командованиями фронта и армии задач, то контрудар успеха не достиг, — тут «стакан наполовину пуст».
Отмечалось, что бои с обеих сторон отличались особенным упорством, часто завершаясь рукопашными схватками. Наши танки, как правило, не отходили с достигнутых рубежей и, если противнику и удавалось отбить тот или иной пункт, то танкисты или гибли, или дрались пешими группами до последнего.
По данным, приводимым в отчете 29 тк, потери этого соединения за 12 июля составили: убитыми — 72 чел. начальствующего состава (офицеров), 144 чел. младшего начальствующего состава (старшими сержантов) и 88 чел. рядовых; ранеными — 75 чел. начальствующего состава, 197 чел. младшего начальствующего состава и 241 рядовых; пропавшими без вести — 19 чел. начальствующего состава, 100 чел. младшего начальствующего состава, 164 рядовых. Итого были потеряны: 166 офицеров, 441 старшина и сержант, 493 рядовых.
Потери материальной части (бронетанковая техника) были следующими. Всего участвовало в сражении: 122 Т-34–76, 70 Т-70, 11 СУ-122, 9 СУ-76. Общие потери: 95 Т-34–76, 36 Т-70, 10 СУ-122, 9 СУ- 76. Безвозвратные потери: 75 Т-34–76, 28 Т-70, 8 СУ-122, 6 СУ-76.
Остальные потери: винтовок — 200, противотанковых ружей — 25, станковых пулеметов — 25, ручных пулеметов — 62, 82-мм минометов — 2, 120-мм минометов — 2, противотанковое орудие — 1.
За день боевых действий л/с 29 тк было уничтожено до 3620 солдат и офицеров противника, 138 пулеметов, 54 орудия, 17 минометов, 68 танков, 127 автомашин, 16 мотоциклов, 2 самолета, 2 склада с боеприпасами, 4 минометных батареи и 9 артиллерийских батарей[217] .
Именно так, как описано выше, излагается день 12 июля в отчете 29-го танкового корпуса. Из этого документа непонятно, был ли взят войсками корпуса совхоз «Комсомолец» или нет. И как обстояли дела с освобождением совхоза «Октябрьский»? В казалось бы детализированном «до предела» документе об этом нет ни слова.
В отчете «Июльская операция 5-й гвардейской танковой армии на белгородском направлении», подготовленном полковниками Г. Я. Сапожковым и Г. Г. Клейном, описание боев 29 тк 12 июля имеет несколько иные временные и географические рамки.
Согласно этому документу, 29 тк, действуя на главном направлении армии, атаковал вдоль железной дороги, нанося основной удар своим правым флангом в направлении совхоза «Комсомолец» и хутора Тетервино. 32-я и 31-я танковые бригады в совокупности имели 67 танков, а 25-я танковая бригада — 69 танков. В 1446 сап имелось 19 САУ. Всего — 155 единиц бронетехники.
Утренняя часть сражения в этом документе по необъяснимым причинам пропущена, зато указаны действия корпуса после 13.00. В 13.30 32-я и 31-я танковые бригады после ожесточенного встречного боя с бронетехникой противника на рубеже дорог южнее совхоза «Октябрьский» были остановлены «ураганным огнем противотанковых орудий и закопанных в землю танков». Отражая контратаки и удары авиации с воздуха, наши бронетанковые соединения перешли к обороне.
25-я танковая бригада атаковала противника в направлении совхоза «Сталинское отделение» и после упорных боев, понеся значительные потери от авиации и артогня, к исходу дня заняла оборону по лощине в 1 км юго-восточнее совхоза «Сталинское отделение».
53-я мотострелковая бригада после ожесточенных боев за совхоз «Комсомолец» к 14.30 заняла его (!), но под «давлением превосходящих сил противника и сильного авиационного воздействия» вынуждена была оставить этот населенный пункт. 53 мсбр отошла на рубеж совхоза «Сталинское отделение», где совместно с 25 тбр перешла к обороне, отражая «яростные контратаки танков и мотопехоты противника».
Конечно, на долю 29 тк в этот день пришлись самые большие испытания, так как именно на его участке наступления находились основные силы 2 тк СС. Но это не столько случайность, сколько просчеты советского командования, вынудившего 29 тк атаковать вслепую.
