всё в порядке, но после двух рюмок виски (хорошо задалось утро!) посетовал, что семейная жизнь как-то не клеится – они живут с женой по разным городам, всё время находятся причины быть порознь, и, видимо, это судьба.
– Эх, Петербург… – тяжело вздохнул Сергей Владимирович. – Устраивал я Катьку то в Питере, то в Москве…
Андрей почувствовал щемящее чувство вины, которое, так уж получилось, всегда испытывал в присутствии Катиного отца.
– Ты прав, судьба, – согласился Сергей Владимирович. – Не вини себя – так уж было предуготовлено свыше. Знаешь эту притчу про исфаганского цирюльника? Насчет семьи – тоже не мучайся. Дети – не повод для того, чтобы тянуть волокиту с посторонним человеком. Отношения не те – бросай, ибо сказано: «треснувший кувшин, сколько ни чини, целым не станет». Знаешь Катину маму – мою первую жену? Вообще прогрессивные люди считают, что в браке надо жить максимум лет десять. Потом менять партнера. Спокойнее надо к этому относиться, без фанатизма. Вот у меня… сколько уже… Но дети – дети нужны, и чем больше, тем лучше. У меня их… стало двое. Говорят: один ребенок – это считай ни одного; двое детей – это один ребенок, трое детей – это двое. Но Катя… первое чадо, самое любимое. У меня с ней была генетическая связь, такое не со всеми детьми бывает. Знаешь как говорят: «это папин ребенок», а это «мамин». Катя была «папиной» дочкой. Её не стало, и мир обрушился.
Еще многими переживаниями Катин отец делился с Андреем, который, величественный в своей душевной верности, стал в этот день дороже и ближе.
Андрей вглядывался в полумглу за бортом, словно видел в ней очертания далеких гор и рек, он отдался воспоминаниям, глубоко врезавшимся в его память. Они с Катей в горах, он ведёт её, сияющую весенним солнцем, сквозь мятущийся лес, сквозь раздвинувшееся ущелье, сквозь порозовевший туман. Он вспомнил клятвы вечной любви и верности, которые давал ей. Можно объехать весь мир, познать пропасть женщин, приобрести всё, что можно только купить за деньги, но, оглянувшись, увидеть в туманной мгле прожитых лет нечто такое, по сравнению с чем всё остальное – мираж, лишние кадры, тлен, ушедшая в песок вода.
Глава 33
По Пауэр Интернэшнл ситуация осложнилась – но не для Экссона, а лично для Андрея. Он оплатил все издержки, связанные с переадресацией повторного запроса из московской налоговой инспекции – оно поступило в приемную 10-й налоговой инспекции по городу Волгограду и было перенаправлено в налоговую Иловлинского района. Где, в свою очередь, его должным образом обработали и ответили, что указанный контрагент существует и подтвердили данные встречной проверки. Артур с Владимиром сказали, что все эти расходы должны быть оплачены из общей кассы, но перед этим распинались (правда по другому поводу), что Экссон – сильная команда, слабых звеньев нет, и каждый на своём участке выполняет работу на 200 %, а Владимир персонально похвалил Андрея за образцовый труд. Андрей понял намёк и не стал вешать расходы на фирму, так как они были прямым следствием его ошибок.
С этим всё сложилось благополучно. Удар пришел с другой стороны, откуда никак не предполагалось его получить. Позвонил Вексельберг и потребовал пять тысяч долларов за решение вопроса по налоговой. От такой наглости у Андрея перехватило дыхание – то был развод на уровне гопоты с Нижнего Тракторного поселка.
– Вы чего там – гребете и берегов не видите? – ответил он, и отключил трубку, взбешенный до такой степени, что не мог продолжать разговор.
Новый звонок не заставил себя долго ждать – Вексельберг заявил, что если юрист из налоговой, тот самый, с которым беседовал Андрей, не получит деньги за свою работу, то Пауэр Интернэшнл никогда не возместит свой НДС, а соответственно у Экссона возникнут проблемы.
