в час. Не особенно дисциплинированные московские водители послушно снижали скорость, так как присутствующие здесь в большом количестве сотрудники ГИБДД одним своим видом заставляли их соблюдать установленный скоростной режим.
Полковник Чернышов стоял возле билетных касс парка и смотрел на проезжающие мимо машины. Последний час он только этим и занимался. После того, как Павел проверил расстановку постов охраны, все его внимание было приковано к улице Крымский Вал, проходящей вдоль центрального входа в Парк Горького, и небольшой площади перед парком.
«Машина Раптора может появиться либо со стороны Крымского моста, либо со стороны Калужской площади, – рассуждал Чернышов. – Но в любом случае ему придется проехать по Крымскому Валу. Иного способа подъехать к центральному входу в Парк Горького просто не существует». От череды следующих друг за другом машин у Павла уже рябило в глазах, но он продолжал смотреть на двигающийся по Крымскому Валу автомобильный поток… Вот одна из машин отделилась от этого потока и наперекор всем запрещающим знакам и дорожной разметке устремилась ко входу в парк. Оказавшись напротив центральных ворот, машина резко затормозила. В ту же секунду внутри ее салона вспыхнуло пламя, сопровождающее залп авиационной пушки.
…Чернышов тряхнул головой, отгоняя от себя навязчивое видение. Он настолько явственно представлял в уме план террориста, словно сам присутствовал при его осуществлении. «Этого не случится, – давая установку самому себе, мысленно сказал полковник. – Едва террорист свернет к Парку Горького, дорогу его автомобилю перекроет машина отряда «Альфа», а бойцы Анофриева вытряхнут Раптора из автомобиля еще до того, как он откроет огонь из своей пушки. У террориста нет никаких шансов». Сегодня утром бойцы отряда «Альфа» провели две тренировки по захвату машины террориста. В первом случае машина Раптора двигалась со стороны Крымского моста, во втором – со стороны Калужской площади. Обе тренировки показали, что автомобиль террориста не успеет достичь огневого рубежа, с которого можно начать обстрел площади возле входа в Парк Горького. Полковник лично наблюдал за проведением обеих тренировок и не мог не оценить высочайший профессионализм бойцов антитеррористического подразделения.
«У террориста нет никаких шансов, – снова сказал себе Чернышов. – Почему же тогда я по-прежнему испытываю беспокойство?» Павлу не раз приходилось руководить опасными и рискованными операциями. Даже во время наивысшего нервного напряжения и в минуты смертельной опасности Чернышов не терял присутствия духа и продолжал чувствовать себя уверенно. Однако сейчас у него такой уверенности не было. Прервав наблюдение за проезжающими по Крымскому Валу автомобилями, полковник вновь осмотрел площадь перед входом в парк, на которой через три часа должен был начаться детский праздник. Вся площадь была разбита на зоны ответственности и поделена между присутствующими здесь оперативниками и бойцами антитеррористического отряда «Альфа». Под охраной сил безопасности находились не только зоны, но и четыре объекта – так в оперативных схемах именовались сооруженные на площади конструкции. Взгляд Чернышова последовательно останавливался на каждом из таких объектов: «Эстрада для праздничного представления, теперь уже вполне безопасная. Еще до рассвета саперы из бригады взрывотехников сняли установленные Раптором заряды. Большая карусель для детей младшего возраста с фигурками животных. Взрывотехники осмотрели ее не менее тщательно, но взрывных устройств не обнаружили. Еще две карусели для детей постарше также тщательно проверены. Террорист заложил четыре радиоуправляемых фугаса – и все в основание эстрады. Но сейчас на площади нет взрывных устройств. Зачистка произведена качественно». Но сколько ни пытался Павел анализировать реализованный план охранных мероприятий, его не покидало ощущение уязвимости этого плана. Однако он так и не мог понять, в чем допущен просчет и где слабое место в системе охраны.
Чернышов поискал и нашел взглядом Олега Муромцева. Тот стоял возле центральных ворот и о чем-то разговаривал с командиром отряда «Альфа» майором Анофриевым.
– Как настроение? – спросил Павел, подходя к Олегу.
Муромцев замялся с ответом – как и у самого Чернышова, настроение у него было неважное.
