Значит, машина все-таки была. Интересно, когда же они начали работать? С другой стороны, светает пока рано, а скошенное сено надо побыстрее убрать. Вроде бы все объяснилось, но возникшие у меня в отношении косарей подозрения отнюдь не рассеялись.
Пока я размышлял, как быть, спящий на сене мужик засопел, открыл глаза и, перевернувшись на спину, уставился на меня. Он был старше своего напарника, лет, наверное, сорока. Из-за свободной брезентовой робы, которая была на нем, я не смог определить его комплекцию. Хорошо разглядел только короткую мускулистую шею и приметный удлиненный нос на его помятом лице. Пока он спал, ему в волосы набилось сено, да еще несколько сухих травинок прилипли к щеке, отчего мужчина стал похож на немытого и нечесаного бомжа. Это впечатление усиливала и порванная на плече роба косаря.
– Слушай, друг, тебе дорогу объяснили? – не вставая с земли, обратился он ко мне. – Вот и езжай, дай передохнуть. Нам еще четыре скирды грузить.
А мужичок-то оказывается в курсе моего разговора с его приятелем. Выходит, он вовсе и не спал, а… Притворялся? И голос такой же хриплый, как у первого. Что это: следствие тяги к табаку и спиртному, или попытка скрыть за хрипотой кавказский акцент? Проверим:
– Мужики, а вы чьи, угодские?
Эх, не надо было называть село – что бы они ответили. Да поздно, уже вылетело. Но косари предпочли неопределенный ответ.
– Ну, – пробурчал проснувшийся и, приподнявшись на локте, исподлобья взглянул на меня.
Я вспомнил жителей Угодья. И остановленный мною мотоциклист, и сельские пацаны, и женщины, с которыми я разговаривал, были одеты куда лучше. Я еще раз оглядел одежду косарей: сальный, истершийся ватник, рваная брезентовая роба, мятые штаны и стоптанные кирзовые сапоги – все это очень походило на неудачный маскарад. Или же эти двое хотели своим нарочито неопрятным видом оградить себя от докучливых путников вроде меня? Но я не брезглив, поэтому продолжим.
– Та-ак! – я упер руки в бока и с видом обличителя произнес: – Значит, вы, угодские, наше сено воруете?!
Реакция на мою небылицу оказалась довольно вялая. Во всяком случае, не такая, какую я ожидал. Косари молча переглянулись между собой, после чего молодой лениво поинтересовался:
– А ты сам-то кто такой?
– Агроном из Заречья, – живо придумал я название села, которого не было в окрестностях Обнинска.
Настоящие косари сразу раскроют мой обман, а вот ряженые…
– Наше дело маленькое, – произнес в ответ младший, который, похоже, взял на себя роль переговорщика. – Начальство велело грузить, мы грузим. Велит прекратить, прекратим.
Убедительный ответ. Вот только ни села, ни деревни Заречье поблизости не существует. И если ты, голубчик, действительно угодский, то не можешь этого не знать. Прокол! Но уж слишком спокойно они держатся, слишком. Даже на ноги не встали. А если еще обострить разговор?
– Что значит: начальство велело?! – возмутился я. – Да я… Я вашему председателю пожалуюсь! Сейчас же! Как его фамилия?!
Опять переглянулись. И медлят, явно медлят с ответом. А это уже второй прокол. Угодские косари не могут не знать фамилию своего председателя. Наконец младший, опять младший, произнес:
– Ну, Терехин.
Жаль, я не спросил у угодского участкового фамилию их председателя! Кто ж знал, что пригодится. Но что-то моя угроза не очень-то подействовала на косарей или кто они на самом деле. Не боятся председателя? А милиции?
– Ах, так он с вами заодно?! Тогда я сразу в милицию сообщу! Пусть милиция разбирается. А сюда нашего участкового привезу. Он вам покажет, как чужое сено воровать! – Для большей убедительности я выразительно погрозил косарям пальцем.
На этот раз моя угроза не оставила их безучастными. Правильно, участковый может и документы проверить, а для выяснения подозрительных обстоятельств и в райотдел отвезти. Ясно, что перспективы появления милиции террористы постараются избежать. Самый эффективный, да и, пожалуй, единственно надежный способ добиться этого – убить настырного агронома. Именно так террористы и будут действовать. А вот что предпримут повстречавшиеся мне косари?