Из этого отчета ясно, что совхоз «Комсомолец» был освобожден, но вскоре опять оставлен, а совхоз «Октябрьский» нашим войскам все-таки, видимо, взять не удалось, хотя бои шли буквально в нескольких метрах от него (и победные реляции уже отправлялись наверх. —
В результате боев за день 12 июля 29-й танковый корпус имел незначительный тактический успех в «территориальном продвижении», но понес большие потери в л/с и технике.
За день боев 12 июля 29-й танковый корпус потерял: средних танков Т-34–76–95 единиц, легких танков Т-70 — 38 единиц, самоходных орудий — 8 единиц. Итого — 141 танк и САУ. Было убито 240 человек, ранено 210 человек.
По советским оценкам, корпус уничтожил 41 вражеский танк и САУ (из них 14 «Тигров»), орудий всех калибров — 43, убито солдат и офицеров — около 100[218].
Обращаясь к отчету 5-й гвардейской танковой армии касательно боев 29 тк 12 июля 1943 года, автор хочет привести следующие выводы, которые отражают мнение командования армии на произошедшее:
«Нужно сказать, что 29 тк, действовавший на главном направлении армии, оказался в тяжелом положении, так как направление главного удара немцев совпало с районом действий корпуса.
Корпус имел незначительный тактический территориальный успех и понес большие потери. Однако части корпуса своими героическими действиями нанесли противнику такой удар, после которого он уже не в состоянии был предпринять большого наступления на этом направлении» [219].
Вот она — первооснова героизации происходящих событий, успешно скрывающая промашки командующего 5-й танковой армией в организации операции. Хотя надо честно признать — сам Ротмистров и его штаб находились под давлением штаба Воронежского фронта и его командующего генерала армии Н. Ф. Ватутина, а также начальника Генштаба маршала A. M. Василевского. Такова уж особенность российского менталитета: план прекрасный, но его реализация у нас всем известна — там не доделали, тут забыли, что-то не организовали, что-то не продумали, а гибнут люди! В данном конкретном случае (при успешности для нас сражения на Курской дуге в целом) большие потери л/с и техники списали на уникальность танкового сражения. Хотя и к этому определению есть много вопросов.
Основной вопрос, волнующий читателя при описании Прохоровского сражения, это количество танков противоборствующих сторон, заполнивших поле боя. Например, сам Ротмистров писал: «Навстречу двигались две громадные танковые лавины». Как стало понятно, лавина танков со стороны немцев отсутствовала, да и организация подобной группы из 60 танков была была им не нужна по тактическим соображениям. Известный российский военный историк А. Исаев склоняется к версии, что гораздо большие массы танков действовали с нашей стороны, и приводит для обоснования своего предположения следующие аргументы: «Любая противотанковая оборона могла быть насыщена атакой большого количества танков на узком фронте. Идущие плотной массой танки способны прикрыть друг друга и эффективно вести дуэль с противотанковой артиллерией. Хотя бы за счет того, что больше глаз ищет вспышки выстрелов противотанковых пушек и больше стволов бьет по ним. Сами немцы, как мы видим по общему ходу битвы, часто пользовались этим приемом — сосредоточением крупной массы танков на узком фронте. Если бы советской стороне удалось сосредоточить в едином ударном кулаке основные силы 18-го и 29-го танковых корпусов, оборона „Лейбштандарта“ была бы сокрушена. Захват исходных позиций для контрудара привел к дроблению сил наступающих на несколько эшелонов. Глубокая балка с развитой системой отрогов перед „Октябрьским“ препятствовала нормальному вводу в бой 170-й танковой бригады 18-го танкового корпуса. Вынужденно было принято решение пустить ее за 32-й танковой бригадой 29-го танкового корпуса. Так силы первого эшелона 18-го танкового корпуса уменьшились до одной бригады. В итоге на Прохоровское поле (от Псела до железной дороги) в 08.30 вышли только две бригады: 32-я и 181-я. Соответственно, общая численность первого эшелона армии Ротмистрова составила 115 танков и САУ. Тоже довольно много боевых машин, но отнюдь не „лавина“»[220].
Вероятнее всего, искажение реальной ситуации связано с разным представлением или даже подходом к оценке происходящего военачальниками, руководящими операцией, и рядовыми участниками событий. 14
