лавину. Непрерывно нарастая, она сметала все на своем пути. А ее огненный поток напоминал во тьме лаву, вырвавшуюся из кратера вулкана.
Сразу после взрыва 815-й полк начал интенсивный артиллерийский обстрел неприятеля.
Грохот и канонада затихли так же неожиданно, как начались. Но долго еще летели с вершины камни, прочерчивая свой путь в ночи пунктиром искр. Из стана врага донеслись крики и беспорядочная стрельба.
В том месте, где находился заслон егерей (а мы теперь были ниже его), замелькали огоньки фонарей. Это небольшая цепочка немецких солдат стремительно двинулась вниз по морене. Бойцы ударили по ним из автоматов.
Внизу, куда спустились группы Худобина и Воробьева, было пока тихо. Оттуда доносился лишь тяжелый топот. Это бойцы Худобина шагали к каменной глыбе, где по нашему предположению находился немецкий штаб.
Отряд Воробьева устремился к теснине. Позже мы узнали, что по пути он столкнулся с остатками немецкого гарнизона, уничтоженного лавиной под высотой 1360. Уцелевшие егеря пытались выйти на дорогу. В темноте разгорелся яростный бой. Только небольшой части егерей удалось пересечь ущелье и потом вместе с теми, кто уцелел в теснине, отойти на перевал Клухор. Воробьев ворвался с отрядом в теснину. После взрыва скалы немцы, не приняв боя с частями 815-го стрелкового полка, стали отходить. Но путь им преградил отряд Воробьева. В завязавшемся ближнем бою десятки германских солдат были убиты, двенадцать человек сдались в плен. Но все же небольшой группе егерей удалось вырваться на склоны перевала Нахар и высоты 1505.
Мы поспешили вниз и вскоре присоединились к отряду Худобина, перекрывшему дно ущелья и приготовившемуся к бою. Самого Худобина я разыскал за большим камнем у самой реки и прилег рядом. Тут же пристроился и Нурулиев.
Сзади раздалась интенсивная перестрелка. Видимо, это встретил противника отряд Воробьева. У каменной глыбы, куда направилась часть бойцов Худобина, все было тихо. И они вскоре вернулись назад. Оказалось, что у глыбы находилось всего несколько егерей, которые поспешно скрылись в темноте. Свой штаб немцы, судя по всему, успели эвакуировать.
Начинало светать, и мы с тревогой поглядывали назад и вверх — туда, где находился вражеский заслон. Если там уцелели солдаты, то мы здесь, внизу, окажемся незащищенными от их огня.
Вскоре впереди, со стороны перевала, показалась густая цепь немецкой пехоты. Солдаты шли во весь рост. Наши залпы заставили их залечь. Началась перестрелка. Немцы прощупывали нас, так как не знали наших сил. Потом передние егеря поднялись и перебежками от камня к камню двинулись на нас. Мы энергично отстреливались из автоматов, винтовок, пулеметов, открыли огонь и из ротного миномета. Меня беспокоило только одно: удар сверху. Но там было все спокойно.
Кто-то окликнул меня. Оказалось, к нам подошла группа, отправленная для уничтожения заслона. Как только грянул взрыв, бойцы бросились к месту расположения заслона. Однако в темноте невозможно было быстро передвигаться по скалам и среди трещин ледника. Со стороны врага ударило несколько выстрелов. Когда наши бойцы выскочили на площадку, где располагался заслон, там уже никого не было. Нацисты в панике бежали. Об этом свидетельствовало брошенное имущество: палатки, спальные мешки, шинели, брюки, ботинки, альпинистское снаряжение, продукты, боеприпасы, оружие…
Между тем на позициях, где залегли мы с Худобиным, перестрелка усилилась. Немцы короткими перебежками упорно приближались к нам и начинали группироваться слева, под большим камнем, видимо, затевая какой-то маневр. Вскоре оттуда выбрались несколько егерей и стали осторожно подниматься на склон. Не иначе как решили обойти наш левый фланг. Я сказал об этом Худобину и с группой бойцов подался влево. Два вражеских солдата, пробежав несколько метров в нашем направлении, быстро скрылись за камнями. Я взял у Нурулиева снайперскую винтовку и приготовился к стрельбе. В оптический прицел вижу: выскочил ефрейтор. Выстрелил. Ефрейтор на четвереньках попятился обратно. Но из-за камня тут же показался его напарник. После моего выстрела скрылся и он. Я продолжал наблюдать за группой, пытавшейся обойти нас. Еще один егерь решил перебраться от камня к камню, но после моего выстрела безжизненно распластался на земле.
