аэропорту так и не появились.
– Говоришь: не появились, – повторил за мной Бондарев и как-то странно взглянул на меня. – На подъезде к Владимиру патрульным нарядом ГИБДД обнаружен брошенный террористами милицейский «Форд». В багажнике труп неизвестного мужчины без документов. Судя по всему, шофера, машину которого они захватили. По мнению экспертов, осматривавших тело, смерть шофера наступила около ноля часов 12 марта. Так что террористы еще сутки назад могли быть в Горьком.
– В аэропорту они не появлялись, – повторил я.
– Пойдем посмотрим, – коротко бросил мне Бондарев и развернулся к двери.
Куда пойдем? На что посмотрим? Вопросы вертелись у меня на языке, но задать их я не решился. Заинтригованный странными словами своего начальника, я вслед за ним вышел за дверь. В коридоре деликатно ждал полковник Торопов. Он тоже выглядел довольно свежим, только на подбородке и щеках проглядывала несбритая щетина.
– Я буду здесь, – обратился к Бондареву Торопов.
Мой начальник кивнул головой и ответил:
– Мы скоро.
Зал регистрации в половине четвертого ночи выглядел пустынным. Особенно после дневного нашествия пассажиров. Бондарев зачем-то вывел меня в центр зала и сказал:
– Вот ты один из разыскиваемых нами террористов. Только что прибыл в аэропорт, где уже идет регистрация на нужный тебе рейс. Твои действия?
Я озадаченно покрутил головой по сторонам. Что тут можно придумать? Но если Бондарев так ставит вопрос…
– Не привлекая к себе внимания, зарегистрируюсь, затем пройду на посадку.
Видимо, мой ответ не очень понравился Бондареву, потому что он поджал губы и покачал головой. Такой жест у него означает разочарование.
– А оружие? – после довольно продолжительной паузы спросил у меня Бондарев. – Или ты приехал в аэропорт без оружия?
Действительно! Как это я мог забыть? Ведь террористы захватили у убитых ими сотрудников ГИБДД их автоматы! Насколько я представляю себе действия террористов, отправляясь в аэропорт, они бы взяли автоматы с собой. Ведь они, хоть и не знают наверняка, но не исключают возможность засады. Пройти с автоматами предполетный контроль багажа практически невозможно. Значит, перед посадкой, непременно перед самой посадкой, они должны будут…
– Избавиться от оружия!
– Верно, – на этот раз я удостоился поощрительного кивка Бондарева. – И где это проще всего сделать?
Я вновь оглянулся по сторонам:
– В туалете!
Действительно, ведь не в урну в буфете засовывать автоматы. А если просто «забыть» сумку с оружием, то ее быстро-быстро обнаружат. Ведь после прокатившейся по всей стране волны террористических актов на бесхозные вещи стали обращать внимание даже самые невнимательные люди.
– Вот и проверим, – произнес Бондарев в ответ на мое предположение и направился к туалетным комнатам.
Я опешил. Что он собирается проверять? Ведь террористов не было в аэропорту! Я могу в этом ручаться, так как лично осматривал всех пассажиров вылетающих рейсов. Сулеймана и его охранника не было среди них! Стоп, но ведь Бондарев и не подвергает мои слова сомнению. Он просто предложил мне осмотреть туалетные комнаты. Почему бы и нет. Я поспешил за своим начальником, который уже подходил к двери мужского туалета.
К моему удивлению, в туалетной комнате оказалось достаточно чисто. Аналогичным заведениям московских вокзалов до нее было куда как далеко. На дне больших пластиковых ведер для мусора, больше напоминающих корзины для белья, валялись жестяные банки из-под пива и колы, смятые бумажные обертки и прочий бытовой мусор. Пока я разглядывал содержимое мусорных контейнеров, Бондарев быстро осмотрел пространство туалетной комнаты и, указав мне на закрытые двери туалетных кабинок, сказал:
– Ты оттуда, я отсюда.
