машин тоже видели его, видели, что он несет на себе потерявшего сознание человека, но при этом ни один водитель не остановился, чтобы помочь. Ворон понял, сколь наивны оказались его представления о добровольной помощи. Допущенная им ошибка, когда он принял убийц за спасителей, едва не стала для него и раненого машиниста роковой. Хорошо, что он не оставил на месте перестрелки с террористами трофейный автомат. Без оружия, голыми руками, ему вряд ли удалось бы быстро остановить машину. А машина ему необходима. Если раненого машиниста немедленно не доставить в больницу, он умрет от потери крови. Да и в оперативный штаб необходимо срочно сообщить сведения о дозорной группе террористов...
Мысли Ворона прервал вой милицейской сирены. Он поднял голову и перевел взгляд на шоссе. Со стороны железнодорожного переезда, оглашая окрестности воем включенной сирены, мчался бело-синий патрульный автомобиль. Видимо, кто-то из проезжавших мимо водителей, ставших свидетелем его перестрелки с боевиками, сообщил об этом в милицию. Ворон облегченно перевел дыхание: теперь не придется голосовать на шоссе. Стоящая перед ним проблема разрешилась сама собой.
Из патрульной машины тоже заметили подходящего к шоссе человека с тяжелораненым на плечах. Милицейский водитель резко вывернул на встречную полосу, пересек шоссе и затормозил на обочине как раз напротив Ворона. Из машины вывалились старлей и сержант с автоматами наперевес, а секундой позже к ним присоединился и водитель со своим автоматом. Все три автоматных ствола хищно нацелились в сторону Ворона. И старший лейтенант, силясь перебороть свое волнение, громко крикнул:
– Бросай оружие! Руки вверх!
Ворон остолбенел:
– Ты что, лейтенант? Какие «руки вверх»? Не видишь, я с раненым?
Но его слова абсолютно не вразумили милицейского лейтенанта. Напротив, его лицо побледнело, губы затряслись, и старлей истерично выкрикнул:
– Руки, или буду стрелять!
Один из его подчиненных судорожно передернул затвор и, совершенно не заботясь, что его приказ противоречит команде лейтенанта, заорал:
– На землю, гад! Пристрелю!
Ворон понял: еще секунда, и патрульные действительно откроют огонь. Сейчас они не способны что- либо воспринимать, да и не видят ничего перед собой, кроме вооруженного автоматом человека. Наклонившись вправо, он стряхнул автомат с плеча и, взяв его за ремень, опустил оружие на землю. Потом осторожно уложил рядом раненого машиниста и поднял над головой раскрытые ладони. Все это время милиционеры продолжали пристально следить за каждым его движением.
– Хоть «Скорую» вызовите. Он же умрет! – не выдержал Ворон.
– Назад! – прикрикнул на него старлей и для наглядности качнул стволом своего автомата.
Ворон послушно отступил на несколько шагов назад. Лишь после этого старший патруля кивнул одному из своих подчиненных и, указав взглядом на лежащего на земле без сознания машиниста, приказал:
– Проверь.
Получивший приказание сержант неохотно сошел с дороги и, не сводя с Ворона пристального взгляда, с опаской приблизился к лежащему на земле человеку.
– Да не трусь ты. Свой я, – попытался подбодрить патрульного Ворон.
Но сержант при этих словах отпрянул назад, его руки задрожали, а направленный на контрразведчика автоматный ствол закачался у него перед глазами. Ворон оцепенел. В панике люди способны на любые безрассудные действия. И сержант оказался на грани того, чтобы нажать на спуск. Но ситуацию спас начальник патруля.
– Пастухов, отставить! Выполняй приказ! – раздался с дороги его резкий голос.
Сержант судорожно сглотнул. В его глазах вновь появилось осмысленное выражение. Он злобно покосился на Ворона, но все-таки подошел к машинисту и склонился над ним.
