перебрался в Москву, его настоящая фамилия была засекречена. Последние пять лет Корчагин, уже под своей настоящей фамилией, работал в НИИ высоких энергий, где руководил исследованиями элементарных частиц. Эта работа велась без оперативного прикрытия с нашей стороны. Охрана самого академика тоже осуществлялась чисто формально. По роду своей научной деятельности в НИИ высоких энергий Корчагин под своей настоящей фамилией неоднократно выезжал за границу на международные научные семинары и конференции. Какого-либо интереса к нему со стороны зарубежных спецслужб зафиксировано не было. И вот он вместе с женой, старшей дочерью и внуком по турпутевке отправляется в Египет и на третий день со всеми родными погибает в автомобильной катастрофе. Накануне египетские власти известили наше консульство в Шарм-эль-Шейхе о гибели группы российских туристов. А вечером о трагической смерти академика и членов его семьи передали все центральные телеканалы.
Закончив, Локтионов вопросительно взглянул на полковника Егорова. Он спросил:
– Есть официальное заключение о причинах аварии?
– По версии египетской полиции, водитель микроавтобуса, везущий семью Корчагина на экскурсию, не справился с управлением. В результате чего микроавтобус съехал с трассы и сорвался в пропасть. Все находящиеся в машине, включая водителя, погибли. Пока это только версия. Но, зная, как египетские власти расследуют причины автомобильных аварий, происходящих у них практически повсеместно, с большой долей уверенности могу предположить, что и официальное заключение будет точно таким же.
– А представители консульства участвовали в расследовании? – спросил Егоров и тут же пожалел о своем вопросе.
Сотрудники дипмиссии понятия не имеют о прошлой засекреченной деятельности Корчагина. Для них он простой российский турист, погибший в результате несчастного случая. Поэтому вряд ли сотрудники консульского отдела проявили какой-то особый интерес к расследованию обстоятельств гибели семьи академика. Но ни одно уважающее себя государство не должно оставлять без внимания трагическую гибель своих граждан. И если речь идет о секретоносителе первой категории, да еще связанном с разработкой ядерного оружия, то прямая обязанность органов безопасности досконально разобраться в обстоятельствах его смерти.
Егоров поднял на Локтионова прямой взгляд:
– Вы ждете от меня конкретных предложений по расследованию обстоятельств гибели семьи Корчагина?
Генерал Локтионов кивнул:
– Более того. Я хочу, чтобы именно ты занялся этим делом.
Егоров поднялся на ноги и, одернув полы пиджака, четко ответил:
– Есть, товарищ генерал.
3. Конспиративная база «Аль-Кайды» – усадьба шейха Абу Умара, северный Пакистан
Открытый американский «рэнглер» спустился по узкой горной дороге к напоминающему крепостной форт приземистому одноэтажному строению, окруженному сложенным из гранитных валунов трехметровым забором, и остановился перед массивными железными воротами. Водитель джипа и единственный пассажир, одетые в типичную для населяющих северные провинции Пакистана пуштунов одежду – чалмы, холщовые куртки и свободные шаровары – сноровисто выбрались из машины. Подъехавший джип принадлежал Абу Умару. Управлял машиной его шофер. А привез он по вызову шейха его ближайшего помощника, которого часовые знали как Шаха. Тем не менее, автоматчик подошел к джипу, внимательно осмотрел салон и, лишь убедившись, что машина пуста, дал команду находящимся во дворе охранникам открыть ворота.
Тяжелые створки распахнулись. И вернувшиеся к машине Шах и водитель джипа были пропущены на территорию усадьбы духовного лидера «Аль-Кайды». Водитель подъехал к дому, где прибывшего гостя уже ждали двое других охранников из числа двенадцати личных телохранителей шейха. Большинство из них были неграмотны. Другие с трудом могли разобрать выведенные арабской вязью суры Корана и написать собственное имя. Но все без исключения могли сбить из автомата летящую в небе птицу. А этот навык, вкупе с готовностью отдать за него жизнь, значили для Абу Умара куда больше, чем образованность. Правда, эти ребята не смогли бы достать ядерное оружие. Но для столь сложных операций в подчинении Абу Умара имелись другие люди.
Шах послушно вынул из скрытой складками одежды поясной кобуры австрийский «глок» и вложил его в протянутую руку охранника.
Спрятав пистолет в широкий карман своих шароваров, охранник указал Шаху на входные двери. За дверью, в просторном холле с низким потолком, его уже ждал Хамад, двадцатипятилетний секретарь Абу Умара. Круглый сирота Хамад попал к шейху еще ребенком и почитал его, как родного отца. Тем не менее Шах не сомневался, что когда Абу Умар сочтет, что его секретарь узнал слишком много, то без колебаний избавится от него. В Пакистане и соседнем с ним Афганистане полно бедных сирот, которые с огромной радостью примут покровительство Абу Умара и сочтут за невиданную честь переселиться в его дом.
– Хозяин просил, как только вы прибудете, сразу проводить вас к нему, – склонившись в почтительном поклоне, Хамад вытянул руку в сторону ведущего вглубь дома длинного коридора.
То, что мальчишка робеет перед ним, Шах посчитал хорошим знаком. Несмотря на свой юный возраст, Хамад очень тонко чувствовал настроение своего хозяина и, если бы Абу Умар был недоволен своим главным диверсантом, то и его секретарь держался бы с ним иначе. Шах удовлетворенно кивнул:
– Веди.
Хамад резво засеменил по коридору. Шах двинулся за ним. Насколько он помнил, коридор заканчивался лестницей, ведущей в вырубленный в скале подземный бункер, служащий Абу Умару одновременно бомбоубежищем и местом проведения тайных встреч. Полная звукоизоляция и экранирование бункера