– Так, значит, и ты это чувствуешь, – заметил полковник. – Так объясни мне, что тебя смущает в нашем плане?
– План хороший. И мне он кажется вполне надежным, – высказал свое мнение Олег. – Меня смущает само место проведения задуманного Раптором террористического акта.
– Ну-ка поясни. – Чернышов сдвинул брови и пристально посмотрел на Муромцева.
– Понимаете, Павел Андреевич, на месте террориста я бы никогда не выбрал площадь перед входом в Парк Горького в качестве мишени. Ведь Раптор собирается расстреливать толпу из пушки, установленной на автомобиле. Но взгляните по сторонам! Ведь здесь террористу абсолютно негде поставить машину. Стрелять с противоположной стороны он не может, так как спуск с Крымского моста перекрывает весь сектор обстрела. Единственная возможность для Раптора осуществить задуманное – это, двигаясь по Крымскому Валу, развернуться в сторону Парка Горького и немедленно открыть огонь. Но, если бы в день праздника автомобильное движение по этой улице перекрыли, террорист лишился бы даже этой последней возможности. И потом, я не верю, что Раптор вообще готов пойти на такой риск.
– Что-то я тебя не пойму, – признался Павел. – По-моему, он, наоборот, ведет себя как исключительно отчаянный преступник.
– Отчаянный – да, но не безрассудный! Ведь он же знает, что мы идем по его следу. Значит, подозревает, что мы будем ждать его на месте совершения теракта. Как только Раптор попытается открыть огонь из машины, он сразу обнаружит себя. Ведь он же должен понимать, что после этого у него очень мало шансов уйти. Вот если бы он мог вести огонь с большого расстояния… Технические возможности его орудия это позволяют, а вот городская застройка – нет. В идеале для террориста в момент обстрела вообще не находиться в машине.
– Дистанционная система управления огнем? – быстро спросил Чернышов.
– Я не имел в виду именно это, – ответил Олег. – Я просто хотел сказать, что при стрельбе из авиационной пушки машину, где она установлена, обязательно обнаружат. Ведь артиллерийский залп – это не одиночный снайперский выстрел, его не скроешь. Значит, чтобы остаться незамеченным, террорист не должен находиться возле орудия.
– И осуществить это можно при наличии дистанционной системы управления огнем, – повторил полковник. – Вот для чего Раптору потребовалось подсоединять управляющий компьютер к телефонной линии! Чтобы не сидеть возле пушки во время стрельбы!
Теперь уже Муромцев сдвинул брови и вопросительно посмотрел на начальника.
– Помнишь, из квартиры Максима Рюмина исчезли дискеты с программами для сопряжения компьютеров через телефонную линию? Я еще недоумевал, для чего это понадобилось Раптору? – возбужденно продолжал Чернышов. – Так вот, у террориста два компьютера! Один установлен в машине, именно он управляет артиллерийской системой. Второй компьютер этот гад носит с собой и с его помощью управляет работой компьютера в машине. А связь между этими компьютерами осуществляется по телефонной линии!
– По проводам? – недоумевая, спросил Олег.
– Нет! По радио. С помощью мобильных радиотелефонов!
– Черт возьми! – воскликнул Муромцев. – Он что, гений?
– Нет, Олег, – убежденно сказал Павел. – Это терроризм за последнее время сильно изменился. Это зло, взявшее на вооружение последние достижения технического прогресса. Вот так и Раптор использует для своих преступлений передовые компьютерные технологии.
По Тверской улице в общем потоке машин двигался автомобиль неотложной медицинской помощи. Среди московских «Скорых» встречаются машины разных марок и разного назначения. Машины кардиобригад раскрашены в красно-желтые цвета. В основном это микроавтобусы иностранного производства. Терапевтические бригады пользуются машинами российского производства, среди которых преобладают нижегородские «Газели», раскрашенные в традиционные для «Скорой помощи» красно-белые тона. Именно такая машина сейчас и ехала по Тверской. Но на этом все ее сходство с автомобилем неотложной медицинской помощи и заканчивалось. Несмотря на то что выкрашенный в белый цвет автофургон «Газель» имел на бортах красные кресты, все соответствующие надписи и даже проблесковый маячок на крыше, никакого отношения к «Скорой помощи» данная машина не имела. Наоборот, она
