Почувствовав, что самолет пошел на посадку, локаторщики сразу оживились, стали о чем-то оживленно переговариваться между собой. Они везли в Шкотово какую-то уникальную радиолокационную аппаратуру, о чем я догадался из обрывков их разговоров. Аппаратура – громоздкие металлические и деревянные ящики, а также разобранные формы и рупоры радиолокационных антенн – занимала практически все нутро транспортника. Как я понял из тех же разговоров своих соседей по самолету, несмотря на острую необходимость в Дальневосточном военном округе этой аппаратуры, локаторщики ждали отправки в течение нескольких дней и сегодняшний вылет связывали не иначе как со счастливой случайностью. Автором случайности являлся командир нашего отряда генерал Углов. Это он связался с командующим военно-транспортной авиацией, настояв на моей немедленной отправке во Владивосток. После чего сразу нашелся свободный самолет, и истомившиеся ожиданием локаторщики приступили к погрузке своей аппаратуры, даже не подозревая, какую роль здесь сыграл командир отряда «Вымпел».
Я сам явился на Чкаловский военный аэродром уже перед самым вылетом направляющегося в Шкотово транспортника в качестве небольшого семидесятипятикилограммового довеска к перевозимому грузу. Локаторщики восприняли мое появление с энтузиазмом, надеясь во время полета развлечь себя разговорами с новым человеком. Но я разочаровал их. У меня буквально слипались глаза от усталости. За двое последних суток я спал, в общей сложности, наверное, часов пять. Поэтому, едва забравшись в грузопассажирский отсек транспортного «Ила», я уселся на десантную скамью и практически сразу заснул, да так крепко, что даже не почувствовал, как мы взлетели. Опасаясь, что могу заснуть во время встречи с Угловым, сразу после возвращения в Москву из Нижнего Новгорода я принял таблетку тонизирующего препарата и несколько часов чувствовал себя вполне бодро. Во всяком случае, сил хватило и на встречу с Угловым, и на то, чтобы в разговоре с Бондаревым как следует уяснить свою задачу. За восемь часов полета я отлично выспался и перед посадкой чувствовал себя прекрасно. Локаторщики, по-моему, даже не заметили, что я открыл глаза. Видимо, решили, что я буду спать, пока меня не начнут насильно выпихивать из самолета, и не обращали на меня внимания. Что ж, тем лучше. Есть возможность еще раз спокойно обдумать все, что говорил мне Бондарев.
Итак, Ахмед аль Рубеи в сопровождении охранника прибыл во Владивосток, чтобы найти исполнителей очередной акции, о которой он объявил в своем выступлении перед видеокамерой. Судя по упомянутому им «священному огню возмездия», это должна быть глобальная акция. Да и не будет авторитетный человек у «Аль-Каиды» размениваться на рядовой теракт. Если Рубеи заранее записал свое телеобращение, а никакой другой цели сделанная видеозапись иметь попросту не может, значит, он добивается известности и, как это ни парадоксально звучит, ищет признания. Его появление в России может означать только одно – он собирается лично руководить ходом проведения акции и лично отобрать исполнителей. По какой-то причине его не устроили чеченские боевики и за нужными исполнителями он отправился аж во Владивосток. У меня, да и у Бондарева, имелось лишь единственное объяснение такому поведению международного террориста – это неудовлетворяющий его уровень подготовки чеченских боевиков. Рубеи отправился во Владивосток! Что за уникальных исполнителей он надеется там отыскать?
У нас с Бондаревым имелся ответ и на этот вопрос. Вернее, не ответ, а лишь предположение, версия, основанная на причастности к готовящейся террористической акции американских спецслужб. Если ультиматум Рубеи, в том виде, как он записан, нужен в первую очередь спецслужбам США, то вполне логично предположить, что и за подготовкой будущего теракта тоже стоит одна из американских спецслужб. В настоящий момент российская прокуратура добивается от США выдачи Виталия Мартынова – предпринимателя из Владивостока и одного из бывших кандидатов на пост мэра города, а заодно и организатора серии громких заказных убийств в Приморском крае. Мне же Мартынов известен как заказчик вооруженного захвата рыболовного траулера, в освобождении которого мне довелось принимать участие. Требуя выдачи Мартынова, наша прокуратура, среди прочих доказательств его преступной деятельности, передала в США и сведения о связях Мартынова с бандой наемных убийц. Используя эти материалы, ЦРУ или любая другая американская спецслужба легко могла оценить уровень подготовки мартыновских бандитов, а затем уже через самого Мартынова установить с ними контакт. Я даже мог предположить, как это было сделано: цэрэушники пообещали Мартынову защиту от экстрадиции, а в ответ потребовали от него связь с оставшимися во Владивостоке боевиками. Если наша с Бондаревым версия верна, то террористы прилетели во Владивосток, чтобы нанять боевиков Мартынова…
Темноту за иллюминатором внезапно пробил свет аэродромных прожекторов, а спустя несколько секунд транспортник уже катил по взлетно-посадочной полосе шкотовского военного аэродрома, ощутимо вздрагивая на стыках бетонных плит. Но вот скорость самолета стала постепенно затухать, «Ил» свернул с полосы к месту аэродромной стоянки, а затем и вовсе остановился. Оживление летевших вместе со мной локаторщиков сменилось деловыми разговорами о способах выгрузки аппаратуры. Я же, не обремененный этой проблемой, сразу прошел к створу грузового люка. В самолет ворвался насыщенный морской свежестью дальневосточный воздух. Бондарев оказался прав: в Приморье уже давно наступила настоящая весна.
