'подвижную оборону' в определенных районах на правом берегу. Болотистая или песчаная местность была бы трудна для японских танков, но на самом деле это была обширная равнина с небольшими лужами. Один из разведпатрулей Тамады доложил, что в целом местность проходима. Ямагато, Йошимару и Тамада скоординировали намеченные рубежи развертывания и маршруты выдвижения. Они выпили яблочного вина и пожелали друг другу удачи. Тамада вернулся в свою часть и обратился с призывом к 4-му полку, заметив, что они должны использовать благоприятную возможность вступить в бой. Однако он сказал, что знаком с оперативными задачами только в общих чертах.
Важно отметить, что в последних инструкциях 23-й дивизии в полдень 2 июля говорилось о подчинении отряду Ясуоки не только 64-го пехотного полка Ямагато, но и полевой артиллерии – 2-го батальона полевой артиллерии майора Шина Морикава (Morikawa Shin) и части 13-го полка полевой артиллерии полковника Такахиды Айсе (Ise Takahide) из 23-й дивизии, включающей 2 батареи (всего восемь 75-мм полевых орудий и одна из четырех 120-мм гаубиц). Полк Айсе был выделен для огневой поддержки наступления главных сил на левом берегу, а Ясуока должен был прикрывать 1-й отдельный полк полевой артиллерии Мияо, состоящий из 2 батарей на механической тяге и имеющий в тот момент на вооружении восемь 75-мм полевых орудия Тип 90. Хотя у Ясуоки теперь было много орудий, все они использовались еще со времен Русско-японской войны. 75-мм орудия Морикавы (Morikawa) не были даже модернизированы, дальность действительного огня составляла лишь 6800 м, а такие же устаревшие гаубицы стреляли не далее 5000 м. Длинноствольные орудия полка Мияо, оснащенные отличительным дульным тормозом, были новые (1930 года) и обладай дальностью выстрела 14000 м.
Уверенные в отходе противника и стремящиеся ускорить проведение операции по форсированию реки, а также нейтрализовать артиллерию противника на верхнем левом берегу Камацубара и его советники из штаба Квантунской армии в последнюю минуту приняли неудачное решение поменять прекрасную часть Мияо на старые батареи на конной тяге Айсе. Ногучи вспоминал, что смысл решения состоял в том, чтобы заменить 8 орудий Мияо целым полком полевой артиллерии. В действительности только один батальон из полка Айсе реально мог вести боевые действия 2 июля, а заменить орудия на механической тяге было невозможно. Подтянуть силы Мияо (95 гусеничных и колесных машин) было очень сложно, по словам Ногучи, но тогда все мобильные орудия Тип 90 были доставлены на высоту Фуи для поддержки наступления дивизии на левом берегу. В тот момент, когда группа Ясуоки собиралась нанести удар по противнику на правом берегу, группировка была ослаблена тем, что из ее состава были выведены артиллерия на механической тяге и моторизированная пехота.
Как и ранее, японское командование имело скудную информацию о количестве советско-монгольских войск. Тамада помнил лишь грубые отметки позиций противника па карте масштаба 1:100 000. По воспоминаниям Ногучи, карты были скопированы с разведывательных фотографий, и информация на них была двух-трехдневной давности и не соответствовала действительности. Согласно этим разведывательным данным, не меньше 2 дивизий противника было развернуто с 20 июня к югу от Номонхана и на обоих берегах Халхин-Гола. Воздушная разведка доложила о большом количестве машин противника, но было неясно танков или грузовиков. Также было трудно проанализировать концентрацию советских войск Таким образом, у японцев не было представления о количестве и мощи противника, расположившегося впереди. Было известно, что на правом берегу советские войска соорудили 3 рубежа обороны. Но помимо разведывательных данных нужна была информация от первоисточника, особенно когда дюны затрудняли обзор. Поэтому были предприняты серьезные меры, чтобы захватить пленных – хотя бы одного, вспоминал Ногучи. Но все было безрезультатно. Например, пехотный батальон Кадзикавы получил приказ напасть ночью 28 июня на сотню солдат Внешней Монголии в направлении Халхин-Гола на западе от Хандагая с целью захватить пленных и получить информацию. Усиленная японская пехотная рота наступала в течение 7 часов, но не обнаружила войск противника. Утром 30 июня Кадзикава еще раз отправил пехотный взвод, поддержанный тяжелыми пулеметами и легкими танками, чтобы захватить пленных, но безуспешно. Вечером 2 июля часть Кадзикавы должна была сосредоточиться в районе озера Манзут, но с развертыванием операции контакт с ней был потерян.