Я вошел в самую дальнюю туалетную кабинку, такую же, как, наверное, в большинстве аэропортов и вокзалов. Стандартная отделка: вмурованный в цементный пол унитаз, выложенный со всех сторон кафельной плиткой, над ним сливной бачок, сбоку пластиковое ведро для мусора – пустое. Единственное место, где можно что-то спрятать, – сливной бачок. Правда, автомат туда вряд ли поместится. Я встал на края унитаза, снял крышку сливного бачка и чуть не выпустил ее из рук от неожиданности. Он был там, внутри. Хорошо знакомый мне автомат «АКСУ» со сложенным прикладом и отсоединенным магазином лежал внутри туалетного сливного бачка, уткнувшись в его керамическое дно своим кургузым стволом. А рядом, вернее под ним, лежал отсоединенный от автомата магазин.
– Петр Валентинович! – истошно закричал я, выскочив из туалетной кабинки с автоматом и его магазином в руках.
Бондарев тут же оказался рядом и, взглянув на меня, выразительно покачал головой. Потом он взял из моих рук оружие, с которого капала вода, и посмотрел на выбитый на автомате номер.
– Тот самый, что был у милицейского патруля. Поищи второй. Думаю, он тоже здесь.
И вновь Бондарев оказался прав. Второй автомат отыскался в четвертой из осмотренных мною кабинок. Его тоже сунули в сливной бачок и прикрыли крышкой. Просто и надежно. Если бы Бондарев не предложил мне осмотреть туалетные кабинки, оружие могло пролежать в бачках до тех пор, пока не вышла из строя система слива, и сантехникам пришлось бы заглянуть под крышку.
– Значит, они улетели? – задал я Бондареву вопрос, ответ на который был и так очевиден.
– Вот только куда? – в свою очередь, задал он вопрос, ответ на который нам еще предстояло узнать.
Я чувствовал себя виноватым – ведь это я не опознал, проморгал, проворонил террористов! И поэтому молчал.
– Проверим, – повторил Бондарев уже знакомую мне фразу и добавил: – Я видел в залах аэровокзала видеокамеры. Они только передают изображение на мониторы или параллельно еще и ведут запись?
26. Овчинников
Третий час мы вчетвером: я, Бондарев, полковник Торопов и сам оператор просматривали видеоматериалы, снятые камерами наблюдения. Вернее, просматривали мы с Бондаревым, оператор управлял видеомагнитофоном, а Торопов большей частью курил одну сигарету за другой, примостившись на стуле позади нас. Установленные в аэропорту камеры наблюдения – всего таких камер было десять: две по фасаду аэровокзала, четыре на первом этаже аэровокзала и четыре на втором – находились в ведении линейного отдела внутренних дел. В помещении оператора круглосуточно находился сотрудник транспортной милиции, который с экранов мониторов следил за происходящим в аэропорту и при необходимости мог вести запись на два видеомагнитофона, из которых, правда, работал только один. В связи с проводящейся в аэропорту спецоперацией оператор получил четкие указания снимать всех вылетающих пассажиров, и за день у него скопилась целая груда видеокассет, которые нам предстояло просмотреть.
– Эта была последняя по новосибирскому, – объявил оператор, выщелкнув из приемного окна магнитофона очередную просмотренную кассету. – Может, прервемся на пару минут? – И он с надеждой посмотрел на Бондарева.
– Ночью отдыхать надо, а сейчас уже утро, – усмехнулся Бондарев.
Это он так шутит, чтобы поднять нам настроение. Хотя я-то знаю, какие кошки скребут у него на душе. Три часа неотрывно перед монитором, и ни одного лица, даже отдаленно похожего на лица разыскиваемых террористов. Да и откуда им взяться, ведь я уже видел все эти лица, причем не на экране, а реально, перед собой.
– Давайте следующую, – поторопил оператора полковник Торопов. – С владивостокского рейса.
