В это время на склоне ниже войск КА начали рваться мины. Били два батальонных миномета. Очевидно, немцы пристрелялись к шалашу — не иначе как решили, что именно там находится командный пункт отряда.
Гусев подготовил донесение в штаб дивизии, перечислил в нем потери, подробно описал обстановку, изложил суть плана наступления на перевал.
Близились сумерки. Собравшиеся у КП легкораненые готовились начать спуск. Тяжелораненых бойцов — кого на импровизированных носилках, а кого на себе — решили спускать после наступления темноты, чтобы, не опасаясь обстрела сверху, действовать не спеша, осторожно. Наибольшие потери, естественно, понесла центральная группа, но имелись раненые и в составе фланговых групп. Под вечер сверху пришел лейтенант Сали. У него была прострелена кисть правой руки. Рана оказалась рваная, поэтому Сали тоже пришлось отправлять вниз…
Командир кавалерийского полка не сообщил Гусеву о задании, которое получил направленный на помощь отряду эскадрон. Не ясен был и характер взаимоотношений комэска с командирами штурмового отряда. Гусеву предстояло встретиться с ним у шалаша и продумать общий план действий. Поскольку каждый человек был на счету, пришлось идти без сопровождающего.
Смеркалось. На перевале гремели одиночные выстрелы. Небо было еще безоблачным, но быстро холодало, и трава покрывалась росой. Ноги шагавшего вскоре промокли по колено. Гусев двигался не спеша, причем не по прямой, а все время уклоняясь влево, с тем чтобы разглядеть лощину, где шла тропа на перевал и где находился наш заслон. Неожиданно из-за склона перед ним возник человек. Гусев не сомневался, что это наш боец, связной, направляющийся от шалаша на КП отряда. Но боец, видимо, не был уверен, что встретил своего, ведь Гусев спускался сверху, а там находились не только войска КА. Смущала, видимо, его и форма Гусева: лыжные брюки, штурмовая куртка, немецкие альпинистские ботинки. Трофейный рюкзак необычной формы тоже, вероятно, заставил его призадуматься, прежде чем решить, кто стоит перед ним. Необычная форма уже вторично подводила командира горного отряда, но он не снимал ее: в горах она была очень удобна. Не хотелось отказываться и от ледоруба, который мог стать необходимым на трудных участках пути, да и рюкзак был несравненно удобнее вещевого мешка. Но в тот момент положение Гусева оказалось скверным. Боец стоял боком к нему, направив в его сторону ствол автомата. Надо было начать разговор.
— Откуда и куда направляетесь? — спросил Гусев, не придумав ничего иного.
— Наверх, — ответил боец.
— К Гусеву, что ли?
— Фамилии не знаю, — неохотно откликнулся боец.
— Если к Гусеву, то давай письмо мне — я и есть Гусев.
Ответа на его предложение не последовало. Показывать документы в наступившей темноте было бессмысленно, да боец и не подпустил бы Гусева к себе. Разговор явно не клеился. Что делать? Гусев знал, что встретил своего, русского человека, а он не верил ни одному его слову и в любой момент мог нажать на спусковой крючок. Крепко выругавшись с досады, командир отряда альпинистов решил идти вниз. Медленно, осторожно они обходили друг друга. Когда Гусев удалился шагов на десять, боец клацнул затвором автомата. Старший лейтенант быстро сбежал в лощину. Теперь боец не видел его. Чтобы как-то успокоить его, Гусев начал петь. Неизвестно почему, на ум пришла ария тореадора.
Потом выяснилось, что нерусское слово «тореадор», несколько раз повторяющееся в этой арии, окончательно убедило бойца, что перед ним — немец.
В полной темноте Гусев добрался до шалаша. Здесь, внизу, накрапывал дождь. При подходе никто не окликнул и не остановил его. Эскадрон отдыхал, не выставив боевого охранения. В шалаше командир альпинистов познакомился с комиссаром эскадрона П. К. Коханным, который временно возглавлял подразделение.
Его досыта накормили дымящейся бараниной, угостили водкой. На плечи Гусева кто-то из кавалеристов накинул сухую шинель. С полчаса отогревался, подсунув ноги под кошму, которой была прикрыта кучка тлеющих углей. Вокруг кошмы таким же образом обогревалось еще несколько человек (так пастухи на горных пастбищах поступают в холодную погоду).