Ногучи не верил, что противник отходил, в действительности, у него складывалось впечатление, что позиции советских войск на правом берегу усилены. Тем не менее, высшее командование хотело, чтобы танковые силы Ясуоки поспешили. Приказы японского командования часто не соответствовали действительности, они постоянно диктовали 'Атаковать, атаковать, атаковать… Халхин-Гол, форсировать Халхин-Гол… до Тамсага' и т.д. Тем не менее, приказы остаются приказами, хотя в этом случае все считали их напыщенными и туманными. Беспорядочное продвижение вперед создавало особые проблемы. Японские части сами по себе были хорошо подготовлены, но в боевой группе Ясуоки они не знали друг друга, никогда не вели совместных боевых действий и не тренировались вместе до того, как 10 дней назад был создан сводный отряд. Для того чтобы как можно скорее выработать сплоченность и согласованность, Ясуока приказал танкам двигаться в необычной линии боевых колони, хотя противник был все еще далеко.
У каждого японского танка было свое имя, как у кораблей. Танки во взводе Такешиты (Takeshita) 1-й роты 3-го танкового полка носили имена гор, танк лейтенанта Такешиты назывался 'Асо'. Имя танка другого командира взвода, лейтенанта Тасуо Кога (Koga Tasuo), было 'Хаябуса' ('Сокол'), его вторая машина называлась 'Хирю' ('Летящий дракон'), третья – 'Фубуки' ('Снежная буря'), т.е. 'всё, что летает в небе'. Танки других взводов носили имена рек, цветов и т.д. Имена были написаны белым цветом хироганой (один из видов иероглифов. – Прим. авт.). Флаг, на котором был изображен символ восходящего солнца – красный круг, полноцветное Хиномару, украшал обе стороны башни, был хорошо виден в бинокль, но был слишком мал, чтобы стать целью. Дополнительно каждая рота номеровала свои танки двумя арабскими цифрами.
Несмотря на проблемы, стоявшие перед бригадой Ясуоки при подготовке к атаке, моральный дух личного состава был высок. Майор Огата шутил с сержантами и солдатами 4-го полка. 'Труп пехотинца, – говорил он, улыбаясь, – обычно помещается в очень дешевый деревянный ящик белого цвета. Но если мы, танкисты, умрем здесь, наши замечательные гробы будут стоить 100000 йен каждый. Наши судьбы – лучше судьбы простых пехотинцев!' Все захлопали и загоготали в ответ на черный юмор Огаты.
В 4-м полку лейтенант Сейичи разделил 'последний ужин' из консервированных мандарин и пива со своим взводом. Все выглядели бодрыми и крепкими, а когда лейтенант- Сейичи всматривался в лица танкистов, он был полон решимости не потерять ни одного из них. Между тем капрал роты собрал новобранцев и шутил с ними: 'Возможно, это последний раз, когда вы можете полюбоваться моей бородкой, так что внимательнее смотрите!'
Так же, как Ясуока 'подталкивал' время наступления движением танками вперед еще до форсирования реки дивизией, Тамада тоже не мог дождаться начала. Негативные факты стали обратной стороной скорости. В хронике 4-го танкового полка 2 июля было записано: '… до места слияния рек по прямой линии было 20 км. К тому же местность и положение противника были неизвестны, приближался вечер. Мы боялись упустить шанс, попусту затягивая всё. В 18.10 2 июля Тамада по своей инициативе повел свою часть впереди группы Ясуоки'. Легкие танки, более подвижные, чем средние танки подразделения Тамады, возглавили линию колонн в ромбовидном порядке. Приближалось время первого и последнего участия японских танков в Номонханском сражении.
ТАНКИ В БОЯХ
Еще перед тем, как группировка Ясуоки начала наступление вечером 2 июля, 64-й пехотный полк полковника Ямагато и батальон полевой артиллерии Морикавы были измотаны противником. В 10.00 2-й батальон полка Ямагато, которым командовал подполковник Митеуру, начал боевые действия на высоте 739, расположенной в 4 км южнее озера Манзут. Сначала все складывалось удачно для японцев, и противник был отброшен назад. 'Это напоминало преследование, – вспоминал один сержант. – Хотя оно продолжалось 2-3 часа, так хорошо в этом сражении я больше себя не чувствовал'. Но как только пехота достигла возвышенности, советская артиллерия, расположенная вокруг высот Хара на левом берегу Халхин-Гола, начала наносить мощные удары по японским войскам. Число задействованных 152-мм гаубиц противника, казалось, не превышало и батареи из 4 единиц, но вспышки орудий можно было увидеть на расстоянии 5-6 км, а разрывающиеся снаряды, напоминающие молнию и издающие звук циркулярной пили, поднимали облака песка и густого дыма. Потери снизились благодаря амортизирующему действию песчаной почвы, хотя прямые попадания были смертоносны. Японские пехотинцы были преисполнены ужаса перед 'неописуемым'
