Миа бросила на него взгляд через плечо.
— Уверен, что ты ее разбаловала, вот что я имею в виду.
— Да, она весьма избалованная особа. Но я тоже завишу от нее, и очень сильно. Я даже не могу себе представить жизнь без Свитпи.
Миа вытерла руки и натянула перчатки.
— Итак, — она глубоко вздохнула, — почему бы тебе не снять рубашку?
У него были широкие плечи и узкие бедра, как у пловца, и неплохая мускулатура. Однако грудь — совершенно плоская, как у боксера или бойца, не перекачанная, как у штангистов. Он лег на спину, расстегнул ремень на джинсах и опустил их ниже бедер. Миа вдруг смутилась. Но тут же страшно рассердилась на себя. Эш был далеко не первым парнем, с которым ей предстояло работать. Случалось немало и других клиентов мужского пола, которые просили ее сделать им татуировки куда в более интимных местах.
— Здесь надо побрить, — сказала она оживленно, пытаясь скрыть смущение.
— Да, пожалуйста.
Она внимательно посмотрела на него. Выражение его лица было вполне серьезным.
Она взяла с подноса приготовленную заранее одноразовую бритву. Прикоснувшись лезвием к его коже, она с удивлением заметила, что у нее дрожит рука.
«Прекрати!» — строго сказала она себе.
Еще раз глубоко вздохнув, она осторожно провела бритвой по шелковистым волоскам, темно- коричневой змейкой уходящим вниз. Бросив бритву в корзину для мусора, она смочила бумажное полотенце антисептической жидкостью и протерла место, на котором предполагалось делать рисунок. Потом взяла другое полотенце, провела по нему чистым шариковым дезодорантом и прижала его к телу.
— Это для того, чтобы сделать трафарет, — объяснила она. — Мне нужно, чтобы ты снова поднялся и встал перед зеркалом. Я хочу понять, как ляжет татуировка.
Кожа — это не ровный холст. Мышцы сжимаются и разжимаются, и это имеет огромное значение для того, как смотрится татуировка. Хороший специалист по боди-арту всегда принимает в расчет мускулатуру натурщика. Именно поэтому она хотела приложить трафарет к его телу прежде, чем начать работу.
Когда он встал перед зеркалом, она присела перед ним на корточки и приложила трафаретный рисунок к его коже. Даже сквозь латексные перчатки она ощущала жар, исходивший от его тела, и с досадой почувствовала, что краснеет. Не отрывая взора от трафарета перед собой, она очень медленно убрала его, оставив на коже едва заметные пурпурные образы.
Судя по ним, татуировка должна была лечь отлично. Волна изгибалась красиво и изящно. Она прикоснулась пальцами к пурпурным теням.
— Это то, что ты хотел?
Она подняла глаза. Он смотрел на нее потемневшим, слегка затуманенным взором.
— Когда я начну работать, ничего нельзя будет исправить. Ты должен быть уверен.
— Я уверен.
— Ну, тогда давай сделаем это.
Кожа.
Нет ничего более привлекательного или чувственного. И нет более мучительного напоминания о том, что вы смертны.
Стоит вам только «обвенчать» свою кожу с чернилами, и вы лишаетесь свободы на всю жизнь. С этого момента вы несете на себе особую отметину, постоянно демонстрируя визуальный ключ к тому, что тревожит вашу душу. Она может свидетельствовать о страстном желании, о любви, о надежде. Но может рассказывать и о ненависти.
Его кожа была превосходна. В блеклом белом свете лампы она сияла от избытка жизни. Лампа освещала довольно узкий клочок комнаты, тогда как остальная ее часть тонула в сумерках, а за окном было совсем темно. Изредка с улицы доносились приглушенные звуки.
Пока она работала, оба молчали. Напряженность между ними не ослабевала, и она чувствовала, что он постоянно смотрит на нее. Конечно, взаимоотношения между мастером тату и клиентом всегда носят оттенок интимности. Интимности физической в первую очередь — кожа, кровь, нервы, — но и эмоциональной тоже. Мастеру доверено сделать осязаемой мечту клиента, его желание, настолько глубокое и несбыточное, что он готов не расставаться с его изображением до самой смерти.
Она откинулась назад и на мгновение закрыла глаза. Да, это была непростая работа. Вызов. Надо выполнить рисунок так, чтобы иероглифы не только были точны и хорошо читались, надо постараться придать всему образу очарование, сделать его красивым. Это была очень кропотливая работа, в которой не могло быть места для ошибки или неточности.
— Ты не возражаешь, если мы закончим на сегодня? Мне кажется, я теряю сосредоточенность.
— А сколько сеансов нам понадобится, чтобы закончить, как думаешь?
— Если мы будем тратить где-то по часу каждый раз, то… три, возможно, четыре.
Кожа Эша была раздражена и покрылась красными пятнышками. То, насколько сильно будет сочиться кровь в процессе нанесения татуировки, как правило, сугубо индивидуально. У Эша было много крови. Она даже подумала, что у него в теле ее слишком много. Мерцающие капли все время выступали из-под кожи, придавая свеженанесенным линиям рисунка ярко-красный оттенок. В этом было какое-то своеобразное очарование. Но также в этом заключалась еще одна причина, по которой она больше не хотела продолжать. Она аккуратно промыла рисунок холодной водой и спиртовым раствором.
— А ты всегда знала, что станешь мастером боди-арта?
Она повернула голову и посмотрела на него. Он по-прежнему лежал на спине, подложив руку под голову. Теперь пришла ее очередь смотреть на него сверху вниз. Это было странно. Он был намного выше ее.
— Я думаю, да. Мне никогда не приходило в голову заняться чем-либо еще. Моя мать посвятила этому занятию много лет жизни.
— Расскажи мне о ней.
— Ну, моя мать была особенной личностью. — Она явно колебалась. — Иногда рядом с ней люди чувствовали себя… не слишком комфортно.
Он не промолвил ни слова, ожидая, пока она продолжит.
— Некоторые считали ее ведьмой. Ее обвиняли в том, что она верит во все фантастическое, невероятное и слишком подвержена предрассудкам.
«Что было совершенно незаслуженно», — подумала Миа про себя.
Да, Молли старалась скрыться от ослепительного сверкания вечности в полутьме обычной земной жизни. Она чутко ощущала, что за пыльным занавесом повседневной реальности скрываются некие могущественные силы. Она завещала своей дочери мир, который был не совсем ординарным. Но она отнюдь не была суеверной. Черная кошка была для нее просто черной кошкой. И ничем больше. Ведь иной раз вы не проходите под лестницей вовсе не потому, что боитесь, что это принесет вам несчастье, а просто очень не хотите, чтоб она упала вам на голову. Оборотни, вампиры, всевозможные сверхъестественные существа — все они существуют только на страницах книг.
— А твоя бабушка?
— Я никогда не знала ее. Она умерла еще до того, как я родилась. Мама говорила, что она обладала весьма свободным духом.
На самом деле Молли употребила другое слово. Она сказала «авантюрным». Зная Молли, это должно было означать, что ее собственная мать часто действовала по наитию. «Будь что будет», как говорится.
Она снова взглянула на него.
— А ты? Как ты пришел к решению, чем стоит заниматься в жизни?
— У меня медицинские корни. Мой отец был врачом. Когда мне было четырнадцать лет, я как-то заглянул к нему в офис. Он не слышал, как я вошел. Он смотрел видеозапись. На ней было заснято помещение в госпитале, где находились доноры для пересадки органов. Их мозг был уже мертв, но их поддерживали при помощи аппаратов, и они выглядели как живые. Они дышали, их кровь была теплой. На
