Редакции девочкиных журналов завалены письмами примерно такого содержания: «Дорогая редакция! Посоветуйте, что мне делать! Мне не нравятся сверстники! Мне нравятся актеры». Единственно верным ответом на такие заплачки были бы бессмертные слова поэта Некрасова из стихотворения «Зеленый шум»: «Люби, покуда любится, терпи, покуда терпится, прощай, пока прощается, – и Бог тебе судья!» Нет, редакции, которые только за счет этих любовей и существуют, начинают рубить сук, на котором сидят, и с важным видом советуют девочкам больше общаться с ровесниками, а в крайнем случае – обратиться к психиатру. По-моему, если бы девочкам сильно нравились сверстники, им бы стоило обратиться к психиатру. Мои сверстники, к примеру, только к тридцати годам в редких случаях стали напоминать что-то такое, что можно полюбить. Только в этом возрасте мы с ними и пересеклись, а до того в пищу моей душе шли либо актеры, либо люди гораздо старше меня.
Я нисколько не склонна к безумию. Я – человек редкой, можно сказать, классической вменяемости. Мать семейства, лично родившая и воспитавшая двоих детей, почтенный критик-литератор, пользующийся уважением в обществе, верная – а помолчать нельзя? – жена известного тележурналиста. Я пользуюсь умеренным благосостоянием, добытым честным трудом, сохраняю русскую речь, занимаю скромное и достойное место в мире, и жизнь моя красочна и разнообразна, как осенний лес в солнечный полдень.
Действительность покуда вполне милостива ко мне. Не от чего бежать в мир грез, не для чего забываться в объятиях вымысла, ни к чему мне прекрасные миражи и рукотворные кумиры.
Так вот не было же дня, проведенного мной без грезы, вымысла или миража! Я отдаю безумству дань. Я смиряюсь с властью мечты. И по-моему, я делаю что-то методологически очень грамотное. Скучно быть всегда трезвым или постоянно пьяным, а вот чуть-чуть под хмельком – самое то. Мои бескорыстные и бесполезные грезы мало того что отапливают Вселенную, они еще и тот самый хмелек.
Я люблю актеров бурно и откровенно. Никакого вреда моей жизни это не принесло. Лучшее, что я написала, было об актерах. Любовь к Жерару Филипу в роли Фанфана-Тюльпана и Георгию Тараторкину в образе Раскольникова спасла меня от ранней, абсолютно ненужной потери девственности и повысила мои критерии требовательности к мужчинам. Не соглашаясь на компромисс, в результате поисков я родила детей от двух умных и красивых мужчин, и дети, соответственно, родились умные и красивые. Я, как вы сами понимаете, родила их не от непосредственно Филипа и Тараторкина, что было неосуществимо вследствие того, что предметы любви не имели материалистической жизни, и даже для того, чтобы их увидеть, требовались сложные манипуляции с исканием фильмов по всему городу. Но любовь-то была самая настоящая, а поскольку на этот счет в мире все справедливо и потраченная любовь всегда вернется обратно (просто не с той стороны, а откуда не ждешь), все в результате и вернулось.
Список моих сердечных увлечений актерами довольно обширен. Тут есть все: многолетние устойчивые привязанности, летучие симпатии, внезапные буйные страсти. Далекие заокеанские любовники и давно умершие тени соседствуют с родными отечественными образами, которые, конечно, все больше норовят разочаровать по причине близрасположенности. Чару они излучают не больно густую и склонную к рассеиванию. Однако невероятным, героическим усилием мне иногда удается эту чару как-то задержать и умножить. Это тяжелый труд. Ну, например, что можно сказать, глянув злым скептическим взглядом на Олега Меньшикова в роли сибирского цирюльника? Что пожилой дяденька пошел в детский сад изображать чувства, о которых не имеет никакого представления. А если еще черт догадает вас посмотреть, как артист на каком-нибудь банкете аффектированно хохочет в окружении бездельных барынь в бриллиантах, топчущихся вокруг него с видом глубоких родственниц, вы обречены созерцать тюремное рыло так называемой реальности. Но если вы зачарованы, если ваши глаза затуманены прекрасной мечтой, если вы помните о других берегах и жизни дальней, вы увидите истину! Вы увидите сквозь Олега Меньшикова надменного и прекрасного Падшего ангела с опаленными крыльями, вечно несчастного и отверженного, пленного духа, пытающегося вырваться из лиловых сумерек ненавистного ада и не умеющего выбраться к свету, мученика свободного полета, презирающего людей и жаждущего их; вы вспомните бледнолицых гордецов Лермонтова и Достоевского, в ваших ушах грянет цыганский хор с томительным воем про очи черные и недобрый час… и что? Как это – что? Вы счастливы, дурашка!