– Без сознания! Сквозное ранение в правый бок! – через секунду сообщил он, разгибаясь. – Документов никаких!
Ворон презрительно хмыкнул: где он рассчитывал найти документы: в трусах или под повязкой? Его ухмылка не осталась не замеченной старлеем, и он грозно спросил:
– А у тебя есть документы?
– Удостоверение... – Ворон запнулся.
Его удостоверение осталось в кармане форменной куртки, которую он вместе с сотовым телефоном оставил в машине военной прокуратуры.
– Значит, нет, – со злорадной улыбкой констатировал старлей и вновь обратился к сержанту: – А ну, Пастухов, надень на него наручники... А ты без глупостей, – поспешил он предупредить контрразведчика, когда сержант осторожно двинулся к нему и демонстративно похлопал ладонью по ствольной коробке своего автомата.
– Вы совершаете ошибку, лейтенант, – попытался апеллировать к начальнику патруля Ворон. – Я офицер военной контрразведки, преследую террористов, которые на захваченном товарном поезде прорываются к Москве с цистерной жидкой взрывчатки. А раненый – машинист этого поезда...
Но начальник патруля не собирался слушать задержанного с оружием подозрительного типа и бесцеремонно оборвал его рассказ:
– Разберемся.
Сержант Пастухов тем временем зашел Ворону за спину и грозно потребовал:
– Руки!
Тяжело вздохнув, Ворон опустил руки, и на его запястьях тут же защелкнулись стальные браслеты.
Надев на Ворона наручники, патрульные сразу расслабились. А у старлея к тому же заметно поднялось настроение. Он забросил за спину ставший ненужным автомат и приказал Пастухову:
– Грузи его в машину. А ты, – он повернулся ко второму сержанту, – осмотри тут все вокруг. Может, обнаружится еще что интересное.
– На поле, примерно в двухстах метрах от шоссе, трупы двух чеченских боевиков и их оружие, – подал голос Ворон.
Но начальник патруля сделал вид, что не услышал его. А сержант Пастухов, с силой ткнув контрразведчика стволом автомата в спину, произнес:
– Топай. Без тебя разберемся.
Стиснув зубы, чтобы сдержать вертящееся на языке ругательство, Ворон зашагал к шоссе. Из-за того, что его совершенно необоснованно задержали хамоватые, не в меру ретивые милиционеры, да еще и ведут под конвоем, как какого-нибудь преступника, на душе стало горько и обидно. Но лично ему ничего не угрожает. В конце концов, даже эти тугодумные патрульные, как сказал их старший, во всем разберутся. А вот раненый машинист из-за их непродуманных, некомпетентных действий может умереть! К тому же, задержав его, милиционеры объективно играют на руку террористам! Нет, этот произвол нужно срочно прекратить!.. Ворон рванулся вперед.
– Эй, эй! Ты куда?! Стой! – тут же раздался за спиной грубый окрик.
Не обращая внимания на крики своего конвоира, Ворон выбежал на шоссе и ринулся к старшему милицейского наряда. Старлей стоял возле патрульной машины и, зажав в руке микрофон автомобильной рации, докладывал:
– ...Задержаны двое, с оружием. Оба без документов. Один ранен... Нет, не нами. Такого и обнаружили... Да откуда я знаю, тяжело или нет?! Наверное, тяжело, раз без сознания. Так что пришлите «Скорую»... Да, мы в паре километров от переезда...
– Добавьте: у раненого большая кровопотеря. Необходимо срочное переливание, – вмешался в разговор Ворон.
Старлей злобно покосился на него, но все-таки сказал в микрофон:
– Еще сообщите врачам на «Скорой», что раненый потерял много крови. Пусть захватят все, что нужно для переливания. Все. Конец связи.
Он отключил микрофон и с негодованием набросился на Ворона:
– Если ты еще раз откроешь рот без моего разрешения, я тебе все зубы пересчитаю.
