— Пока не придет, — сказал Феликс.
— Все, — вдруг сказал Артем. — Кто хочет ждать — ждите, а я пошел… От зноя ведь подохнем… Кто со мной?
— Я, — сказал Дима. — Идем, Ваня…
— Иду, — ответил тот. — Витя, наверно, не может прийти… Я бы тоже не пришел, если бы отец с моря вернулся.
— Тебя не спрашивают, — Феликс отвернулся от него.
— Почему? У вас не все имеют право голоса? Да? Что надо сделать, чтобы получить его?
Феликс ничего не ответил, но, повернувшись, неожиданно для себя заметил, что на Аркашиных губах появилась улыбка.
Глава 9
ЧЕРНЫЕ ГРИФЫ
Группка ребят во главе с Артемом, отколовшись от основной группы, пошла по тропе вверх. Феликс с ребятами нагнал их через несколько минут, когда они проходили возле маленькой пасеки с желтыми домиками ульев. Феликс шел большими шагами, будто и не в гору. За ним семенил Адъютант, а потом — цепочкой остальные.
За Аней шла Лида: она всегда с ней, и не встретишь подруги преданней! Лида неуклюжа — ходит враскачку, ненаходчива, и — бедняга! — далеко не красавица: нижняя губа сильно выступает вперед, щеки толстые, ресницы рыжие… Видно, поэтому ценит она в Ане то, чего так не хватает ей самой.
Ребята миновали совхозные, еще неохраняемые виноградники, цветущие, душистые, гудящие от пчел кустики шиповника и по извилистой тропинке углубились в жесткие заросли кизила и мелкого дубняка.
— Ой, смотрите, море! — вскрикнул вдруг Ваня. — И прибой виден… И течения!
Ребята молча шли по тропинке.
— Вот здорово! Все опишу своим ребятам… Ну посмотрите же!
— Не упади, трава от росы скользкая, — сказал Дима.
— Нет, это надо снять! Ведь никто не поверит, что здесь так! — Ваня вскинул к глазам «Смену» и стал выбирать кадр.
Через несколько минут Аня услышала за собой его частое дыхание — Ваня догонял группу. Аня успела заметить, что шел он по тропке легко и ноги ставил правильно — так никогда не растянешь связки и не натрудишь подъема, и без умолку говорил. А когда поднимаешься в гору, не так-то легко говорить. Гора Ветров была высокая и очень знаменитая гора. Она высилась не только над Скалистым, она видна была чуть не со всего побережья; четыре ее голых зубца, освещенные лучами восходящего солнца, красовались на разных сувенирных шкатулках, тарелочках, платках, открытках и зеркальцах, предприимчивые пляжные фотографы предлагали курортникам сниматься на ее фоне… Память на всю жизнь!
Гора поднималась вверх несколькими террасами.
Ой! — крикнул Ваня, остановившись, и вскинул вверх палец. — Орлы! Орлы, да?
— Грифы, — сказал Дима. — Никогда не видал?
У вас есть грифы? — чуть не заорал Ваня. — Нет, это правда?
— Есть… Черные… А что?
— Выдумываешь! Откуда здесь грифы?
— Успокойся, — раздался вдруг впереди голос Феликса. — Детей они не уносят в когтях.
Ваня засмеялся:
— Ну, тогда все прекрасно! А я думал, уносят…
Дорожка становилась все круче. Сильней заработало сердце. К ним медленно приближался лес. Сзади оставался Скалистый. Он все глубже проваливался и оседал вниз, к морю. Ваня крутил во все стороны головой, но особенно часто смотрел вверх, где, опираясь на восходящие токи воздуха, раскинув неподвижные крылья, надменно реяли черные грифы.
— И крылом не шевельнут! — сказал Ваня, — Будто планеры! Модели планеров!
— Больше зевай, — кинул Захарка. — Так клюнут тебя в одно место эти модели — мамочку родную вспомнишь.
Семка дурашливо гыкнул.
— Не обращай на них внимания, — сказал Дима, — они от природы очень глупые… Ничем уже не исправишь!
Тропа лезла все выше. Блестками золота сверкали в траве лютики, гнулись на ветру тяжелые от росы колокольчики и еще какие-то цветы. Возле большой груды позеленевших камней им повстречался старик в драном лоснящемся ватнике, пасший трех коз с еще пустым выменем. Он попросил у ребят закурить. Артем угостил его сигаретой.
Феликс не останавливался.
Вот на них надвинулись сосны, кривые, с желто-розовыми, чешуйчатыми, как у ящериц, стволами, и обдали их густейшим и дремотным запахом смолы, накрыли колышущейся тенью. Стало теплей, и ветер исчез. Под ногами упруго заскрипела рыжая хвоя. Ноги приятно вязли в ней, однако по твердой тропке идти было легче.
Где-то закуковала кукушка. Мягко и сонно от легких дуновений ветра шуршала над головами хвоя сосен. Под ноги изредка падали шишки, с елок осыпалась желтая, как яичный порошок, пыльца.
Ваня чутко прислушивался и присматривался ко всему вокруг. Задержался у дерева, развалившего выпиравшую из земли скалу, и у доцветавшей дикой яблоньки, и даже крапива, росшая вперемежку с папоротником в этом лесу, приковала его внимание: «Смотрите, такая же, как у нас!» Конечно же, Семка оказался тут как тут: «Нет, она не такая, у нас она не стрекается: попробуй…»
Однако Ваня на это не клюнул.
Они прошли еще немного, и впереди послышался свежий плеск и шум: горная речушка Паданка!
Феликс остановился, подождал, пока все подойдут к речушке.
— Где Лида? — Он оглядел ребят.
Аня обернулась: и правда, нет ее! А ведь все время шли вместе. Она стала звать Лиду — молчание. Семка кликнул ее — напрасно. Подождали на всякий случай минут пять и снова начали кричать.
— Захар, выясни, — сказал Феликс.
Адъютант тотчас кинулся назад и стал шарить по кустам и скоро привел Лиду с небольшим мешком за спиной.
— Шишки собирала, — пояснил Адъютант. — Для самовара.
— Выброси, — сказал Феликс.
— Не хочу! От них чай ароматней.
— На гору потащишь? — спросил Адъютант.
— Потащу! Они легкие.
— Для этого Феликс взял у тебя сумку? — Адъютант потянул к себе ее мешок, но Лида вцепилась в него.
— Да бросьте вы, — вмешался вдруг Ваня, — пусть собирает… Что, вам жалко?
— Какой джентльмен! — Семка состроил отвратительную рожицу. — Заступник! Может, ты и понесешь эти шишки?
— А почему ж нет? Понесу! — Ваня поднял на лоб зеленый козырек.
— Очень мне надо! — Щеки Лиды залил свекольный румянец. — Как будто у самой сил нет!
— Ну тогда мешок нужно спрятать в кустах, — посоветовал Ваня, — а на обратном пути захватить… Мы ведь будем спускаться этой же дорогой?
— Это надо спросить у Феликса, — сказал Адъютант.