Опередив вертолетчиков, я по опустившемуся пандусу сбежал на бетонку летного поля. Здесь стоял «ГАЗ-66» в окружении группы военных в камуфляже и «четыреста шестьдесят девятый» «УАЗ», возле которого неподвижно застыли двое гражданских. На всякий случай я направился к ним и, как оказалось, не ошибся.
– Подполковник Жуйков, начальник ОБТ, – представился мне один из них. – Попрошу ваши документы.
Начальник приморского антитеррористического отдела был в распахнутой короткой ветровке, темных брюках и сорочке, на которой не было галстука. Я сам терпеть не могу этой удавки на шее, и начальники, выбирающие столь же демократический стиль, невольно вызывают у меня уважение. Жуйкова я уже видел. Полгода назад он тоже принимал участие в освобождении траулера. Правда, нас друг другу не представляли, поэтому ни его звания, ни должности я не знал. Сам Жуйков во время всей операции находился в оперативном штабе, общался только с Бондаревым и меня, да и других бойцов десантно- штурмовой группы скорее всего не запомнил.
Я протянул ему служебное удостоверение, Жуйков быстро пробежал его глазами и удовлетворенно кивнул, подтвердил своему спутнику, что моя личность установлена. После этого ко мне шагнул другой мужчина, скорее даже молодой парень, одетый, как и Жуйков, только попроще. В частности, вместо сорочки на нем была джинсовая рубашка, а брюки на уровне гульфика морщились поперечными складками.
– Иванов, Толя, – он, видимо, хотел протянуть мне руку, но не решился.
С учетом того, что он был моложе меня, такое представление и нерешительность были вполне объяснимы. Судя по возрасту, Толя Иванов мог быть только водителем, а звание имел не выше прапорщика. Подтверждая мое предположение, он привычно уселся за руль. Начальник ОБТ, вновь проявив демократизм, расположился рядом со мной на заднем сиденье и, когда машина тронулась, сказал:
– Из разговора с твоим начальником я понял, что тебя интересуют местные связи Мартынова. А что конкретно? – После процедуры идентификации личности он сразу перешел на «ты».
– Контакты с местным криминалитетом, – ответил я. – Еще конкретнее, бандиты, совершившие захват траулера и возможные исполнители заказных убийств.
Жуйков в задумчивости несколько раз кивнул головой, но так ничего и не ответил. Видимо, соображал, чем мне помочь. Я смотрел на него сбоку и отметил, что его профиль, с выдающимся вперед прямым острым носом, напоминает мне хищную птицу, а его длинные цепкие пальцы невольно вызвали у меня сравнение с когтями орла. И еще я подумал, что если в УФСБ Приморья создана ударная группа быстрого реагирования, то возглавляет ее сам начальник антитеррористического отдела.
Дорога от военного аэродрома до управления ФСБ заняла у нас час с небольшим. Когда мы подъезжали к Владивостоку, я поинтересовался у Жуйкова, почему он ездит на «уазике», а не на легковушке. На что подполковник с усмешкой ответил мне, что в хороший дождь дорогу между Шкотово и Владивостоком заливает так, что на легковой машине попросту не проехать.
Дверь управления нам открыл усталого вида помощник дежурного. Я попытался показать ему свое удостоверение, но Жуйков, ухватив меня за руку чуть выше локтя, быстро утащил за собой. Вслед за ним я поднялся на третий этаж. Полковник своим ключом отпер дверь одного из кабинетов, как я понял, своего