Младший из них пружинисто поднялся на ноги – наконец-то соизволил оторвать свою задницу от земли.
– Да ты чего? Серьезно, что ли? – обращаясь ко мне, он изумленно выкатил глаза.
Но, куда больше выражения его лица, меня интересовала его фигура. Ладный оказался мужик: крепкий и мускулистый. Между полами распахнувшейся телогрейки я увидел темно-зеленую футболку, плотно облегающую накачанные грудные мышцы. Широкие штаны были туго перетянуты на плоском животе брезентовым солдатским ремнем. Карманы не оттопыривались. Если у него и было при себе оружие, то только, как у меня, сзади за поясом.
– А вы еще не поняли? Все, мне больше с вами разговаривать не о чем, – с непреклонным видом ответил я и развернулся к оставленной у леса машине, соблазнительно подставив незащищенную спину.
Бросайтесь, если вы волки.
– Да погоди ты. Не пори горячку, – тот, что был на ногах, шагнул ко мне и попытался обнять за плечи, а я попробовал представить, как они будут меня убивать.
Все…
36. ЛЕЙТЕНАНТ СВЕРКУНОВ
Бежать было легко. Иногда на дороге попадались сбитые автокраном ветки, но наученный горьким опытом Сверкунов вовремя замечал их и перепрыгивал или обегал стороной. Дорога еще несколько раз повернула, и после очередного поворота Сверкунов увидел впереди просвет в кронах деревьев. Перейдя с бега на шаг, он недовольно вздохнул. Вот и опушка. Дальше придется действовать с Вороном. А так хотелось самому обнаружить огневую позицию террористов. Сверкунов сделал еще несколько шагов по дороге, и его сердце вновь учащенно забилось. Впереди оказалась вовсе не опушка, а средних размеров поляна, за которой опять начинался лес. Дорога проходила по краю поляны и вновь скрывалась среди деревьев. Лейтенант уже собирался вновь перейти на бег, когда слева от себя, за высоким, но редким кустарником увидел темно-желтое пятно, а присмотревшись, рассмотрел за переплетением ветвей очертания автокрана.
Во рту сразу стало сухо и горько. Несколько секунд он неотрывно смотрел на автокран, после чего сошел с дороги и нырнул в кусты. Если возле крана находятся террористы, к ним нужно подбираться осторожно и уж никак не со стороны дороги. Опустившись на корточки у раздваивающегося ствола узловатого клена, Сверкунов пробежал взглядом по окрестным кустам. Людей видно не было. Тем не менее он около минуты присматривался к виднеющейся впереди поляне и прислушивался к доносящимся оттуда звукам. Однако ничего, кроме шелеста листьев, натренированный слух лейтенанта не уловил. Тогда Сверкунов поднялся на ноги и, осторожно ступая, приблизился к поляне.
Он старался двигаться так, чтобы между ним и автокраном всегда находились кусты или деревья. На краю поляны рос раскидистый куст дикой черемухи, и Сверкунов облюбовал его для следующей наблюдательной позиции. Теперь он мог разглядеть стоящий на поляне автомобиль целиком. Это был «КамАЗ» с большегрузным краном, выкрашенным в ядовито-желтый цвет. Над шоферской кабиной «КамАЗа» вытянулась сложенная телескопическая стрела с надписью «Ивановец», заканчивающаяся массивным крюком. Но Сверкунова в первую очередь интересовало то, что должно было находиться по другую сторону грузовика и что он заслонял своим кузовом. Отступив на несколько шагов назад, Сверкунов двинулся в обход поляны.
Перемещаясь среди деревьев, он старался постоянно держать автокран в поле зрения, поэтому не заметил на земле среди травы сухую ветку, которая предательски хрустнула под ногой. Сверкунов замер на месте и рванул вниз «молнию» своей ветровки, готовясь в следующее мгновение выхватить из подмышечной кобуры оружие. Но со стороны поляны по-прежнему не доносилось ни звука. Теперь, уже глядя под ноги, лейтенант быстро переместился на десяток шагов вперед и, вновь не заметив ничего