Едва владея собой, Андрей поблагодарил за предупреждение. После, он долго думал над этим пустячным инцидентом – непростительно долго, игнорируя более важные дела, которые требовали его внимания. Он продумал всё до мельчайших подробностей и воспроизвёл в уме все действия жуликов. Юристишка увидел его в налоговой, или же пронюхал, что Андрей заходил в приемную и преподнес цветы. Конечно же, это событие. Узнать подробности дела – не вопрос для такого проныры. И он выставил это таким образом, будто именно благодаря ему всё прошло гладко. Вопрос в другом – как он может напакостить? Всесторонне обдумав проблему, Андрей пришёл к выводу, что ничем не рискует, у него есть копии всех писем – то, за что он отвечает по работе, ну а если у Пауэр Интернэшнл возникнут сложности со своей собственной налоговой инспекцией, то это Экссона не касается.
А на следующий день, после обеда позвонил Хмарук, ацкий сотона с Пауэр Интернэшнл, и сообщил, что его компания останавливает погрузку фуры для Экссона из-за наезда чеченов, которым задолжал Андрей Разгон. Цена вопроса – пятьдесят тысяч долларов. Если в течение двух часов вопрос с чеченами не решится, то Пауэр будет вынужден отдать им деньги – полтора миллиона рублей, которые Экссон перечислил в виде предоплаты за стартерные аккумуляторные батареи, и разорвет контракт, потому что проблемные клиенты, связанные с опасным горским народом, никому не нужны.
Андрей, преувеличенно элегантный в эти дни в майке терракотового цвета, черных слаксах – всё от Hugo Boss и английских туфлях Loake (подбитые гвоздями с искусственно «состаренной» кожей они смахивали на подобранные на свалке шестидесятнические милицейские ботинки, но это были сделанные на заказ туфли ручной работы, о чем Андрей не спешил всем рассказывать), в общем красивый, загорелый и спортивный парень почувствовал себя как последний мудак под взглядами своих компаньонов, братьев Ансимовых и братьев Быстровых.
Нужно срочно дать объяснение до того, как зададут резонный вопрос: что еще за хуйня и какие чечены? Но он настолько опешил от такого демарша, что не смог ничего вымолвить и сидел, как манекен.
– Что еще за хуйня и какие чечены? – вопрос, как и предполагал Андрей, озвучил Артур.
– Да это хуйня какая-то, – ответил Андрей тоном, будто это действительно хуйня, – парень обдолбился вчера за просмотром сериала, вот его и плющит.
В течение нескольких минут они перебрасывались вопросами-ответами, хуйня это или нет, насколько хуёвая эта хуйня, велика ли вероятность, что эта хуйня произошла по вине Андрея – пока у него не зазвонил мобильный телефон.
– Тихо ребята! Чечены звонят, – сказал Владимир и, необычайно проворно для своих 100 килограммов подскочил и прислонился головой к тому виску Андрея, со стороны которого была прислонена к уху трубка.
Это побеспокоил Вексельберг. Участливым тоном он сообщил, что готов решить проблему, связанную с чеченами и Пауэром, за $25,000. В распоряжении Андрея – ровно один час. Если за это время деньги не переведут, будет приведен в действие следующий пакет устрашающих мер.
– Кто это? Что за хуй? Какие двадцать пять тонн? – Владимир плохо разобрал о чём речь.
Для Андрея всё стало более менее ясно (два жулика, Хмарук и Вексельберг, скооперировались и пытаются шантажировать), и он, рискуя быть разоблаченным в связях с джигитами из Гудермеса, протянул Владимиру свой мобильный телефон:
– Без понятия кто это – перезвони спроси.
Артур, неотрывно следивший за Андреем, грозно надвинулся – вчетвером сидели за одним столом, и только Владимир всё ещё стоял возле Андрея – и громко сказал:
– А что за «перезвони» – ты как с нами разговариваешь? Ты блядь впутываешь нас в какую-то хуйню, а потом говоришь «перезвони»?
Андрей почти спокойным тоном (правда у него покраснели кончики ушей, что не преминули заметить его друзья) раскинул рамсы:
– А как мне разговаривать? Вы на меня наехали из-за какого-то олигофрена, который раз в две недели ебёт нам мозги. Вы меня держите за идиота, ничего не проверили, а уже обвиняете!
– Никто не обвиняет, мы спрашиваем! – подозрительно ласково произнёс Артур.
– Да как же вы «спрашиваете»?! – у Андрея горело лицо, и его возмущение выглядело правдоподобно.
Артур взял из рук Андрея трубку и стал разбираться, как набрать последнему звонившему абоненту.
– Так, где тут у тебя входящие…
Андрей никогда не забивал номера в телефон – банально не освоил эту опцию и все нужные номера