На этом попытки немцев прекратились, но они еще долго следили за нами из-за камней, а мы методически стреляли. Такая „профилактика“ держала егерей в скованном состоянии, и они вскоре совсем отказались от своего первоначального намерения.
Было далеко за полдень, когда стрельба в теснине затихла. Отряд Воробьева сделал свое дело, думали мы, но сведений от него не поступало. Устали егеря, не добившиеся никакого успеха. Устали и мы. Перестрелка прекратилась, мы принялись улучшать свои укрытия.
Вскоре сюда должны были подойти подразделения 815-го полка для организации рубежей долговременной обороны: дальнейшее наступление на перевал Клухор в ближайшее время не планировалось.
Почти неделю находился я в штабе: рассказывал о всех деталях событий на перевале под высотой 1360, составлял описание перевала Клухор и ближайших к нему ущелий, занимался делами 1-го отдельного горнострелкового отряда, который еще находился при штабе дивизии (вскоре его должны были придать 815 -му стрелковому полку).
Я уже совсем собрался уезжать и ждал только попутного транспорта, но новые дела задержали меня в 394-й дивизии.
Погода неожиданно и резко изменилась. Начался снегопад, продолжавшийся целых три дня. В этих условиях прежде всего следовало обеспечить безопасность людей и отвести в ущелье стоявшие на склонах и гребнях подразделения. Бойцы со склонов Нахара, невдалеке от которого находился штаб полка, уже спустились, а отряд Хатенова все еще оставался на перевале у высоты 1360. Телефонная связь с ним была прервана, и передать приказ об отходе не удалось. А между тем отряду Хатенова грозила большая опасность: после снегопада стала реальной возможность схода лавин, ожидалось также значительное понижение температуры.
Командир дивизии поручил мне взять в 815-м полку группу бойцов, захватить теплое обмундирование и идти к Хатенову, чтобы передать приказ о спуске.
Легкой теплой одежды в полку не оказалось. Пришлось взять с собой ватники, полушубки, валенки и с этим грузом подниматься на перевал через ущелье Симли-Мипари.
Это был трудный поход. Пока мы двигались по лесной тропе, сыпал густой снег вперемешку с дождем. Промокли наши плащ-палатки, начала промокать одежда, не говоря уже о грузе, который мы несли для бойцов Хатенова.
Миновав лес и заросли кустарника, мы вскоре застряли в снегу у начала подъема на крутые склоны. Снег местами доходил здесь до пояса. У нас, правда, было две пары лыж, но они оказались бесполезными, так как снег был очень рыхлый. Пришлось часто менять впереди идущих бойцов, которые пробивали тропу. Склон впереди нас был покрыт толстым слоем снега, который мог в любую минуту сорваться вниз, а потому нужно было как можно скорей миновать опасный участок.
Чем выше мы поднимались, тем становилось холоднее. Двигались очень медленно — проходили не более 200 метров в час. А мороз все крепчал. У многих бойцов стали терять чувствительность пальцы на ногах. Одежда на людях заледенела. Я понял, что, если мы к ночи не доберемся до перевала, нам не избежать потерь. О том, что ночь может застать нас на склоне, было страшно подумать…
Перевал уже можно было разглядеть, но путь к нему предстоял еще долгий и опасный. Я поднес к глазам бинокль и заметил словно какое-то движение под перевалом. Присмотрелся внимательней — вроде бы начала движение гряда камней ниже гребня. Такое может показаться в горах, когда над склоном проплывает пелена прозрачных облаков. Но в данном случае было что-то другое. Протер окуляры. Снова приник к биноклю… Цепочкой, друг за другом, чтобы не вызвать лавину, вниз шли бойцы отряда Г. И. Хатенова.
Радость, охватившую нас при встрече, я описать не могу. Хатенов рассказал, что всю прошлую ночь на перевале бушевала метель, и к утру лагерь оказался погребенным под толстым слоем снега. И хотя несколько бойцов получили обморожения, Георгий остался на перевале, так как не поступил приказ отходить. Опасаясь лавин, он не решился и посылать бойцов в полк для связи.
Заметив нас, Хатенов правильно оценил обстановку и без колебаний начал спускаться со своими