О горестном столкновении мечты и реальности много написано. Могу сослаться на прелестные рассказы Виктории Токаревой («Не сотвори…») и Татьяны Толстой («Река Оккервиль»). В обоих рассказах герой, всю жизнь обожавший актрису/певицу, встретил ее в реальности и ужасно так ужаснулся. Обожаемый образ жил только в его голове и не существовал на самом деле. Обе писательницы подчеркивают очень художественно момент крушения мечты и полного разочарования. Это означает, что их герои все-таки инфантильны и не созрели до правильного отношения к жизни. Потому что правильным было бы чувство благодарной нежности по отношению к тем, кому дано было вызвать в нас, поросенках, нечто вроде любви и заставить поработать на пользу мироздания нашу ленивую душу.
Так пускай безумствует мечта – назло всем психиатрам на свете. Опасно любить миражи, обольщаться тенями, стремиться к далеким идеальным образам? Неужели? Может, куда более опасно валяться по подвалам в групповухе, есть друг друга поедом в семьях и смаковать пошлости адюльтера? Воображать себя в объятиях Киану Ривза – нехорошо и вредно для психики, а изучать жуткие пособия по занятию сексом, способные напрочь отбить желание проводить эту головоломную медицинскую операцию со множеством латинских терминов, – хорошо и полезно?
Да подите вы.
Лучше три дня на «Титанике» с Лео, чем всю жизнь со своим козлом на проспекте Большевиков!
Искушение искусством
Зачем это мне?
В отличие от воротил российской политики и бизнеса, к которым такие вопросы приходят в районе подписки о невыезде, я задаюсь ими до того, как что-либо предпринять.
Чтение, сон, еда и сочинение критических статей про кино и театр проходят у меня под рубрикой естественных отправлений и в оправданиях не нуждаются.
А вот для чего я снялась в художественном кинофильме «Дневник его жены» – это, конечно, вопрос.
Взманил ли меня роковой лик славы? Нет, он меня не взманил. Я широко известна как житель Петроградского района города Санкт-Петербурга. Во-первых, я переругалась с основной массой местных продавщиц, во-вторых, я дружу со всеми окружными пьяницами и аккуратно ссужаю им по утрам десятку на похмелье – так что славы буквально девать некуда.
Но, может быть, мне хотелось реализовать свои тайные мечты, избавиться от комплексов – ведь известно, что всякий критик есть несостоявшийся актер либо режиссер? Опять-таки никаких комплексов у меня нет. Я обладаю некоторым запасом артистизма, который лучше и ловчее всего мне применять в игре словами. Для игры формами тела и выражениями лица у меня слишком острая, характерная внешность, применимая в редких случаях.
А снялась я потому, что сниматься в приличном художественном фильме в хорошей компании – это чистое счастье.
…Ялта, октябрь, 99-й год. Все заборы и стены, от Симферополя до Ялты, сияют огромными надписями: «Кучма – наш президент», «С Кучмой – в XXI век», «Кучма – наша надежда»… – разные цвета, масляная краска. Спрашиваю у водителя: «Это кто ж пишет?» Он, после паузы: «Менты… по ночам…» Зябко, пустынно и странно – время в Крыму остановилось.
Сквозь толщу бытового ужаса и тягомотных поисков треклятых гривен все-таки в людских лицах начинает играть лучик интереса: «Фильм снимают? Кто снимает? О чем? А у нас покажут? А кто играет?..» Рестораны пусты, набережные малолюдны, городская сумасшедшая, завернувшись в ковер, громовым голосом вещает: «Сегодня ночью. Арестован и расстрелян. Президент Кучма. С семьей». Скоро выборы. Съемочная группа наслаждается королевским одиночеством в Доме актера, у меня цельная комнатка с видом на море, а фильм мы снимаем про Нобелевского лауреата Ивана Бунина, что жил эмигрантом в городе Грасе (двадцать километров от Канн), на своей вилле «Жаннетт».
Ну и что – Лазурный берег, своя вилла… одолеешь вульгарные неурядицы, так более высокие страданья преподнесет тебе судьба. Вот и Бунин запутался в личной жизни, но, однако, красиво запутался – с красивыми женщинами, в хорошей обстановке. Вера Зеленская и Никола Самонов, наши художники, чуть ли не для каждого кадра запасают немилосердно роскошный букет цветов. А костюмы от Лены Супрун! Вы бы
