Командование Военно-воздушных сил Красной армии установило строгий контроль за распространением агитматериалов. В специальном приказе 7 октября 1942 года командующий ВВС предписал: «Командирам и комиссарам частей и соединений при постановке боевых задач — сбрасывание листовок ставить отдельным заданием, лично указывая при этом районы и пункты сбрасывания, исходя из заявок политуправлений фронтов». Этим же приказом ответственность за своевременность и точность сбрасывания агитматериалов возлагалась на командиров и комиссаров частей. Они систематически обобщали и распространяли среди летчиков опыт сбрасывания листовок, добиваясь максимальной точности попадания разбрасываемых агитматериалов.
Помимо авиации существовали и другие средства распространения. Их можно разделить на три группы:
1) распространение агитматериалов разведывательными и десантными подразделениями, а также танкистами во время глубоких танковых рейдов по тылам противника, через партизанские отряды и гражданское население в тылу врага;
2) применение прицельных артиллерийских средств распространения: агитснарядов, агитмин, агитгранат как заводского, так и полукустарного производства;
3) полукустарные технические средства: катапульта, агитзмей, шары-пилоты, агитпилоты и т. п.
Артиллерийские средства распространения агитматериалов являлись прицельными средствами. Наиболее распространенным из них был 152-мм гаубичный агитснаряд, вмещавший около 1 килограмма листовок. С 1944 года применялся новый агитснаряд 122-миллиметровой гаубицы, разработанной по германскому образцу. Он предназначался для дистанционной стрельбы с целью получения разрывов в воздухе и обеспечения прицельного распространения. Снаряд вмещал 800 граммов полезной нагрузки (в корпусе снаряда помещался контейнер со свернутой в один или несколько расположенных один над другим рулонов литературы со стальной цилиндрической трубой, разрезанной вдоль на две или три части; в привинтной головке над диафрагмой помещался вышибной заряд из дымного пороха; корпус снаряда закрывался вкладным дном, закрепленным шпильками. —
Начиная с 1942 года в Красной армии применялась агитационная граната обр. 1942 г. ВАГ-42, запускавшаяся из надкалиберной мортирки без прицела. Стрелок производил выстрел под углом 40–45°. Мортирка представляла собой трубку с коленчатым вырезом под пушку и воронкообразным отражателем газов.
Сочетание авиационных, артиллерийских и других средств обеспечивало в основном правильное и своевременное распространение пропагандистских материалов, подготовленных полнторганами и антифашистскими организациями. Следует, однако, отметить, что в первый период войны политорганы фронтового и армейского звена уделяли этому вопросу мало внимания, вследствие чего создавались большие запасы листовок, которые из-за изменения обстановки зачастую теряли свою актуальность.
В устной агитации, как уже отмечалось, применялись мощные громкоговорящие установки (МГУ-39, МГУ-44), окопные громкоговорящие установки (ОГУ), а также простейшие средства для усиления голоса (рупоры, мегафоны).
Мощность установки МГУ-39 составляла 300 ватт, МГУ-44 — 500 ватт, что позволяло вести устные передачи на расстоянии 3–4 километров продолжительностью до 30 минут. МГУ-39 имела ряд приспособлений, которые давали возможность вести передачи через микрофон и ретрансляцию с приемника. При помощи установки можно было самим производить запись пропагандистских и имитационных передач. МГУ использовались во всех видах боя, в любое время года и при любой погоде.
Опыт использования МГУ во время Великой Отечественной войны вскрыл и некоторые недостатки этой станции: большие габариты, трудоемкость работ по сооружению укрытий, ограниченную проходимость, уязвимость от осколков снаряда и даже от пуль, недостаточная дальность слышимости.
Участник войны Н. В. Звонарева, подполковник в отставке, вспоминала: «Тяжелая МГУ часто не проходила по дорогам, пользовались переносной окопной громкоговорящей установкой (ОГУ). Однажды чуть не погибли наши люди. Как-то ночью МГУ поднималась на возвышенность — и вдруг покатилась назад. Мелькнула мысль: сейчас машина, развивая скорость, раздавит людей и сама разобьется вдребезги. Как нашей маленькой группе удалось удержать эту махину, сейчас даже не представляю»[4].
Окопные громкоговорящие установки были основным средством устного вещания политотделов дивизии. Это — переносные громкоговорящие установки, работавшие на аккумуляторах. Их мощность была 70 ватт, дальность действия 1–2 километра. Станция в рабочем состоянии состояла из семи упаковок: аккумуляторные батареи (две) по 6 банок, преобразователь тока — умформер, собственно звукоусилительная станция, две катушки полевого телефонного кабеля по 600 метров и динамик. Имелось два запасных комплекта батарей.
Благодаря этим станциям в войну были проведены сотни тысяч агитационных передач. Но работа на них в условиях стремительного наступления наших войск сильно затруднялась, так как станции перевозились на лошадях и не успевали за передвижением мотопехоты. Все упаковки на передовой переносились бойцами. Кроме того, на одном комплекте батарей можно было работать не более двух часов, и из-за отсутствия запасных батарей станция надолго выключалась для перезарядки аккумуляторов.
Иногда звуковещательные установки монтировались на автотранспорте, боевых машинах и самолетах. Поступали новейшие установки заводского изготовления, они монтировались на машинах с крытым кузовом. В случаях крайней необходимости можно было вести передачи прямо с машины. С такой МГУ можно было работать более успешно. За один выезд на передний край проводилось по 10–15, а то и более передач. Но на машине нельзя было слишком близко подъезжать к передовой, так как шум мотора выдавал агитаторов. Машине, кроме того, нужна была более или менее сносная дорога, которую ночью, без включения фар, было довольно трудно отыскать.
Танки с громкоговорящими установками (было сделано несколько экземпляров на базе машин Т-20 «Комсомолец», Т-26 и Т-34–76. —
В особых случаях применяли пропагандистскую авиацию.
Сотрудник отделения пропаганды в годы войны Л. Я. Прокша, подполковник в отставке, вспоминал: «Когда на самолете Зорина смонтировали громкоговорящую установку, испытывать ее в полете осенью 1943 года поручили мне. Выглядела установка так: с левой стороны в кабине штурмана — радиопередатчик с ларингофоном (вместо микрофона). Под фюзеляжем вмонтирован большой, как в мирное время устанавливали на городских площадях, репродуктор. Диктор садился в кабину, надевал на шею ларингофон, включал передатчик, проверял его исправность. Перед диктором под стеклом, чтобы не сорвал ветер, лежал короткий текст на немецком языке. Его легко было выучить на память: всего одно-два коротких предложения.
Летчик поднимал самолет в воздух и вел его к переднему краю противника. Набрав высоту, он сбавлял обороты мотора и начинал спуск по спирали. В этот момент диктор включал аппаратуру и начинал вещание. Из репродуктора под фюзеляжем звучали призыв к вражеским солдатам и офицерам переходить на нашу сторону или важная информация, например: „Фельдмаршал Паулюс сдался…“ Все это, конечно, происходило ночью, ибо днем самолет был бы тотчас же сбит»[5].
Самолеты, танки и броневики, оборудованные громкоговорящими установками, безусловно, себя оправдали, но, к сожалению, широкого распространения во время Великой Отечественной войны не получили.
Наиболее благоприятные условия для эффективной устной передачи создавались в ходе наступления и преследования противника. Естественно, что в наступлении основная часть сил и средств устного вещания сосредоточивалась на направлении главного удара, этим достигалось максимальное пропагандистское
