предусмотренные планом прикрытия. На местности с командирами и штабами дивизий и корпусов были проиграны варианты действий соединений армии по плану.
В связи с тем что армия оборонялась на широком фронте, артиллерию (5-й армии) планировалось применять децентрализованно: полковая придавалась батальонам, артиллерийские группы поддержки пехоты поступали в распоряжение командиров полков, а группы дальнего действия — в распоряжение командиров дивизий. При недостаточно высокой подвижности артиллерии такое применение было наиболее целесообразным, так как обеспечивало боевую самостоятельность подразделений, частей и соединений.
План прикрытия предусматривал следующий порядок материального обеспечения. В течение первых десяти дней военных действий всем частям 5А, кроме авиации, разрешалось израсходовать только по 2,5 боекомплекта боеприпасов, по 3 заправки горючего для боевых и по 4 заправки для транспортных машин. Подвоз всех видов снабжения предполагалось осуществлять разным транспортом из соединений и частей.
Таким образом, 5-я армия предназначалась для обороны одного из важнейших направлений. Однако для создания непреодолимой обороны имевшихся в армии сил и средств накануне войны было недостаточно. Оборона армии была неглубокой, а силы и средства распределялись почти равномерно. Войскам первого эшелона для занятия районов прикрытия требовалось от четырех до шести часов. Сосредоточение же подразделений и частей, выделенных в состав резервов, планировалось в более поздние сроки. Окончательное создание группировки армии ввиду некомпактной дислокации ее соединений и частей могло закончиться лишь на седьмой день после ввода в действие плана прикрытия. Все это создавало большие трудности в выполнении задач, поставленных армии.
Фактически до середины июня руководство округа и армии, связанные «по рукам и ногам» общей политикой И. В. Сталина по отношению к Германии, не имело возможности полноценно готовиться к надвигающейся войне. Только 14 июня 1941 года советским руководством была организована известная политическая акция — в «Известиях» опубликовали сообщение ТАСС, завуалированным языком дипломатии призывавшее немцев к переговорам. Когда ответа не последовало, Красная Армия на западном направлении стала готовиться к полноценной войне.
Общие процессы затронули и КОВО. Ближе к границе выдвигались «глубинные» стрелковые корпуса. Они с 18 июня находились на марше и подходили в районы: 31 ск (200, 193, 195 сд) — Карпиловка, Березно, Кобылье; 36 ск (228, 140, 146 сд) — Дубровка, Лабунь, Староконстантинов; 37 ск (141, 80, 139 сд) — Ямполь, Волочинск, Янов; 55 ск (169, 130, 189 сд) — Новая Ушица, Шпиков, Могилев-Подольский; 49 ск — две стрелковые дивизии перевозились по ж/д в район Гусятин, Ярмолинцы и 199 сд подходила в район Погребища походом. Выдвигались к границе и стрелковые соединения армий прикрытия. В течение 16–18 июня были сняты с полигонов и выдвинуты ближе к границе 45-я и 62-я стрелковые дивизии 5-й армии и 41 -я стрелковая дивизия 6-й армии. 18 июня получила приказ на выдвижение в освободившийся после ухода 62-й дивизии лагерь Киверцы под Луцком 135-я стрелковая дивизия 5-й армии. 19 июня из Генштаба было получено распоряжение о создании на базе управления КОВО управления Юго-Западного фронта и о передислокации его в Тарнополь. Вечером 20 июня в Тарнополь убыл ж/д эшелон штаба округа, а на следующий день выехала автоколонна с оставшейся техникой и людьми. Фактически началась реализация мероприятий, заложенных в план прикрытия, так как управление округа должно было переместиться в Тарнополь на второй день мобилизации.