Гусев ознакомил собравшихся командиров с обстановкой на перевале, рассказал о событиях последних дней. Самостоятельных решений пока не принималось, поскольку наутро Гусева вызывал для доклада командир 220-го кавалерийского полка майор Ракипов. Письменное распоряжение на сей счет как раз и нес старшему лейтенанту боец, с которым Гусев встретился во время спуска.
Лагерь затих. Приятно было засыпать в натопленном шалаше, под убаюкивающее шуршанье слабого дождика.
Проснулся командир горных стрелков от негромкого разговора. Уже рассвело. Боец, голос которого показался Гусеву знакомым, тут же в шалаше взволнованно рассказывал что-то командирам. Он, видимо, недавно вернулся, насквозь промокший. Четко расслышал старший лейтенант только конец его фразы:
— Тут он прыгнул в канаву и быстро пошел прочь. И что-то запел не по-русски…
Гусев сразу догадался, о ком рассказывал недавно пришедший боец. Сбросив чужую шинель, послужившую ему одеялом, Гусев приподнялся. Боец взглянул в его сторону, присмотрелся, и его лицо расплылось в улыбке.
— Так, значит, товарищ старший лейтенант, вы все же Гусев? А я не поверил. Думал, что встретил немца. Даже пожалел, что не выстрелил, когда вы прыгали в канаву…
Утром вместе со связным старший лейтенант быстро спустился по знакомой тропе; накануне командиру альпинистов не удалось попасть к Ракипову, поэтому надо было сделать это как можно скорей. После хорошего отдыха почти бегом преодолели спуск по извилистой дороге.
Коханный остался ждать возвращения старшего лейтенанта. Перед уходом Гусев направил связного к лейтенанту Хатенову. Связной должен был напомнить ему, чтобы тот не предпринимал активных действий, а держал оборону на занятых рубежах, стараясь не раскрывать своих сил.
В расположении кавалерийского полка выяснилось, что майора Ракипова вызвали в штаб дивизии. Полком временно командовал начальник штаба майор А. И. Курилов. Он сообщил, что получен приказ из штаба дивизии, и отряду предстоит 8–9 сентября захватить перевал. Для усиления отряда полк Ракипова выделял альпинистам подкрепление. Одновременно должно было начаться наступление и основных сил 394 -й стрелковой дивизии по ущелью реки Клыч. После взятия перевала боевым группам (отряда) предлагалось преследовать противника в направлении «Южной палатки».
Тут же было получено подкрепление для горного отряда. В боевую группу влилось 80 бойцов с двумя батальонными минометами.
На вопрос Гусева о судьбе отряда Максимова майор Курилов сообщил, что здесь находится лейтенант Гусак. Радостной была встреча двух альпинистов. Николай Гусак сильно похудел, от истощения и холода покрылся фурункулами. Их отряд успешно поднялся на гребень, не встретив противника, и занял оборону. Вниз были посланы связные с донесением. Связные не вернулись. Шло время. Кончилось продовольствие. Отводить людей без приказа М. И. Максимов не решился. Еще дважды посылал он связных в штаб, но никто из них не вернулся. Тогда командир направил вниз, как наиболее опытного, Гусака. Николай добрался в полк вчера поздно ночью, не встретив по пути никого из ушедших связных. Не оказалось их и в полку. Люди, видимо, погибли то ли при спуске с крутых скал, то ли в стычке с егерями. С группой бойцов отряду тут же послали продукты. Николаю же необходима была передышка. Поэтому он должен был выйти чуть позднее с таким расчетом, чтобы нагнать товарищей у наиболее трудной части подъема.
Поскольку больше не требовалось оборонять гребень в этом районе, отряд лейтенанта М. И. Максимова отзывался на отдых в расположение кавалерийского полка. Но судьба бойцов Максимова сложилась трагически. Следившие за отрядом немцы напали на наших врасплох. На месте лагеря остались лишь разбитые о камни винтовки. Эту печальную картину увидели на следующий день Николай Гусак и поднявшиеся с ним на гребень бойцы. Тщательно осмотрев местность вокруг, наши солдаты нашли тело лейтенанта Максимова. Его отряд погиб, но до конца выполнил свою задачу: прикрыл левый фланг отряда Гусева и заставил уйти с хребта немецких корректировщиков…
Однако обо всем этом стало известно значительно позднее. Гусев провел с Гусаком около часа и стал собираться в обратный путь. Наверх с альпинистами решил подняться и исполнявший обязанности командира полка майор Курилов. На время предстоявшего вскоре штурма перевала он переносил свой КП в
