— Конечно. Не парься.
Однако Оки избегал смотреть ему в глаза.
— Оки…
— Там Джей Си меня ждет.
Оки повернулся и направился к двери. Ник протянул было руку, чтобы остановить его. Но потом опустил. Это же все только до поединка. В конце концов.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Миа осторожно приложила к коже Эша бумажное полотенце.
— Еще один сеанс на следующей неделе, и все будет готово. Теперь запомни…
— Да, я знаю. Не снимать повязку до завтра.
Зазвонил телефон. Миа не хотелось снимать перчатки, и она доверилась автоответчику.
— Миа! — Механический звук автоответчика не мог скрыть энтузиазма, который буквально переполнял Оки. — Миа, ты там? Нет? Ну ладно. Слушай, потрясающая новость. У меня поединок! Да! В воскресенье, в «Ланкастер таверн». Так что не забудь посмотреть про меня сны. Договорились?
Миа поспешно схватила трубку. Она смотрела на Эша и могла только догадываться, что он подумал.
— Оки? Как у тебя может быть поединок? Ты же вернулся в доджо только неделю назад.
— Да, но у того парня, который должен был участвовать, тонзиллит, и они ищут замену.
— Ты сейчас не в лучшей форме. А что говорит Джей Си?
— Джей Си согласен. Там будет только три раунда, Миа. Что-то вроде разминки, я думаю, это поможет мне снова освоиться на ринге. Так что с тебя ритуал.
— Хорошо.
Она снова в замешательстве взглянула на Эша. Он лежал на спине и, казалось, не проявлял никакого интереса к тому, о чем она говорила.
— Я все сделаю.
— А когда у Оки поединок? — как бы невзначай спросил Эш, когда она положила трубку.
— В эти выходные.
— Почему же ты хмуришься?
— Я беспокоюсь. Это, конечно, короткий бой, и я знаю, что он старался поддерживать форму, но все-таки поединок есть поединок, ты сам знаешь. Три в нем раунда или все десять, это опасно, ты понимаешь.
— Я приглашу его потренироваться вместе со мной и Ником следующие несколько дней. Это не повредит.
— Это было бы замечательно. Спасибо.
Она скрестила руки на груди, словно ей стало холодно. Впервые за последние недели она вспомнила о Валентайне.
— О чем ты думаешь?
— Так, ни о чем. — Она покачала головой. — Нам все еще нужно наложить тебе повязку. Подожди, я надену новые перчатки.
Закончив, она откинулась на стуле.
— Теперь ты свободен.
— Благодарю.
Она повернулась к нему спиной и стала перебирать предметы, которые лежали у нее на столике. Движения ее были автоматическими, мысли же неслись с невероятной скоростью. Если у Оки поединок в субботу, значит, ей нужно совершать ритуал в пятницу. Осталось три дня.
Ритуал, выход в потусторонний мир. Она почувствовала, как от предвкушения того, что должно произойти, у нее засосало под ложечкой.
Она совсем забыла об Эше и была удивлена, когда, повернувшись, обнаружила его перед собой.
Внезапно она очень сильно ощутила его близость. Он еще не надел рубашку, и она слышала, как бьется его сердце.
— А ты и правда волнуешься за Оки.
— Он мой друг. Обычно я волнуюсь за всех своих друзей.
Миа оперлась рукой о стену позади себя. Она ясно чувствовала мускусный аромат, исходивший от его обнаженной кожи.
— У тебя просто сумасшедший пульс.
Он поднял руку и дотронулся до ее шеи. Ей стало трудно дышать. Она сглотнула и почувствовала соленый привкус во рту.
Очень медленно его пальцы двигались вдоль задней линии ее шеи, ласкали кожу под воротником блузки. Она чувствовала, как в глубине ее существа разгорается огонь.
— Миа, — он касался губами ее лба, щек, — Миа.
Она закрыла глаза, и его губы прижались к ее векам. Он что-то шептал ей в волосы, но слова трудно было разобрать. Он положил руки ей на талию, его пальцы буквально вонзились в ее тело под тонкой хлопчатобумажной блузкой. Внезапно он сильно прижал ее к себе и, приподняв, прислонил спиной к стене. Уже через мгновение он целовал ее. Она чувствовала его раскрытые губы, его язык, прикасающийся к ее языку. Словно сполохи пламени пробежали по ее венам. Жар медленно поднимался по ее ногам, под мышками выступил пот.
Но разве она не догадывалась с самого начала, что это должно случиться? Разве она не надеялась втайне на это? Его язык медленно скользил по внутренней стороне ее нижней губы. Его руки были горячими, и она чувствовала это через тонкую ткань блузки. Прижав ее к себе, он стиснул ее бедра.
Теперь он целовал ее жестко, и ее рот открывался все шире, подчиняясь его желанию. Казалось, разум ее заледенел, а она сама словно выскользнула из собственного тела и теперь наблюдает сверху всю картину. Она видит двоих — мужчину, со страстью прижимающего женщину к стене в студии, и себя саму, с откинутой головой, поглощенную им почти в буквальном смысле слова. Ее вдруг охватила тревога.
— Нет. — Она отвернулась от него, ее губы ускользнули от его губ.
— Не надо бояться. — Он снова наклонился к ней. Его губы искали ее, она чувствовала на щеке его горячее дыхание.
— Нет. — Она прижала ладонь к его груди, твердо, настойчиво.
Какое-то мгновение она чувствовала, что он сопротивляется. Его мускулы напряглись, когда она пыталась отстранить его, и она вдруг поняла со всей ошеломляющей ясностью, насколько он силен на самом деле. Но потом он все-таки сделал шаг назад.
— Извини. — Его лицо казалось невозмутимым.
— Нет, это ты извини меня, я просто…
— Не надо так переживать, Миа. Это еще не конец света.
Он подошел к стулу, на котором оставил свою рубашку, и надел ее на себя. Она внимательно наблюдала за ним, прижимая дрожащие пальцы к губам. Она чувствовала во рту сладковато-металлический привкус крови, сочащейся из прокусанной губы. Возле двери он остановился.
— Имей в виду, дорогая, я обычно не сдаюсь.
Выражение его лица было равнодушным, но за этой маской она чувствовала неугасимую, какую-то неотвратимую уверенность.
— Ты можешь отрицать, сколько хочешь, но мы с тобой два сапога пара. Алмаз режет алмаз.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