Но было слишком поздно. Германское командование уже успело сосредоточить у границ группировку вторжения. Словно мозаика, картина надвигающейся войны стала складываться в умах советского военно- политического руководства. 21 июня в полосе ответственности 5-й армии перешел на советскую сторону сапер 75-й пехотной дивизии вермахта Альфред Лискоф. Он сообщил о готовящемся на утро 22 июня наступлении германской армии. О перебежчике начальник штаба Юго-Западного фронта М. А. Пуркаев сообщил начальнику Генштаба Г. К. Жукову. Незадолго до этого сообщения, в 19.00 21 июня, в Кремле началось заседание Политбюро, на котором выступал вернувшийся из Берлина военно-морской атташе Воронцов. И без того невеселым новостям окончательно добавил трагизма Г. К. Жуков, явившийся на совещание в 20.50 и сообщивший о Лискофе.
Результатом этого заседания стала Директива № 1, гласившая:
«1. В течение 22–23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО, ПриБОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО». Войскам предписывалось «быть в полной боевой готовности, встретить внезапный удар немцев или их союзников».
В первую часть ночи директива дошла до округов, а затем началась ее передача в армии. Существенно удлинила путь документа в войска необходимость его расшифровки. Политическое руководство Советского Союза решило не вводить планы прикрытия в полном объеме, запретив переход и перелет границы. Поэтому вместо краткого приказа «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.» объединения и соединения получили зашифрованную директиву с ограничениями по вводу плана прикрытия. Таким образом, на оповещение войск для приведения их в боевую готовность вместо 25–30 минут ушло в среднем 2 часа 30 минут. В 5-й армии текст директивы был сообщен командарму только в 2 часа 30 минут ночи 22 июня. В начале четвертого М. И. Потапов лично обзвонил командиров корпусов и приказал поднять войска по тревоге. Времени на приведение в боевую готовность войск на направлении главного удара оставалось чрезвычайно мало.
В подобных условиях даже соединения и части первого эшелона армий прикрытия, в число которых входила и 5А, имевшие постоянную боевую готовность в пределах 6–9 часов (2–3 часа на подъем по тревоге и сбор, 4–6 часов — на выдвижение и организацию обороны), не получили этого времени. Вместо указанного срока они располагали не более чем 30 мин., а некоторые соединения вообще не были оповещены. Сказались также слабая подготовка и сколоченность органов управления. Задержка, а в ряде случаев и срыв передачи команды были обусловлены и тем, что противнику удалось в значительной степени нарушить проводную связь с войсками в приграничных районах. В результате не всегда имелась возможность быстро передать свои распоряжения. Поэтому для многих частей сигналом боевой тревоги явились разрывы бомб и снарядов противника в их расположении.
Группировка сил и планы германского командования
Разработка плана нападения на Советский Союз стала «коллективным творчеством» обеих германских штабных структур — ОКХ и ОКВ.
Ведущее место занял германский штаб сухопутных войск (ОКХ) вермахта во главе с его начальником генерал-полковником Ф. Гальдером. Объяснялось это не только решающей ролью сухопутных войск в предстоящей войне на Востоке, но и наличием в составе планирующего органа наиболее квалифицированных штабных кадров, а также стремлением начальника ОКХ реализовать собственную концепцию ведения войны с Красной Армией. Наряду с Генштабом активную роль в планировании «восточного похода» играл штаб оперативного руководства вермахтом (ОКВ) во главе с генералом А. Йодлем, получавшим указания и замечания непосредственно от фюрера. Участие главных штабов ВВС и ВМС было лишь частичным и касалось в основном использования авиации и флота, а не общих проблем.
Впервые реально конкретные задачи по разработке проектов замысла войны против Советского Союза были поставлены Ф. Гальдером перед начальником оперативного отдела Генштаба полковником X. Грейфенбергом 22 июля 1940 года. Впоследствии группу планирования возглавлял генерал Э. Маркс, а с сентября 1940 года — вновь назначенный первый обер-квартирмейстер и постоянный заместитель начальника Генштаба, впоследствии широко известный генерал Ф. Паулюс. Под руководством последнего сотрудники Генерального штаба продолжали разрабатывать соображения относительно группировки войск для войны против СССР, порядка и стратегического сосредоточения и развертывания. По всем возникающим вопросам Паулюс обращался к командующему сухопутными войсками Браухичу и начальнику штаба ОКХ
