно продуманной рекламы.
«Сморкайся на здоровье — автомат Дауна ждет тебя на каждом углу!» Именно так звучал рекламный лозунг, который принес мистеру Маркэм-Дауну несметные миллионы, а его самого привел в глубинку старой Англии.
Английская история не слишком-то благоволила к прослойке высшей знати. Сначала разрушительные войны Алой и Белой Роз, а затем едва ли не сорокалетнее правление скорого на расправу Генриха VIII — все это нанесло значительный урон сословию пэров. В результате немалое число английских аристократов очутилось в сельской глуши: кто попал в опалу и был выслан за какие-то провинности, а кто и сам решил уехать подальше от небезопасной столицы. Наверное, вначале им было нелегко привыкать к деревенской жизни. Однако, преодолев первоначальное раздражение, графы и бароны осели на земле, пустили корни и вскоре уже не мыслили себя без нее. Что касается современных нуворишей, они уже сегодня носят короны пэров завтрашнего дня. А почему бы и нет? Все новоявленные английские богачи поступали подобным образом — приезжали в провинцию и начинали создавать себе соответствующую родословную. Если они оказывались приличными людьми и с должным уважением относились к лошадям, то им хватало нескольких лет, чтобы заслужить уважение соседей — таких же сельских помещиков, как и они. Простой люд относился к ним с большей настороженностью: как правило, лишь через два поколения крестьяне начинали испытывать доверие к свежеиспеченным аристократам.
Задача значительно упрощалась, если вновь прибывшему семейству удавалось породниться со старой знатью.
Обычно подобные браки служили к взаимной выгоде обеих сторон.
Миссис Маркэм-Даун (или просто Милли для друзей) была неглупой женщиной, а посему быстро сообразила, что ее единственная дочь Пенелопа может стать тем самым звеном, которое свяжет воедино старую и новую Англию.
Рассудив подобным образом, она прежде всего провела смотр нескольким благородным холостякам, что имелись в их округе, а затем открыла сезон охоты. Милли вела преследование с мягкой, но непреклонной настойчивостью.
Я вообще не знаю более целеустремленных и успешных свах, нежели женщина, лишь недавно разбогатевшая и еще не успевшая привыкнуть к своему богатству.
В душе миссис Маркэм-Даун жил неизбывный страх, что дочь влюбится в какого-нибудь простолюдина. Это означало бы крушение всех ее честолюбивых планов: они так и останутся семьей безродных толстосумов. Для женщины, которая всю жизнь только и делала, что слушала разговоры о «большом бизнесе», подобная мысль казалась непереносимой. Не все соседи отнеслись сочувственно к ее ухищрениям. Кое-кто говорил: «Эта ужасная Маркэм-Даун просто преследует сына Фицджорджей! Представляете, она на днях спрашивала, не могу ли я пригласить его в „Тауэрс“».
Но другие возражали: «А мне нравится старушка Милли! Уж она-то знает, чего хочет, и идет к цели с настойчивостью спортсмена! Лично я согласилась пригласить молодого Фица на следующей неделе. Понятно, что она хочет заполучить его для своей Пенелопы. Но по мне, так он должен благодарить судьбу за подобную удачу…»
Итак, в один из ближайших уикендов на проселочной дороге появляется вереница запыленных лимузинов.
Миновав старый запущенный парк, они останавливаются перед входом в особняк. Дом буквально сияет улыбками и свежевымытыми окнами. На железнодорожной станции тоже царит непривычное оживление: сюда прибывает целая армия слуг и служанок, они следят за выгрузкой багажа своих хозяев. В усадьбе тем временем собралась веселая разноголосая компания — в основном те, кого принято называть «золотой молодежью». Внимательному наблюдателю сразу бросится в глаза странное отсутствие симпатичных молодых людей. Тем эффектнее выглядит лорд Фицджордж, когда он наконец появляется в толпе гостей. Миссис Маркэм-Даун лишний раз убеждается в правильности своего выбора: весьма достойный молодой человек — милый, в меру учтивый, но знающий себе цену. Именно то, что нужно Пенелопе!
И как удачно, что все это происходит в загородном доме! Ибо трудно придумать декорации, более выгодно оттеняющие красоту английской девушки. Здесь ей представится возможность по несколько раз на дню менять туалеты, всякий раз демонстрируя новые заманчивые грани своего облика.
Насколько сложнее устраивать судьбу дочери в Лондоне, думает миссис Маркэм-Даун, вспоминая светские рауты, на которые выводила Пенелопу. Эти тесные домики, где несчастные гости толпятся, словно в обезьяннике. Любое неловкое движение, любая оплошность на виду… Здесь по крайней мере ваши намерения не так бросаются в глаза. Если постараться, то молодой перспективный холостяк может и не заподозрить, что пал жертвой чужой игры. Он так и будет пребывать в счастливой уверенности, что сам сделал свой выбор.
Например, юный Фиц может выйти поутру в сад и случайно столкнуться с очаровательной девушкой. Нужно только все правильно рассчитать, а там уж молодость возьмет свое. Много ли времени потребуется юноше, чтобы влюбиться в сверстницу! Несколько волшебных мгновений — ровно столько, сколько нужно оленю, чтобы перескочить через живую изгородь, — и образ прелестной незнакомки навечно западет в сердце. А затем они могут встретиться (тоже случайно!) за завтраком, и встреча эта несомненно подогреет его интерес. Надо сказать Пенелопе, чтобы она взяла в буфете те же самые блюда, что и он. Наверняка его порадует такое совпадение. При желании в нем можно усмотреть некое обещание будущего блаженства.
А позже, уже днем, Пенелопа может появиться в бриджах и сапогах для верховой езды (один из тех костюмов, которые беспроигрышно смотрятся на английских девушках). Они отправятся вместе на конную прогулку — это идеальные условия для флирта. Можно ли придумать что-то более романтичное? Вы едете рядом, почти соприкасаясь коленями, и ведете милую светскую беседу. Вы так близки в этот миг друг другу…
