— Когда нервничаю, никогда не ем. Диеты держать не надо, все само собой куда-то девается. Завтра я буду в норме.
— Ты опьянеешь.
— Пусть. Я, может, так хочу.
Спиртное подействовало на пустой желудок, как мина замедленного действия. Такой Артем Валерию ещё не видел.
Нет, она не опьянела. Она просто раскрепостилась и стала ещё более сексапильной.
Когда Артем поднял её на руки и понес в постель, она обняла его за шею и зашептала, обжигая горячим дыханием:
— Хочу тебя, хочу, хочу…
Артем опустил её на постель и сел рядом.
— Ты такой сдержанный, лицо строгое. — Она терлась щекой о его руку. — Никаких эмоций… Когда мы долго не видимся, я не знаю, как себя вести. Ты словно присматриваешься ко мне: изменилась я или нет. Чувствую твою отчужденность и настороженность. Ты не раскрепощаешься со мной, как раньше.
Она теребила его пальцы, гладила ладошкой сильную мужскую руку, но он молчал.
— Ты привык ко мне, да? Я перестала возбуждать тебя? Тогда зачем позвал, зачем?..
Она приподняла голову и заглянула ему в глаза. По лицу Беглова пробежала чуть заметная тень, губы плотно сжались, а лоб пересекла резкая морщина.
— Я совсем не нужна тебе.
Она попыталась собрать на груди рюши распахнутого пеньюара, который ещё минуту назад казался лишним и ненужным.
Молниеносным движением Артем обхватил её тело. Она оказалась распластанной на постели. Его губы впились в её. Он целовал её долго, жадно, умело, пока она не расслабилась, отвечая на поцелуй.
Лера перестала чувствовать себя, свое тело, она ощущала лишь его напор, его властные руки, и прижималась, прижималась изо всех сил к сильному телу. Ей хотелось раствориться в нем, подчиниться родному, любимому, желанному.
— Так скучала по тебе, так скучала, а ты… — попрекнула она, без конца целуя его тонкие губы.
Лера разжала руки.
— Жарко…
Прядь волос, прилипшая ко лбу, жесткие рюши пеньюара, — ей все мешало, сковывало движение, хотелось полного единения.
— Жаркая подушка… — прошептала она, стараясь высвободить плечо из полупрозрачной одежды. — Помоги мне!
Он легко приподнял Валерию и снова опустил на постель. Расставшись с пеньюаром, она снова прильнула к Артему.
— Силища у тебя… — торопливыми пальцами она расстегивала его рубашку.
— Иди скорее ко мне или я умру!
Он взял её легко и приходил к ней снова и снова. Она отзывалась на каждое его движение, жадно, чувственно, ловила каждый миг, и он своим телом чувствовал это.
«Ты стала ещё лучше, ещё желанней!» — хотелось крикнуть ему, но он привык сдерживать свои эмоции. Он обладал этим прекрасным телом, но уже сейчас ему хотелось ещё и еще. Он видел, как вздрагивает её грудь с набухшими сосками. Его пальцы мяли их до боли.
Она слабо стонала и молила:
— Еще, еще…
Весь мир сосредоточился сейчас для Артема в лежащей перед ним женщине, которая любила и желала его.
Наконец, она слабо застонала, и он, почувствовав, что внутри у неё все напряглось, с новой силой вонзился в нее, как самец, желавший слиться со своей самкой.
Он неохотно отпустил её.
— Такое блаженство… — Лера часто дышала. — Ты… так редко видишься со мной.
Она прошептала эти слова прерывающимся голосом и облизала пересохшие губы.
Артем задохнулся при виде её красного острого язычка, который, словно дразня, то исчезал, то показывался вновь.
— Дай… — Он склонился над её лицом.
Губы Валерии послушно приоткрылись, и Артем с жадностью приник к ним. Так же послушно раздвинулись её ноги, и он опять вошел в нее.
Они потеряли счет времени. Это длилось бесконечно долго или один миг… Это было прекрасно и сладостно. Не нужны были никакие любовные ухищрения, возбуждающие ласки, — все это было ничто в сравнении с тем блаженством, которое испытывали оба. Артем сжимал губами язычок Валерии и чувствовал, с каким самозабвением она отдается ему.
Потом она лежала, отдыхая, свернувшись клубочком и положив голову ему на живот.
— Мне никогда не было так хорошо. Помнишь нашу первую встречу? Сейчас было как будто в первый раз… Ты никогда меня так не целовал.
Она закрыла глаза, что-то сладостно сжалось внутри нее, волной пробежало по телу.
— Смотри, — она взяла его пальцы и прижала к своей груди. Набухающий сосок твердел прямо на глазах.
Артем наклонился, чтобы поцеловать его.
— Нет, — вырвалось у Валерии. — А то я с ума сойду от желания. Я ненасытная, да? Сама не знаю, что со мной произошло.
Артем, не отвечая, гладил её живот. Он повернул её к себе спиной и прижался губами к мочке уха.
— О-о-о… — по телу Валерии пробежала судорога. — Что ты со мной делаешь! Каждый кусочек тела — эрогенная зона…
Она, выгибая спину, терлась о его грудь. Он провел рукой вдоль плавной линии женского бедра — восхитительной линии! — и прижал к себе её крепкую маленькую попку. Тело Валерии особенно роскошно выглядело в этой позе. Оно было сексуальным и слушалось малейшего прикосновения сильных рук.
Они угомонились только под утро.
Официант из ресторана принес охлажденное шампанское.
Валерия пила и смеялась. Артем целовал её и пытался выпить напиток из её губ. Ничего не получалось, и «Мартини» прозрачной струйкой стекало по шее и груди.
— Я так не умею, — сердилась Валерия, но Артем не отпускал её. Сделав глоток, он стал целовать её, раздвигая языком сомкнутые губы. Она почувствовала вкус шампанского у себя во рту.
— Еще! — попросила она, целуя его в уголки губ. — Ну, пожалуйста, еще…
— Теперь ты, — Артем налил бокал «Мартини» и подал его Валерии. Это была незабываемая ночь. И день. Все происходило в каком-то угаре.
Они никогда не были вместе столько часов подряд. И никогда не желали друг друга так страстно.
Валерия ненадолго засыпала, а потом с новой силой занималась с Артемом любовью.
Он, казалось, не спал вовсе. Когда Лера открывала глаза, она видела его взгляд, устремленный на нее.
Иногда в полусне она чувствовала, как его руки гладят её, перевовачивают. Она и в этом состоянии была послушна. Раздвигала ноги, подчиняясь требовательным пальцам, и сладостно содрагалась, принимая его.
— Это называется: изнасиловать во сне, — прерывающимся голосом бормотала она и, окончательно проснувшись, приникала к нему всем телом.
Еще никогда она не была такой счастливой.
— Ты меня высосал всю до капельки. Я даже тела своего не чувствую. А ещё смертельно хочу есть!
Голая Валерия, не стесняясь собственной наготы, уселась в широкое кресло и, покачивая красивой ножной в изящной туфельке, понянулась к тарелке.
